«Были разговоры, что газета может закрыться, но этот айсберг мы прошли». Что происходит с «Советским спортом»

Павел Садков, главный редактор старейшей спортивной газеты России, дает интервью Юрию Дудю – о патриотизме, Путине и сытых американских барыгах.

Осень-2014 – время трэш-патриотизма в спортивных медиа. Скандал, случившийся в семье хоккеиста «Лос-Анджелеса» Вячеслава Войнова, а также недовольство сборной России работой комментатора телеканала «Россия 2» Александра Ткачева спровоцировали ряд публикаций о том, как именно надо любить родину. Особенно остры были журналисты «Советского спорта» Виталий Славин и Дмитрий Пономаренко, которые о «сытых американских барыгах» (речь о владельцах клубов НХЛ), «чашке Стэнли» и «пока холодной» войне.

Главный редактор Sports.ru Юрий Дудь встретился c главным редактором «Советского спорта» Павлом Садковым и поговорил о том, в каком месте находится русская журналистика прямо сейчас.

– Вы возглавили «Советский спорт» прошлой осенью. Где вы были и что делали, когда узнали: вас назначают главным редактором газеты?

– Семь лет назад я работал в славном отделе спорта газеты «Комсомольской правды». Но в 2007 году меня оттуда выдернули и назначили редактором отдела телевидения. Чуть позже не без моего участия журнал «Телепрограмма» превратился в довольно успешный телегид. И вот прошлой осенью меня позвал на разговор Влад Гемст – заместитель гендиректора «Комсомолки» и издатель определенного количества проектов, в том числе «Телепрограммы». Он предложил прийти в «Советский спорт» тандемом. Мы пришли.

– Если бы в мире спортивных медиа существовал Александр Бубнов, он бы сказал: «Кто ты такой? Ты нефутбольный человек!»

– Начнем с того, что в мире медиа Александра Бубнова гораздо больше, чем непосредственно в футболе. Но вообще – да, все так и есть.

– Вам это мешает?

– В нашем спортивном мире много разделений: допустим, есть мир чиновничий, а есть мир именно спортивный. Что касается чиновников, то они, выстраивая отношения с прессой, заточены на определенный результат и ради него будут хоть с чертом лысым договариваться. А именно спортивному миру глубоко плевать на какие-либо регалии журналистов, на то, кто чем руководит. Ну и вообще им по фигу все медийные дела.

– Почему?

– За те 7 лет, что я не был связан со спортом, я был только болельщиком. Вернувшись, я понял, что спортсмены-то, может, и не изменились, но условия, которые наложены на них клубами, тренерами и федерациями, настолько суровы, что нормальная реакция спортсмена – не сильно об этом думать: с кем говорить, а с кем – нет.

Я помню, как в начале нулевых постоянно посещал открытые тренировки сборной России и очень переживал, что в «Комсомолке» на спорт выделена всего одна полоса. Любая поездка в Бор или Новогорск – возможность пообщаться с любым футболистом. Тот, кто не общался, становился если не посмешищем, то изгоем.

– Три вещи, которые вы сделали за год в «Советском спорте» и которыми гордитесь?

– Я доволен тем, что за год мы резко не завалили тиражи. Они у всех падают – это проблема бумажной индустрии, – но мы их не грохнули. Я доволен тем, что мы сумели сохранить коллектив. Были разговоры о том, что газета может закрыться, но этот айсберг мы прошли – и сделать это мы смогли без каких-то очень крупных сокращений. С кем-то из людей мы, к сожалению, расстались, но не в глобальных масштабах.

Ну и основная работа – подводная. Перестройка всей редакции, всех ее механизмов. Не знаю, насколько мы выиграем или проиграем, но сейчас мы меняем всю систему в сторону сайта. Хочешь не хочешь, газетный журналист не любит работать на сайт и не всегда понимает, зачем это нужно. Отчасти это некоторая динозавровость, отчасти – материальная история: в газете платят больше, чем в интернете. Мы сейчас разработали систему, при которой все гонорары уходят в интернет – за счет этого мы будем наполнять наш сайт.

– То есть если ваши журналисты узнали что-то интересное в 6 часов вечера, они не будут ждать выхода газеты, а будут запускать это в интернет в 6 часов вечера?

– Примерно так.

– А газета? Для чего ее тогда покупать на следующее утро?

– Газета будет наполняться из лучшего, что есть в интернете. Это не исключает, что мы готовим какие-то особые вещи, истории, подачи для газеты. Но надо понимать: если еще год назад разделение между газетным человеком и интернет-человеком еще не до конца произошло, то теперь это две разные аудитории.

Задача газеты на данный момент – упаковка всего безумия, которое летит в интернете. Упаковка для человека, который, во-первых, хочет сэкономить свое время, а, во-вторых, привык получать информацию именно из газеты.

– Три главные сложности за год работы в «Совспорте»?

– Какое-то время присутствовал момент той самой динозавровости: работа на интернет, сокращение зарплат здесь, но появление возможности зарабатывать их другим способом. Какой-то косности внутри редакционного механизма в «Комсомолке» было меньше, чем в «Советском спорте». Были авторы, которые говорили: я всю свою жизнь работал, чтобы зарабатывать себе такое имя, я категорически не понимаю, почему я должен исполнять функции, которые мне не свойственны; я привык только писать колонки, ничем другим я заниматься не буду. К сожалению – действительно, к сожалению, – время предполагает универсальность журналиста. Скажу больше: на данном этапе даже такая штука, как специалист по видам спорта, уходит в прошлое. Понятно, что я выношу за скобки футбол – им можно себя прокормить. А вот дальше надо ориентироваться более или менее во всем – если писать только про «Адмирал» или «Сибскану», выжить тяжело.

Этот год я много работаю психотерапевтом. Один на один, два на два, один на десять я объясняю людям, что происходит – и с нашей газетой, и вообще с газетным миром. Не то чтобы я не был к этому готов, но это съедает много времени.

Во-вторых, меня удивил технический арсенал нашего сайта. Для создания продукта нужна некая база. С этой базой – например, редакторской программой – проблемы были.

Третье – сильно изменился спортивный мир в смысле открытости. Я примерно на такой же период попал в телебизнес, но время закрытости и страха там как раз подходило к концу. Сначала ты звонил артисту и слышал: «Нет-нет, только через канал». Или: «Нет-нет, только через моего пиар-агента». Но постепенно устанавливались правила и законы, потому что и артист, и канал, и пиар-агент поняли, зачем им нужны журналисты. Думаю, что в спорте это тоже настанет. Пока мы на стадии, когда пиарщики не умеют работать со спортсменами, а сами спортсмены не понимают, для чего им все это.

– Пример, где этого особенно не хватает в спорте.

– При Колоскове в РФС был такой генеральный секретарь Радионов. Он готов был ответить на любой актуальный вопрос – причем делал это грамотно, внятно и не выдавая ничего сильно острого, сенсационного, фантастического. Он объяснял логику. Сейчас в РФС такого человека нет, и это, на мой взгляд, гигантская ошибка. Николаю Толстых иногда звонить себе дороже: он будет долго, внятно, на два с половиной интервью объяснять. Но иногда надо объяснить коротко и быстро. Похожая история и с Минспорта: Виталий Мутко всегда готов общаться, но должна быть какая-то реакция министерства и помимо него.

Надеюсь, постройка стадиона «Спартак» даст импульс всей отрасли. Открыв стадион, они понимают: они тот же самый театр, там не должно быть пустых мест, и медиа в этом сильно помогают.

* * *

– Главный вопрос, с которым я к вам пришел: печатная журналистика в жопе?

– Она близко к ней. Цифрами бросаться я не буду – я не бизнесмен. Но из чего складывается наш заработок? Это производство контента – но тут мы умеем справляться и экономить, у нас очень сильный и работоспособный коллектив. Это цена бумаги. Это распространение. Это собственно печать. Все эти услуги дорожают, а порой просто исчезают – обратите внимание, насколько меньше стало киосков прессы в Москве, они закрываются пачками. Никто с этим ничего делать не хочет, распространять газету очень дорого. Распространять ее бесплатно – тоже не наш вариант, все-таки мы на этом зарабатываем. Именно поэтому, кстати, еженедельники чувствуют себя чуть лучше. Ты его один раз привез, в шесть раз меньше потратил на доставку и всю неделю он продается – как бизнес-проект это более адекватная штука сейчас.

– Что с газетным миром будет дальше? Про чемпионат мира-2018 мы будем хоть что-то читать на бумаге?

– Я не знаю. Есть две версии. Первая – газетам осталось жить ровно два-три года. Вторая – маятник находится у крайней точки или, как вы сказали, у жопы, и вот-вот пойдет в обратную сторону, заняв в итоге промежуточную позицию между тогдашним благополучием и нынешним ужасом. За счет чего это может произойти? Во-первых, у нас в стране велика сила привычки. Во-вторых, другая подача информации будет нужна всегда – интерес человека к ней не уйдет. В-третьих, возможная господдержка, пусть ее пока и не видно. Считаю, кстати, что это неправильно – в нашей стране до сих пор есть места, где газета остается самым оперативным средством получения информации. «Советскому спорту» в этом году 90 лет исполнилось. Я очень хочу, чтобы к столетию он существовал.

– С этого года «Советский спорт» не выходит по пятницам. Вместо него – глянцевый журнал «Совспорт. Weekly». Для чего вы его запускали?

– Во-первых, чтобы появился некий продукт, который продавался бы целую неделю. Для чего это нужно – я объяснил выше. К тому же мы живы не только футболом. Страшная штука: общаясь с нынешней молодежью, я понимаю, что ни фига не футбол для них главный вид спорта. Футбол для них скорее комический персонаж: что-то где-то слышали, но в основном, что снова проиграли. Хоккей, экстремальный спорт, даже фигурное катание – другое дело. Есть некий тренд в обществе, что следующее поколение далеко не футбол будет считать своим любимым видом спорта.

– Ощущения – это здорово, но цифры говорят совершенно другое: футбол с огромным отрывом интересует больше всего народу.

– Цифры иногда это просто смех. Мне недавно принесли исследование – не помню, чье, но авторитетное. Там футбол на четвертом месте, а на втором – тяжелая атлетика. Тяжелая атлетика! Это же идиотизм! И таких цифр много отовсюду поступает. Поэтому иллюзорные ощущения иногда могут быть не менее важны.

Впрочем, Weekly мы запустили не только из-за этого. Мы хотим иметь две глянцевые площадки: вторничный «Совспорт. Футбол», который я считаю отличным изданием, и пятничный Weekly. Это интересно рекламодателям, это интересно читателям.

– Вы же согласны, что «Советский спорт» проиграл рынок новых медиа?

– В интернете у нас не самые лучшие позиции, да. Но мы не проиграли – мы боремся.

– Почему сайт «Советского спорта» выглядит так, как будто это одно из ведущих медиа не России, а Молдавии?

– Во-первых, я не видел молдавские сайты – допускаю, что они прекрасны. Переделка сайта началась до моего прихода, новый дизайн мы представили этим летом. Возможно, он неидеальный… Сейчас мы думаем над тем, что делать дальше. С сайтом что-то будет происходить однозначно, но говорить, что через пару месяцев вы его не узнаете, я не буду.

– Информация последнего месяца: в «Советском спорте» волна новых сокращений.

– Волна? Нет. У нас происходит перестройка редакции – я о ней вам рассказывал, когда говорил о том, что мы все больше ориентируемся на интернет. Какие-то позиции исчезают, с кем-то из журналистов нам пришлось расстаться – увы. Но никакой волны сокращений нет. Мы работаем.

* * *

– «Советский спорт» – часть издательского дома «Комсомольская правда». Есть ли политическая цензура в «Советском спорте»?

– Я скажу, что ее нет. Но я принципе считаю, что спорт вне политики.

– Хорошая шутка. Особенно, если учесть, что она произнесена две недели спустя после последнего письма Владимиру Путина, отправленного спортивным клубом. На этот раз .

– В такой ситуации мы поступаем следующим образом. Констатируем факт письма и даем комментарий нашего обозревателя, который говорит: это дурдом, хоккейные проблемы надо решать по-другому.

Конечно, политические решения в спорте происходят. Но я не хочу, чтобы спортивное издание становилось площадкой для политических дискуссий.

– Я правильно понимаю, что перед Олимпиадой всему издательскому дома была дана команда писать про нее максимально восторженно?

– У журналистов «Советского спорта» такого точно не было. Вы как себе это представляете? Я выступаю перед журналистами и говорю: пишем максимально восторженно и с тихим пришепетыванием?

– Примерно так.

– Нет, такого не было.

– Окей, тогда пример. После церемонии открытия в «Советском спорте» была подборка иностранной прессы, там было столько патоки, что страницы в моем экземпляре газеты слиплись. Церемония бесспорно была очень крутой, но только положительные рецензии в зарубежной прессе – так не бывает.

– Я вам скажу, что это было мое решение. Эта Олимпиада совершенно точно войдет в историю, это было одно из немногих радостных событий за последние годы. Это вопрос интонаций. Да, на Олимпиаду мы взяли интонацию оптимистическую, если хотите, патриотическую. Было ли это решением сверху? Звонил ли мне кто-то в погонах и просил об этом? Нет, это решение было только моим.

– А как же основной закон журналистики? Про то, что в любом медиа всегда должно быть приведено второе мнение.

– Это же не вранье. Это интонации. Они были такими. Истории про двойные туалеты и прочие приколы стройки у нас тоже были. Почему нет?

– Может ли в «Советском спорте» выйти критика Владимира Путина?

– С какой стати? Может ли у нас выйти критика Барака Обамы? Мы не политическое издание.

– Допустим, Владимир Путин решит: оптимальный лимит на легионеров для российского спорта «9+2».

– Это повод для обсуждения, безусловно. Но если вас интересует, смогу ли я сказать: «Владимир Владимирович, я с вами не согласен. 9+2 – это плохо», – ответ: да, смогу.

– Когда весной в Донецке разгромили хоккейную арену, ХК «Донбасс» выступил с заявлением, в последнем абзаце которого заявил: «Призываем всех людей, которые все еще сочувствуют бандитам так называемой ДНР, терроризирующим восток Украины, задуматься: такое ли будущее они хотят для себя и своих детей». Вы перепечатали письмо, но без этого абзаца. Почему?

– Там вообще большое было письмо, мы опубликовали только часть. А отрывок, про который вы говорите, – мы действительно уходим от политических оценок.

– Почему и в этом случае тоже? Когда хоккейному клубу разрушают дом, хоккейным болельщикам интересно узнать, кого клуб в этом винит.

– Эта наша позиция: мы решили не печатать ни эту точку зрения, ни другую.

Вся эта история на Украине имеет печальные последствия для всей нашей журналистики. Понятно, что и с нашей, и с украинской стороны идет пропаганда. Мы издание, которое не хочет участвовать в этом процессе ни с одной из сторон. Зато наша позиция честная.

* * *

– Вам нравилось жить в Советском Союзе?

– Конечно!

– Почему? Что было прикольного?

– Все было прикольное. Было ощущение правильности существования. У меня вообще есть теория на этот счет: в Советском Союзе в районе 60-х годов появилась отдельная религия. На основе революционных мифов, военных мифов и под влиянием наших поэтов и писателей вдруг появилось некоторое очень правильное мировоззрение. Если хотите, назовите это советским христианством – по мироощущению лично мне оно всегда было ближе всего.

– Так а что прикольного было? Отсутствие предпринимательства? Невозможность миллионам людей свободно передвигаться по миру?

– Ну и что такого? По-моему, решение каких-то социальных задач – первая задача государства. Образование, медицина, обеспечение старости. Решить это в нашей стране сложно, но как ни странно плановая экономика советского времени давала такую возможность.

– То есть гарантия того, что ты не умрешь в нищете, важнее возможности быть свободным, развиваться и развивать?

– Нет, конечно. Конечно, надо быть свободным... Возможно, я застал тот Советский Союз, где я не чувствовал себя несвободным. На своей карьере, на своем собственном горбу эту несвободу я не чувствовал. Если бы почувствовал – возможно, относился бы к этому по-другому.

– Заметки коллеги Виталия Славина – это тоже крик о том, как в совке было круто? Главная идея самого громкого его материала: «Хватит кормить сытых американских барыг».

– Для начала: все, что я сказал, – это мое личное мнение. Я могу любить кошек, но это не значит, что мы должны писать о кошках. Что касается его  позиции, никаких установок – писать так, а не так – у нас нет. Виталий Евгеньевич Славин точно так же мог написать: хватит кормить сытых российских барыг.

– Оцените это как журналист: эта заметка кажется вам удачной?

– Вполне. Это авторский взгляд на какую-либо позицию. Я понимаю примерно так: есть некоторое количество людей, которые благодаря своей эрудиции, своему знанию русского языка и погруженности в тему имеют право на реплику. Виталий Евгенич относится как раз к такому типу авторов.

Это не указание. Это не тренд. Хотя каждый автор, садясь за заметку, предполагает некий отклик аудитории. Возможно, они чувствуют, что такая тональность вызовет отклик у читателя. Но руководящей руки здесь нет.

– Ваша позиция: нашим звездам НХЛ – тем, что сейчас на пике карьеры, – надо срочно бежать от сытых местных барыг и возвращаться в Россию?

– Нет, конечно. Более того, я считаю, что нашим ведущих футболистам здесь нечего делать, надо срочно переезжать в европейские лиги. То, что они туда не едут, для меня самый неприятный момент в сегодняшнем футболе. Мы много ругали сборную Канчельскиса, Карпина, Мостового, у них многого не было. Зато была карьера в сильнейших лигах Европы. У игроков нынешней сборной этого нет.

– Про Славина я понял, теперь про коллегу Дмитрия Пономаренко. Насколько я понимаю, редакция «Комсомолки» и «Советского спорта» располагаются в одном здании. Насколько верна информация, что Дмитрий Пономаренко был укушен Ульяной Скобейдой – самой одиозной колумнисткой «Комсомольской правды», а, возможно, и всей русской журналистики?

– Очень смешно. Дмитрий имеет право на свою точку зрения. Как и Ульяна. А я имею право на то, чтобы мне эти точки зрения не нравились. Но я не вправе запрещать им высказываться. В той же «Комсомолке» есть мнения Дмитрия Стешина и Владимира Ворсобина. Они вообще на разных полюсах. И я с обоими готов спорить. Но оба талантливые и убежденные люди. Кому из них по вашей логике нужно запретить печататься? У нас Павел Лысенков резко высказался о позиции сборной по этому телерепортажу, Дмитрий выступил от себя. Не вижу проблемы.

– Разные мнение – это классно. Но не кажется ли вам, что фраза «Когда россияне выстраивались в очереди в «Макдоналдс», а потом потея смотрели порнуху и боевички в душных видеосалонах» – это стилистика человека, который не совсем в своем уме?

– Нет. Я много читаю и знаю, что такое стилистика человека не в своем уме. У Пономаренко это образ, более или менее удачный. Но автор был вправе написать так, как написал.

– Нет ли у вас ощущения, что жертвами пропаганды, развернутой в наших медиа в последний год, становятся не только читатели и зрители, но и сами журналисты? Из-за чего многие из них теряют логику и просто здравый смысл.

– Никогда еще в истории человечества люди столько не читали и не писали, как пишут или читают сейчас. Все благодаря различным соцсетям и форумам. И никогда еще человек не был так близок к получению любой информации. При этом обратите внимание, что почти все взгляды крайние – либо туда, либо сюда. «Мало кто остался в здравой памяти, в трезвом уме, да с твердой рукой в строю». Тут не пропаганда виновата, а нынешнее информационное поле, которое каждую секунду призывает тебя сделать однозначный выбор, и в итоге выводит на необоснованно жесткие позиции. Человек спорит уже не по конкретному вопросу, а отвечает на кучу угроз и вызовов. Тут не хватает гребенщиковского «Вы все идете на работу, ну а я – слегка пьян». Юмора не хватает. Отсюда и потеря здравого смысла.

– Что в этой связи ждет нашу профессию в ближайшее время?

– Профессию ждут ежегодные изменения. То есть то, что было всегда. Всем временам нужны разные журналисты, и всегда среди них будут очень талантливые и умные. Все хорошо будет с профессией.

Фото: sovsport.ru/Дарья Исаева; РИА Новости/Наталья Селиверстова, Григорий Соколов