Время Уле тает

Уле Эйнар Бьорндален все еще великий, но уже не ужасный. Уле Эйнар Бьорндален хочет выступить на Олимпиаде в Сочи, но время безвозвратно уходит. Привычного Короля больше нет и, возможно, уже никогда не будет. К почтению примешалось липкое чувство жалости, почти сострадания. Вячеслав Самбур просит великого норвежца уйти и не повторять ошибок Тайсона и Шумахера. Декабрь-2010. Старт Кубка мира в Эстерсунде. Спринт. Уле Эйнар Бьорндален только что отстрелялся «в ноль» и помчал на финальный круг — обрывать, наконец, затянувшуюся серию без побед. Не вышло: заключительный вираж, нераспознанный в сумерках островок льда, секундное балансирование, драматичный «крэш» – и золото отскочило к Свенсену. Бьорндален, предсказуемо пометав бисер в финишном городке, проанонсировал срочную реабилитацию. На следующий день в пасьюте его тяжелый взгляд до четвертого рубежа буравил спину Эмиля. Эмиль, не выдержав пытки, сначала упустил контроль над бывшим учителем, а еще чуть погодя – над собой. Тот досадливый спич лишь добавил победе Уле веса, а давешний кикс на спуске уже окутался флером киношности — получилось что-то вроде красивого камбэка с преодолением. Март-2011. Последняя кубковая гонка — масс-старт в Холменколлене. С завершающей стойки Бьорндален выехал лидером: ходящие ходуном трибуны его окрыляли, а серьезный зазор перед ближайшим преследователем — успокаивал. Случившееся дальше сам норвежец охарактеризовал хлестким «мрак!». Увлеченные друг другом Свенсен с Устюговым проглотили 16 секунд отставания и раскрошили Короля так небрежно, будто под их лопасти случайно угодил возникший на пути турок. Смотрелось и впечатляюще, и грустно одновременно. Грустно понятно за кого. Между двумя полюсами Уле нет прямой связи, к тому же для него пока более привычен пример Эстерсунда, а не Холменколлена. По крайней мере, так заставляют считать характер и собственно заслуги норвежца. Вопрос в том, долго ли эта привычность проживет? Время не работает на Бьорндалена — время от него уходит, утекает, улетает. Тает. Уле — фанат по натуре. Это качество духовное — ему не поставишь преграду, его не вышибешь какими-то сторонними помехами и не вытравишь измором. А вот физическая мощь — она рано или поздно иссякнет сама. Очевидная, в общем, мысль, но Бьорндален настолько пропитан спортом, что отказывается применить ее, мысль, по отношению к себе. Тревожный симптом: он излишне часто по собственным меркам принялся сетовать на усталость. Позапрошлой зимой жалобы прорезались к Ванкуверу, а нынешней Король не дотерпел и до экватора. Притом что ни год с лишним назад, ни сейчас репутация «прогульщика» его не смущала. Норвежец участвовал далеко не в каждой гонке — однако все равно устал. Устал быть сильным. Точнее — быть сильным устал его организм. Король уверен, что приходящий с возрастом регресс может напасть на кого угодно: Ханеволда, Сикору, Зуманна — но только не на него. Король не любит, когда заглядывают в его королевский паспорт. Король так боится недоработать на тренировках, что регулярно перерабатывает сверх всякой меры, в чем потом откровенно признается. Типичная фраза Уле образца двух последних лет: «Я не форме, но я знаю, где была допущена ошибка, поэтому скоро стану лучше». Но лучше он не становится и не станет, потому что нельзя совершенствоваться бесконечно. Даже у могучего норвежского организма есть свой порог — не качественный, а возрастной. На этот раз у 37-летнего Бьорндалена просто нет времени исполнить обещание и стать лучше. Для любого другого биатлониста в мире освежающий эффект вполне могла бы придать, допустим, смена тренера. Для Уле всякая такая перестановка будет локальной реформой: за свою жизнь он повидал десятки спецов разных культур и взглядов — но при каждом одинаково держал запредельный уровень. Дело тут не во внешних факторах, а в самом спортсмене. Нет, называть его рыхлым все еще нельзя — даже порядком сдавший норвежец по-прежнему недостижим для многих недавних конкурентов и с ним по-прежнему считаются. Другое дело, что кубковая дистанция подчеркнула: считаются далеко не все — а отдельно взятая холменколленская порка эту истину окончательно утвердила. Слабеющего Бьорндалена, безусловно, чтят. Подвох в том, что к почтению примешалось липкое чувство жалости, почти сострадания. Его больше не страшатся — он великий, но уже точно не ужасный. Не уникальная единица пелотона – «есть я и все остальные», а лишь его составной элемент – «я среди остальных». Только безумная одержимость биатлоном не позволила ему попрощаться после Ванкувера (было бы логично) или Ханты-Мансийска (было бы еще логичнее, а главное — своевременно). И не позволит попрощаться до Сочи — трудно предположить, кто и что может разубедить норвежца. Туда его ведет священная идея реванша. Но за что брать реванш спортсмену, выигравшему все возможные трофеи миллион раз? Извечная мотивация, которая год за годом двигала Бьорндалена к титулам, теперь работает на разрушение — во вред. За всеми этими реваншами, обещаниями и поисками ошибок Уле обыкновенно обманывается, рискуя заляпать финал карьеры кляксами, как это сделал в свое время, к примеру, Майк Тайсон или сейчас делает Михаэль Шумахер. У них ведь, несмотря на разность типажей и темпераментов, с Бьорндаленом общая проблема — неумение уйти вовремя. А уйти вовремя необходимо — иначе время «уйдет» Короля самостоятельно.