Все новости

«Если есть вопросы, Пуаре мне помогает»

8 ноября 2013, 10:36
3

Евгений Абраменко рассказал, в чем именно заключалась разница в менталитете Пуаре и белорусов Мужская сборная Беларуси по биатлону ненадолго приехала на побывку в Минск. Игорь Петрулевич встретился с 26-летним Евгением Абраменко и расспросил экс-чемпиона мира среди юниоров об изменениях, которые произошли с уходом Рафаэля Пуаре, тонкостях дыхания, визуализации, планах на Олимпиаду в Сочи, самой тяжелой гонке в карьере и о том, как Год бережливости отразился на биатлоне. — Что конкретно изменилось с уходом Рафаэля Пуаре и появлением нового тренерского штаба во главе с Олегом Рыженковым? — Вернулось все то, что было до Пуаре. Как многие и говорили, Рафаэль не подходил нам по менталитету и методике тренировок. Это не значит, что он плохой наставник. Он просто другой. Вырос в другой стране с иной культурой и отношением к жизни. Оттого ему со многими было трудно работать. С Олегом Рыженковым и Сергеем Соколовским уже сотрудничал. Ведь сколько я в команде, а наставники менялись каждый год. Так что многих повидал. Новый штаб полностью меня устраивает. Это молодые и инициативные специалисты. Есть чему у них поучиться. У Рыженкова богатая спортивная карьера, хороший личный опыт, который он часто приводит в пример. Мы много общаемся, обсуждаем разные детали. Это очень хорошо. Надо отметить, что тренеры и ко мне иногда прислушиваются, принимают мою точку зрения на тот или иной элемент. А вообще смена тренера глобально на спортсмена не влияет. Лично я как относился к тренировкам, так и продолжаю относиться. Для меня главное — показать результат. Я стараюсь для себя, а не для тренера. И планы занятий у различных руководителей не сильно отличаются. Разница только в подаче информации и в отношении к мелочам. Главное же — работать самому. — Многие, как и вы, говорили о разнице в менталитете Пуаре и менталитете белорусов. В чем это выражалось? — До Пуаре нам всегда указывали на вещи, которые нужно делать. В его же понимании месяца достаточно на объяснение чего-либо. Мол, а потом мы должны делать это сами. Быть профессионалами, как он любил повторять. Плюс Рафаэль часто обращал внимание на детали, что у нас не принято. К примеру, на еду.  Хотя в этом году мы тоже углубленно работаем с питанием. Казалось бы, мелочь, а по науке чуть ли не важнейший элемент в биатлоне. Еду легко можно сравнить с топливом в «Формуле-1». Пуаре следил и за режимом дня. К примеру, теперь в день гонки я стараюсь собирать вещи за три часа до старта, за два с половиной — поесть. Выезд на трассу — за два часа, за час уже начинается пристрелка. Еще Пуаре менял отношение к тренировкам. Например, раньше долгое время мы могли делать только одно задание, доводить его до автоматизма. Пуаре же считал, что делать одно упражнение три часа бессмысленно. Лучше обдумывать абсолютно каждое выполненное движение, но в течение часа. И, надо признать, при такой осмысленной нагрузке мышцам становится еще тяжелее. — И что в этом плохого? — Мне это подходило. И это как раз нормальная практика. Но есть же и ряд других проблем. К примеру, языковой барьер. В команде английский знал только я. Напрямую Рафаэль общался лишь со мной. Многие что-то и хотели бы выяснить, но не могли. Через кого-то делать это тоже особо не хотели. Пуаре желал, чтобы с ним больше общались. А этого не было. Замечу, что минувший сезон я использовал на полную. Разузнал все до мельчайших подробностей из спортивной карьеры Пуаре. Как он себя вел, что делал, как подходил к соревнованиям. Все-таки в прошлом это спортсмен очень высокого уровня. Так что прошедший год точно не потерян. Да, выдающихся успехов в спорте я еще не достиг. Но работаю так, чтобы стать лучше. Вообще, начал понимать некоторые свои ошибки. Осознание стало приходить только в ходе сезона. Во время подготовки Рафаэль давал много информации, но не всегда получалось качественно ее переварить. А в процессе соревнований что-то стал понимать. Плюс мы много работали над техникой передвижения на лыжах. Старались повысить эффективность своих мышечных затрат. Благодаря этому компоненту можно экономить энергию. Но многие, и я в том числе, привыкли к другим движениям, и перестроиться было трудно. В частности, Пуаре просил выносить руки больше, но когда я 10 лет выносил руки по-другому, организм просто отказывался делать иначе. — В вину Пуаре ставили, что он не нагружал команду физически. Почувствовали, что предсезонные сборы при Рыженкове стали сложнее? — Я бы не стал говорить, что Пуаре мало нагружал. В мае и июне прошлого года мы получили колоссальную нагрузку. Осенью усердствовали немного меньше. Возможно, из-за того, что мы многому переучивались в техническом плане, падала физическая форма. Просто работали с расчетом на будущее. — Как часто общаетесь с Пуаре сейчас? — Не знаю, что насчет остальной сборной, но вроде бы только я поддерживаю с ним связь. У меня с Пуаре сложились теплые дружеские отношения. Мне с ним было легко, я хорошо его понимал. Общаемся по телефону или скайпу. Если есть какие-то вопросы, Рафаэль всегда мне помогает. Иногда он может просто спросить, как дела. — О чем был ваш последний разговор? — Я задавал вопрос по дыханию. Рафаэль учил нас правильно дышать. А в этом году мы проходили тесты, и мне сделали замечание, что я неправильно дышу. Вот и стал собирать разную информацию у доктора и биохимика. Еще позвонил Пуаре, чтобы выяснить, в чем проблема. Дело в том, что в дыхании много составляющих. Ритм, частота, глубина. Рафаэль, допустим, говорит, что вдыхать нужно резче, а выдыхать медленнее. Хотя, по большому счету, дыхание должно быть автоматическим, чтобы на соревнованиях об этом уже не думать. Так что нарабатываю этот момент уже сейчас. — Через сколько лет в нашей мужской сборной появится спортсмен, который будет регулярно попадать хотя бы в тридцатку сильнейших? — Думаю, топ-30 — не такая уж высокая планка, для которой нужны годы. Скажу лишь, что на сегодняшний день любой спортсмен из нашей мужской команды при правильном отношении и стабильности может попадать в топ-30. Еще Пуаре говорил, что главное — наработать стабильность и обходиться без провалов. Если я буду стрелять всегда хорошо, то стану подниматься в результатах, и благодаря этому попаду в конкуренцию более высокого уровня. А там уже и скорость постепенно вырастет. В прошлом году мне удалось стабилизироваться, но в не очень хороших местах — с 40-го по 50-е. Иногда забирался выше. Но и это для меня успех. Ведь я стал стабильнее, чем раньше. — Предстоящий сезон — олимпийский. Чего реально стоит ожидать от мужской сборной в Сочи? — Мое мнение — я неплохо могу выступить в индивидуальной гонке, а также в эстафете. Если в спринте при идеальной стрельбе 20-е место для меня будет очень хорошим результатом, то в индивидуалке существует более реальная возможность удивить. В прошлом сезоне я выступал в двух индивидуальных гонках. В каждой допустил только по одному промаху на последнем рубеже. Скорость была не такая высокая, но в топ-40 я попал. Уже сейчас морально готовлюсь к этим гонкам больше, чем к остальным. Есть такое упражнение — визуализация. Ты мысленно продумываешь гонку еще до того, как она прошла. Помогает. Многие топ-спортсмены используют этот метод. Они продумывают свою гонку до мелочей и знают, в каком месте им стоит ускориться, насколько тяжело бы ни было. Вот и у меня уже есть свой план, модель гонки. — Почему надеетесь именно на индивидуальную гонку? — В ней не такая высокая скорость, потому что дистанция длинная, соответственно, цена выстрела высокая. На спринте все быстрее. К индивидуалке, возможно, я психологически более устойчив. Люди, которые взрывные и заводные, не справляются с этим видом. А я — спокойный. — Способны выстрелить на Олимпиаде, как это сделал Сергей Новиков четыре года назад, завоевав серебро? — Ничего исключать нельзя. Но вы только представьте, сколько спортсменов высочайшего уровня соберется в Сочи. Они не то что потенциально способны выиграть, а уже реально борются за первое место, не говоря уже о тех, кто может зацепиться за тройку. Так что для меня попадание в десятку станет хорошим результатом. Хотя в спорте может произойти все, что угодно. — Белорусская биатлонная команда уже была в Сочи. Девчонки из нашей сборной жаловались, что их три раза обманули в магазинах. А какие ваши впечатления? — Мне там понравилось. Хорошая природа. Только во время нашего приезда были не самые лучшие климатические условия. Мы приехали в марте, в это время очень тепло. Снега хоть и было много, но он уже приходил в не самые лучшие кондиции. Плюс рельеф трассы с крутыми спусками доставлял много проблем. — До сих пор относите себя к молодым спортсменам? — Хотелось бы сказать, что да. Но если реально смотреть на вещи, то я не такой и молодой. Мне уже 26 лет, и я пятый год нахожусь в национальной команде. Если всю жизнь считать себя молодым, то можно все пропустить. Считаю, именно сейчас мое время раскрываться. Хотя у каждого спортсмена оно наступает по-разному. Кто-то и в 20 лет выигрывает все, что можно. — Ваше главное достижение? — Это, наверное, победа на юниорском чемпионате мира. А также бронзовая медаль на юношеском мировом форуме. Это была, пожалуй, самая тяжелая гонка в жизни. После финиша я на протяжении получаса не мог подняться с земли. Не чувствовал ни рук, ни ног. Очень сильно выложился ради этой медали. Желание вернуться на трассу несколько дней отсутствовало напрочь.  — Чемпионом мира среди юниоров вы становились шесть лет назад. Почему этот успех не сумели развить во взрослом биатлоне? — Даже не могу сказать. Это было так давно… Просто было допущено много ошибок при переходе во взрослую команду. Каких? Много чего не знал, многое не понимал. Порой чрезмерное желание стать лучше вредило. Где-то, наверное, перетренировался, плюс не всегда четко следовал указаниям тренера. Вкупе это как-то сказалось на моих результатах. — Можно ли надеяться, что спортсмен, который хорош среди юниоров, добьется успехов и во взрослом биатлоне? — Надеяться, конечно, можно. Но вообще это не взаимосвязанные вещи. Если спортсмен на голову выше своих сверстников, то есть вероятность, что он будет близок к топ-уровню и в дальнейшем. А если это будет просто хорошее выступление, то прорыва во взрослом биатлоне точно не случится. Хотя такой спортсмен при правильной подготовке способен на многое. Во всяком случае, хороший результат среди юниоров говорит, что человек предрасположен к этому виду спорта. — Пуаре пытался создать приятную атмосферу в команде. Какую его шутку запомнили надолго? — Ярких не припомню. Но юмор у Рафаэля всегда присутствовал при неформальном общении. За ужином он часто позволял себе приколы. Летом у него это неплохо получалось. Он сумел сплотить нас. Мы много времени проводили вместе. — А потом эта атмосфера пропала? — Можно сказать и так. Кто-то начинал переживать из-за результата. Каждый начал уходить в себя. — Александр Сыман рассказывал, что команда при Пуаре играла в пейнтбол. Устраиваете ли вы нечто подобное сейчас? — В этом сезоне сменились тренеры, сменилось и руководство федерации биатлона. Так что таких мероприятий, как в прошлом году, не было. Но лично мне это и не нужно. Я знаю свое место в команде, своих тренеров, коллег. Мне с ними легко общаться, и мне не нужны дополнительные мероприятия, чтобы сблизиться. Основная наша задача — тренироваться. — Вы занимаетесь биатлоном с 1996 года. Что в нем кардинально изменилось за это время? — Когда идешь по дистанции из года в год, особых изменений не замечаешь. Потому что изменения, как правило, проявляются в мелочах. Допустим, если раньше биатлонисты старались идти длинными шагами, то сейчас уже резкими и короткими. Это обывателю не видно. Вообще, меняется разве что оборудование. При этом как раньше, так и теперь, сложно выигрывать. Хотя Пуаре говорил, что при нем не было такой сумасшедшей конкуренции. Мол, бегали Бьорндален, он и еще пару спортсменов, которые претендовали на первое место. Все остальные были слабее. А теперь группа лидеров и тех, кто их преследует, заметно расширилась. — В Беларуси сейчас Год бережливости. Как это отразилось на биатлоне? — Все сборы финансируются, как положено. Все-таки это олимпийский сезон. Министерство спорта и руководство федерации не хочет брать на себя риск и сбавлять финансирование. То есть на нас пока Год бережливости не сказался.

Пуаре, скайп, «Формула-1»

«До Пуаре нам всегда указывали на вещи, которые нужно делать. В его же понимании месяца достаточно на объяснение чего-либо».

«Минувший сезон я использовал на полную. Разузнал все до мельчайших подробностей из спортивной карьеры Пуаре».

Сочи, топ-30, «индивидуалка»

«Мое мнение — я неплохо могу выступить в индивидуальной гонке, а также в эстафете».

26 лет, пейнтбол, Год бережливости

«Было допущено много ошибок при переходе во взрослую команду. Каких? Много чего не знал, многое не понимал».