Ксения Санкович: «Есть такие позы, что просто не изогнешься»

Tribuna/Гимнастика/Блоги/Красивый акцент/Ксения Санкович: «Есть такие позы, что просто не изогнешься»

2 февраля 2014, 10:32

Игорь Петрулевич поговорил с гимнасткой Ксенией Санкович о прокурорском надзоре, «Кабаевской рыбке», ковре, как наждак, автографах Роналдиньо, медалях Олимпиады и доме «у Троицкого».

Юрфак БГУ

— Чем может заниматься гимнастка после завершения карьеры, кроме тренерства?

— Я вот учусь на юрфаке БГУ. Поэтому теперь полностью посвящаю себя учебе. Только что сдала последнюю сессию. Наконец. Ходила ведь каждый день на занятия.

— Неужели ты училась на дневном отделении?

— Ага. Пыталась совмещать. Тренировка, учеба, потом опять тренировка. С последних пар приходилось убегать. Я предполагала, что после Олимпиады в Лондоне смогу наверстать упущенное. Просто заочное юридическое образование, на мой взгляд, бессмысленно. Там хватает нелегких предметов.

— Самый тяжелый экзамен?

— Прокурорский надзор. Преподаватель по фамилии Данилевич давал жару.

— Тряслась?

— Ой, я никогда не волновалась. Прекрасно понимала, что любой экзамен можно пересдать. Я так себя успокаивала. В общем, это совсем не Олимпийские игры. Там даже если ты полностью готов, можно проиграть. А еще и пересдачи нет :).

Фото для журнала ICON

— Преподаватели учитывали, что ты профессиональная спортсменка, и шли на уступки?

— Не все. Некоторые наоборот гоняли по всем вопросам. Хотя, конечно, многие лояльно относились. Тем более, я любила и уважала преподавателей.

— Твой любимый предмет?

— Уголовный процесс и гражданское право. Да-да, и это может быть интересно. Мне просто очень нравилось, как преподаватели рассказывали со своими примерами.

— Так почему именно юрфак?

— У меня папа адвокат. Он приходил домой и рассказывал о своих делах. Я всегда, открыв рот, слушала. Конечно, поделилась бы интересными историями, но адвокатская тайна отца не позволяет разболтаться.

— Неужели не станешь тренером?

— Я все-таки это не исключаю. Но почему бы не попробовать себя в другой сфере? Тренером я уже всегда смогу работать. Возможно, еще туда вернусь.

«Кабаевская рыбка»

— Как ты попала в гимнастику? Родители привели?

— Не совсем. Мама и папа никогда не заставляли тренироваться. Хотя мой отец сам спортсмен. Легкоатлет. Сначала прыгал в высоту, а затем стал адвокатом. Кстати, его рекорд Беларуси за последние 20 лет никто не побил. А я гимнастику любила и спокойно себя вела. С удовольствием ходила на занятия. Тем более, если в пять лет уже плакаться, то дальше лучше не заниматься. И еще мне нравилось, что наш тренер Покормяхо Элла Алексеевна устраивала разные соревнования.

— Самое интересное?

— Мы бегали «муравьишками», кто-то еще называл «тараканчиками», на скорость. Кто быстрее пробежит, тот получит жвачку «Love is...» с наклейками. Это был лучший стимул в детстве. Мы просто летели за этими подарками. А еще в конце года подводили итоги. Лучшие получали подарки. Это правильно. Ребенка не надо заставлять что-то делать. Хотя я вижу, как многие детки плачут. Конечно, все хотят и во дворе погулять, и мультики посмотреть. Все так и делают, а гимнастки идут на тренировку.

— А когда нужно заставить ребенка?

— Если у него есть очень хорошие данные. Гибкая, пластичная. Талантливая, но капризная. Лично мне нравилось тренироваться. Хотя я об Олимпиаде даже не мечтала. Для меня это был космос. Занималась и ни о чем не задумывалась. Это потом начались соревнования, победы...

— Значит, не плакала?

— Не помню :). Тренер рассказывала, что я была очень терпелива. Хотя на растяжке, кажется, невозможно не плакать.

— Самое сложное задание?

— Есть упражнения с предметом. Их можно отработать. По несколько часов в день. А есть элементы тела. И есть такие позы, что плачь – не плачь, просто не изогнешься, потому что конституция тела не позволяет это сделать.

— Например?

— Упражнение «Кабаевская рыбка». Ой, сложно объяснить на словах. Поэтому сейчас включай воображение вместе с читателями и представляй. Лежишь на животе, ноги сзади переплетаешь крестиком, потом рукой берешь ноги и вытягиваешь вперед головы. Получается, скажем так, корзиночка. Ну, это просто нереально! У меня спина просто не гнется так. В области поясницы еще все хорошо, а в грудном отделе ну никак. Только если ломать.

Лично мне нравилось тренироваться. Хотя я об Олимпиаде даже не мечтала. Для меня это был космос.

— Пробовала так делать?

— Ну да. Только Алина Кабаева показала на одном из турниров, как тренер пришла и сказала, чтобы мы пробовали так делать. Хотя маленькие детки могли. Некоторых, кажется, в узел можно завязать.

Ссоры

— Всегда хотел узнать, что у гимнасток с растяжкой после карьеры?

— Мы вот поспорили с девчонками, что после 30 лет будем садиться на шпагат. Так что продолжаем ходить в зал, разминаемся. Ноги еще не задеревенели, хотя спина уже не так гнется, как раньше. Просто именно спина у большинства гимнасток — больное место.

— Сейчас в зал тянет?

— Да. Просто у нас еще есть показательные выступления. Там нельзя действовать спустя рукава, надо готовиться. Плюс когда мышцы не в тонусе, становится плохо. Надо сохранять хорошее рабочее состояние, поэтому иногда я даже дома как-то разминаюсь.

— Вам платят за такие выступления?

— Больших денег там не заработать. Если это превращать в работу, нужно часто ездить по разным местам с гастролями и показывать действительно достойные номера. Впечатлять зрителя. Не просто танцевать. Нужно скорее превращать гимнастику, скажем, в цирковой номер. Итальянские гимнастки практически все так делают.

Мы вот поспорили с девчонками, что после 30 лет будем садиться на шпагат. Так что продолжаем ходить в зал, разминаемся.

— Сколько платят вашей группе? Мелитина Станюта рассказывала, что за одно показательное выступление получает в среднем около тысячи долларов.

— В среднем так и есть. Но мы занимаемся, прежде всего, потому, что это хорошее времяпрепровождения со старой командой. Вот недавно были в Голландии. Заработали, но и потратили много.

— Уверен, что в коллективе групповичек невозможно без ссор.

— Да. Но вот что мне всегда нравилось: на тренировке ужасно ругались, зато после — лучшие друзья.

— Примеры?

— Вот самый обычный. Кто-то не словил — виноват по идее. Но кто-то может плохо бросить. И начинается: «Чего ты не ловишь?» — «А куда ты бросаешь?» — «Я нормально бросила». Или вот: «Так лучше бросай» — «Я так не могу» — «Пробуй» — «Не могу, неудобно».

— Интересно.

— Или вот еще. Говорит нам тренер: «Так, пробуем чистый прогон!» Идет все хорошо, заканчивается выступление, и кто-то допускает ошибку на легком моменте. И тут все: «Да как так можно?» Мы собираемся в круг, выплескиваем эмоции, и заново. Так три-четыре часа, пока не сделаем все идеально. Это реально сложно. Один срыв мяча, мокрая рука, что-то вылетело – и все, подвел команду.

Олимпиады

— Первые впечатления от Олимпиады?

— Ой, стыдно даже рассказывать. Это было еще на Играх в Пекине. Все говорили, что будем жить в Олимпийской деревне. И я почему-то подумала, что мы реально жить будем в какой-то деревне, как вот у нас в Беларуси. А потом приехала, увидела и подумала: «Ух ни фига себе деревня!» Честно говоря, на первых Играх было реально проще. Все пролетело как один миг, не успела задуматься о важности момента. Поэтому я преклоняюсь перед теми, кто ездит на пять Олимпиад подряд, как наша главный тренер Ирина Лепарская. Как ей это удается?

— Она говорила, что дело в тренерском коллективе, который не позволяет сдаваться. А еще жаловалась, что гимнастки продолжают тренироваться в крошечном зале на улице Даумана в не самых лучших условиях. Что тебе там не нравилось?

— Потолок низковатый. У нас очень часто предметы бьются о балки, застревают. Мы потом их достаем. Бывает комичный случай. Подбросил ленту вверх, принимаешься ловить, а она не летит. Поднимаешь голову вверх и разводишь руками – застряла, оказывается. Что интересно, тренер нам засчитывала это за ошибку, и мы начинали все заново. Просто мало ли, в какой зал можно попасть на соревнованиях. Для меня это проблема. Я люблю бросать высоко.

— Как доставали предметы?

— У нас есть специальный обруч, который обклеен пластырем липкой стороной кверху. Он цепляет ленту, и вместе с ней уже обратно. Правда, бывает, что и обруч цепляется за что-то, и тоже остается у потолка. Потом мы начинаем его сбивать. В общем, целая система работает.

Я прекрасно понимаю слова Ирины Юрьевны. Нашей сборной по гимнастике хорошо. У нас было время с восьми утра и до двенадцати, и с четырех до восьми часов вечера. А дети тренировались в проходах, между столами, на балконе и так далее.

— Еще примеры необычных условий?

— Знаю, что многие наши бывшие чемпионы тренируются в зале на улице Берута. В здании «Спартака». По крайне мере, все его так называют. Так вот, рассказывали, что там тренировались вообще на деревянном полу. Без всякого ковра. Но также становились чемпионками и делали очень крутые вещи. Хотя мы как-то занимались на ковре, но лучше бы без него. Он был настолько жесткий, что у нас регулярно появлялись ссадины. Как настоящая наждачка. Так что с этим проблема. Мы хоть и вторая страна в мире по выступлениям после России. А по условиям... Там в каждом городе есть отличный зал для гимнастики. У нас только в Минске, в провинции нет хороших залов.

— Тяжело ли в 23 года чувствовать, что ты ветеран?

— Да нормально. Лично мне очень нравятся взрослые спортсменки в нашем виде. Они передают такие уже сталые эмоции. Вот хороший пример гимнастки Альмудена Сид из Испании. Она прошла четыре Олимпиады. Прекрасно помню ее в шесть лет, когда смотрела Игры по телевизору. Еще тогда мама с папой записывали выступления на кассету, поскольку я пропускала их из-за тренировки. Так вот, потом эта испанка еще со мной участвовала в Пекине в 2008-м. Она не брала медалей, однако всегда стабильно была в восьмерке. Но за четыре Олимпиады она влюбила в себя абсолютно всех. И в Пекине, когда ей было 28, все просто пищали от восторга, когда она вышла на ковер. Тем более, у нее всегда были необычные номера. Я испытываю к ней безмерное уважение.

— Как вы отметили «серебро» Олимпиады-2012 в групповом многоборье?

— В Лондоне никак. Помню, тяжелый день был. А меня еще взяли проверять на допинг. Вторую Олимпиаду кряду, кстати. Это было ужасно. Все радуются, а я сижу на допинге. Потом быстро к себе в комнату, переоделась, и поехала на парад закрытия. Кстати, очень тяжело это. Очень долго все происходит. А когда в час ночи все закончилось, пошли в столовую. Самая большая очередь была в Макдональдсе, потому что овощи никому уже не лезли. После Олимпиады хотелось самой калорийной еды. Там и собрались все спортсмены мира.

Мы как-то занимались на ковре, но лучше бы без него. Он был настолько жесткий, что у нас регулярно появлялись ссадины. Как настоящая наждачка.

— С кем познакомились? Александра Герасименя, к примеру, фотографировалась с Майклом Фелпсом.

— Мы тоже его видели, но постеснялись подойти. Я вот хорошо помню, как мы окружили Роналдиньо в 2008-м. Как только его увидели в столовой, одна наша девочка просто улетела со стула. Он сказал нам приходить вечером. Там мы уже нафоткались, обменялись какими-то игрушками. Еще в столовой кушала Мария Шарапова, но мы к ней уже не подходили.

— С какими гимнастками из других видов спорта дружат наши спортсменки?

— Помню, что еще в Минске собрались девчонками. А к нам подъехали гребцы, боксеры. Мы вспоминали события Олимпиады. С боксером Серегой Корнеевым учились вместе еще в училище олимпийского резерва. На Олимпиаде легко познакомиться с другими спортсменами. Там везде стоят телевизоры. Каждый канал — новый вид спорта. Кстати, как только кто-то из белорусов выигрывал, и наш тренер об этом узнавала, тут же объявляла тренировку. Мол, тоже не должны подвести.

Вообще, Олимпиада – это круто. Одна большая субстанция спортсменов. Меняются подарками. Круто и приятно. Смешно бывает, когда встречаются американские баскетболистки и азиатские гимнастки. Одни в два раза выше других.

Дом «у Троицкого»

— Правда, что ты купила квартиру в доме «у Троицкого»?

— Ну да. А что?

— Его называют «умный дом». Ощутила это на себе?

— Ну... Хороший дом. Красивый. Всех его функций, наверное, еще не знаю. Вот у нас есть консьерж, который следит за всеми делами. Все серьезно.