«Некоторые матчи играть невыносимо»

Денис и Сергей Рутенко: одна семья дала сборной двух человек На длинном деревянном столе — эспрессо и стакан негазированной воды с двумя дольками лимона. В темном стекле террасы кафе отражается статная фигура широкоплечего гандболиста. На нем бежевый гольф, на левой руке стильные часы с черным циферблатом. Денис Рутенко выкроил часок между тренировками для нашего разговора. Когда их две в день, уделять внимание прессе не сильно хочется. Мы говорим с игроком сборной Беларуси по гандболу только о нем, и ни слова о его звездном брате Сергее. — Денис, почему вы столько тренируетесь? — Это нормальный для нас режим. Всего — две тренировки: утром и вечером. Нелегко, конечно. Если бы было совсем просто, то, думаю, наши результаты были бы еще хуже, чем сейчас. — Но ведь «Динамо» накануне играло с «Гомелем». Тренер мог бы и ослабить вожжи. — Если честно, то все можно понять, посмотрев на результат матча (21:40 — Goals.by). Сейчас у нас полным ходом идет подготовка к матчу 1/8 финала кубка ЕГФ с испанским «Гранольерсом». — Чемпионат важен для вас? — Очень важен. Нам ведь нужно первое место. Просто когда мы играем против слабых соперников и в итоге почти каждый раз выигрываем плюс 20, то... — …вам надоедает играть? — Честно? — Конечно. — Играть такие матчи просто невыносимо. Но человек ко всему привыкает. Еще в первый год было очень тяжело смириться с этим. А сейчас я, наверное, действительно привык. — Что тогда нужно изменить в наших клубах и вообще в нашем чемпионате, чтобы таких «плюс 20» было минимум? — Чтобы в клубах увеличивался бюджет. Чтобы за счет финансов они могли удерживать у себя лучших игроков. Потому что, как правило, случается так: в команде вырастает хороший игрок и потом из-за небольшой зарплаты переходит в клуб с лучшими финансовыми возможностями. У нас ведь в данный момент много клубов с проблемным бюджетом: и «Аркатрон», и СКА. Да, в общем-то, все, не считая БГК, просто существуют. Как только вырастает хороший игрок, так сразу уходит. В клубах остается один молодняк. Именно поэтому команды в нашем гандболе остаются на одном уровне. — Выходит, наш гандбол в каком-то отношении, хотя бы в том же менеджменте, не профессионален? — Если говорить грубо, то вы правы. Я ведь когда-то играл в Италии. Даже не глядя на то, что гандбол там не самый популярный вид спорта, лига у них посильнее, чем у нас. Причем во всех отношениях. — Босс БФГ Владимир Коноплев говорил о создании лиги, идентичной КХЛ. Это изменит ситуацию? — Конечно. Отношусь к такой инициативе сугубо положительно. Чем больше тяжелых, сложных поединков на хорошем уровне, тем лучше для каждого игрока. Только в матчах с таким накалом повышается мастерство и уровень гандболиста. Естественно, это будет сказываться и на выступлениях нашей сборной. — Поначалу хоккейное «Динамо» в КХЛ много проигрывало. Не боитесь, что с вами случится нечто подобное? Психология не пострадает? — Понятно, что легко не будет. Но в игре с теми же «Чеховскими Медведями» в прошлом году мы проиграли, пропустив всего лишь на последней секунде. Да и с любым соперником можно играть. Что же касается психологии, то я не думаю, что будет тяжело. Когда играл в словенском чемпионате, — а он гораздо труднее белорусского — была у нас в одном из сезонов серия из пяти или шести поражений подряд. Тогда мы каждому из соперников проигрывали всего в один мяч. Тем не менее, на психологическом фоне команды это никак не сказывалось. Конечно, обида из-за проигрышей была, но не более того. Я считаю (и, думаю, со мной многие игроки согласятся), что лучше сырать с непростым соперником, показать качественный гандбол и проиграть один мяч, чем играть и выигрывать плюс 20. Согласитесь, что в первом варианте пользы гораздо больше, нежели во втором — здесь вообще ее нет. — Согласен. И как вы настраиваетесь на матчи нашего чемпионата, если в них почти всегда у вас «плюс 20»? — Тренер ставит определенные задачи. В большей степени это касается защиты. Да и сами игроки ставят для себя какие-то цели. Только так себя и мотивируем. — Неужели место разгильдяйству совсем не находится? — Честно, бывает. Все-таки выигрывать почти в каждой игре по 20 мячей и всю игру быть настроенным прямо на сто процентов просто нереально. Хочешь, не хочешь, а расслабленность появляется. — Вы затронули тему главного тренера. Сергей Бебешко — какой он? — Он держит дисциплину в команде, не дает расслабляться игрокам. Я не хочу сказать, что он нас постоянно гоняет и никогда не дает нам отдохнуть. Он не дает нам расслабляться в хорошем плане. Опять же это во многом связано с нашим чемпионатом. Тренер предотвращает ситуации вроде: «Ай, сегодня у нас слабый соперник, мы их и так выиграем, не напрягаясь». И правильно делает. Все же это потом сказывается в играх с более серьезными оппонентами. — Бебешко больше сторонник кнута или пряника? — Здесь вряд ли что-то преобладает. У него — золотая середина. — Работать под началом этого тренера нравится? — Здесь не задумываешься особо. Приходишь на тренировку, не важно, сборная это или клуб, слушаешь тренера, его задачи — в общем, все, что должен выполнить — и идешь работать. Нет такого, что «ай, этот тренер мне не нравится, и работать я не буду». Просто приходишь и делаешь то, что должен. — Гандбол для вас просто работа? — Пожалуй, именно так. Гандбол сейчас для меня все же работа. Раньше я постоянно жил в гандболе и, естественно, в голове было много мыслей по поводу достижения результата. Сейчас, конечно, тоже думаю о результате. Но уже не так. Можно даже сказать, что я становлюсь реалистом. Люди, конечно, могут это по-разному воспринимать, но гандбол сейчас для меня — действительно работа. Ты приходишь, работаешь и доказываешь, что тебе деньги дают не просто так. — Это не мешает прогрессу и амбициям? — Ну, амбиции у меня всегда имеются. Да не только у меня — у любого спортсмена. Можно все выиграть, а амбиции все равно будут оставаться. А вот когда их нет — пора завязывать со спортом. Имею в виду ребят, которые заканчивают карьеру молодыми. Считаю, это происходит из-за того, что амбиции уже закончились. — Никогда не думали завершить карьеру? — Когда-то мне придется ее завершить. — Имею в виду в молодые годы. — Бывают такие мысли. Но это, в основном, происходит после неудачных игр. Например, матч с какой-нибудь европейской командой проигрываешь. Злой, естественно. Тогда уже думаешь: «Да ну это все!» Но потом успокаиваешься, и все нормализуется. Сейчас же я точно завязывать с гандболом не собираюсь. И сделаю это отнюдь не в ближайшее время. — Прочел в интервью, что вы хотите восстановиться в БГЭУ. Как преуспели в этом вопросе? — Ой, ездил я несколько раз в университет, уже обо всем договорился, все заявления подписал. А потом в последний момент у меня до конца восстановиться так что-то и не получилось. — Сейчас мысли о продолжении учебы есть? — Есть, конечно, такие мысли. Но с каждым годом лично для меня такие планы тяжелее и тяжелее реализовать. — Будущее свое не связываете с экономикой? — Сейчас сложно сказать. Все же серьезно начинаешь думать о будущем тогда, когда завершаешь карьеру, когда больше нечем заниматься. А когда сейчас мой основной вид деятельности — гандбол, то о чем-то другом думать довольно-таки сложно. — В самом гандболе остаться нет желания? — В мире мало что зависит от желания. Все же сегодня одно, а завтра все может обернуться совсем по-другому. Но, когда закончу с карьерой, то связывать себя с тренерской работой в гандболе точно не буду. — Почему? — Просто тренером быть гораздо сложнее, чем игроком. У них же постоянная нервотрепка, постоянный груз ответственности. В общем, не мое это. — Может, в политику? Как раз вы на нашем сайте высказывались о Каддафи. — О, а кто мне тогда вопросы задавал? — Мицкевич, кажется. — Помню эту историю. Говорит, вот, у нас идет опрос всех спортсменов, можно мне пару вопросов задать. Согласился. Естественно, ожидал вопросы спортивного характера. А я еще тогда и за рулем ехал. Он как начал спрашивать насчет Каддафи, всей этой политики, что я аж заблудился в центре Минска. :) Так растерялся, что не понял, куда заехал. Так что вопросы на такую тему можете мне даже не задавать. — Совсем не разбираетесь в политике? — Вообще, я считаю, чтобы в чем-то разбираться, нужно быть человеком, постоянно находящимся в той или иной сфере. Как в случае с политикой: политологом или, собственно, самим политиком. Можно что-то знать, чем-то увлекаться, что-то слышать, но разбираться… Это, скажем, не мое. — Даже за новостями не следите? — Бывает, слежу, а бывает — нет. Вот сейчас, например, я уже неделю телевизор вообще не включал. — Почему? — Просто не хочется. Прихожу домой с тренировок или игр и отдыхаю. — Как отдыхаете? — Сплю :). — Что вас удивило в 2011 году? — В первую очередь меня заботят вопросы, которые касаются моей жизни. Если смотреть в этом контексте, то прошлый год был не очень простым. Тогда думалось только о том, что делать дальше и будет ли существовать клуб. — Психологически на вас это сильно повлияло? — Не сказал бы, что мне было тяжело в моральном плане. Конечно, мне не хотелось, чтобы клуб развалился. И в первую очередь потому, что мне не хочется никуда уезжать. Я постоянно настраивался на то, что клуб продолжит свое существование. — Почему уезжать не хочется? — Мне нравится здесь жить, мне нравится город. Раньше еще как-то хотелось уехать, а когда пожил, посмотрел, понял, что жить в чужой стране — это не мое. Я когда вернулся в страну, у меня спрашивали: «Ты как, надолго или нет?» Тогда я уверенно отвечал, что надолго. И, знаете, с того времени ничего не изменилось. — Для вас в гостях хуже, чем дома? — Не, в гостях хорошо, но дома лучше :). Вообще, я люблю куда-то съездить и что-то посмотреть. Но ненадолго и после просмотра — сразу домой. — Как отметили попадание сборной в плей-офф чемпионата мира? — У нас собрались родственники, какие-то друзья, мы посидели и весело это дело отметили. Без каких-либо происшествий. — С командой вместе не собирались? — Опять же у нас было из команды несколько человек. Но такого, чтобы мы собрались и все вместе пошли куда-то — не было. Это все потому, что у многих ребят есть семьи. У нас ведь месяц сборов был, мы постоянно находились в каких-то разъездах. И ребята, когда это все закончилось, сразу же поехали по домам, чтобы побыть с родными. — Выходит, тот месяц вас серьезно вымотал? — Естественно. У нас был достаточно напряженный график в плане переездов и перелетов. Пусть в моем возрасте это и странно, но такое количество перелетов, которое мы совершили, мне дались тяжело. — То количество критики, которую болельщики не стеснялись высказывать в интернете, команду не придавливало к полу? — Вообще, очень много комментариев было оправданных. Было за что нас поругать. Но лично я ко всему негативу отношусь просто. Потому что я понял: наши люди привыкли больше осуждать кого-то, чем радоваться. Хотя после того же матча с Румынией нас много очень людей поздравляло. Все же если критика оправдана, то ты ее воспринимаешь, а если читаешь и видишь, что человек в гандболе абсолютно некомпетентен, то на такие комментарии даже не обращаешь внимания. — Что насчет слов Каршакевича? — Не считаю правильным комментировать его слова. Потому что этот человек в гандболе достиг очень многого. Ведь по сравнению с ним я просто никто. Комментировать это и как-то осуждать его я просто не имею права. Если Каршакевич говорил слова с тем намерением, чтобы нас поддержать и взбодрить, значит, он прав. — Его слова на команде сказались положительно? — И слова болельщиков, и слова Каршакевича, мы, конечно, воспринимали. Точнее, сами себе сказали, что мы можем. И я надеюсь, что все эти комментарии и отзывы к матчам в плей-офф останутся в головах у игроков нашей сборной. Об этом нельзя забывать. Нужно помнить, что есть люди, которые переживают за тебя. — То, что болельщики наши больше критикуют, чем хвалят, это наш менталитет? — Думаю, да. Мы ведь, как и болельщики, так же переживаем и так же расстраиваемся, когда что-то не получается. Тем более, когда не можем никуда выйти уже довольно долгое время. Нас ведь тоже нужно понять. Мы тоже постоянно об этом думаем. Ведь нет такого, что мы наплевательски ко всему происходящему относимся. Мы так же переживаем, как и все люди вокруг нас.

Как только вырастает хороший игрок, так сразу уходит. В клубах остается один молодняк.

Тренер предотвращает ситуации вроде: «Ай, сегодня у нас слабый соперник, мы их и так выиграем, не напрягаясь».

Ой, ездил я несколько раз в университет, уже обо всем договорился, все заявления подписал. А потом в последний момент у меня до конца восстановиться так что-то и не получилось.

В первую очередь меня заботят вопросы, которые касаются моей жизни.

Я понял: наши люди привыкли больше осуждать кого-то, чем радоваться.