«Жену и детей хотели выбросить на улицу»

На каком бы уровне не работал Дмитрий Кравченко, его команды всегда дают результат. Главный тренер «Немана» Дмитрий Кравченко рассказал о привязанности к подопечным, при расставании с которыми он плакал, о драке в баре, из-за которой он похудел на 25 килограммов и покинул «Гомель», а также поведал о вопросе, которым он смутил главного тренера сборной Беларуси Эдуарда Занковца. - Вы ведь россиянин, как вы оказались в Беларуси? - В 1993 году приехал в Гродно из Новокузнецка. В «Неман» пригласили нашего тренера Анатолия Чурабаева, а он взял с собой группу молодых ребят, в числе которых был и я. В «Немане» выступал до 1996 года. Получил серьезную травму плеча. Сделали несколько операций, но они, к сожалению, не помогли. По причине повреждения пришлось завершить карьеру игрока. В 1997 году предложили стать тренером в детской школе. - И неужели мысли о возвращении в Новокузнецк вас даже не посещали? - Поначалу часто об этом думал. А как приступил к работе в школе, мне понравилось, тренерский труд захватил меня полностью и о возвращении уже не думал. Тем более, к тому времени был женат. - Вам на самом деле нравилось работать с детьми? Многие считают это неблагодарным занятием. - Мне действительно нравилось. Коллектив очень хороший у нас подобрался. Да и результат мы давали. - А что в финансовом плане, детские тренера и сейчас-то не очень много зарабатывают? - Я получал в районе 25-30 долларов. Деньги, небольшие, конечно. - Очень часто приходится слышать, что в России детский хоккей сплошь продажный, мол, чтобы определенный ребенок заиграл и имел место в составе надо «башлять» тренеру. Вы с таким в Беларуси не сталкивались? - Нет. Взяток мне ни разу никто не предлагал, а вот подарки дарили, на день рождения. - Скажите, а вы не привязывались к своим подопечным? - У меня была сумасшедшая привязанность. Я их любил, как своих детей. Когда уезжал в Гомель, провожать меня на вокзал пришла вся команда с родителями и все ребята плакали. Я и сам всплакнул. Даже вот сейчас вспоминаю, и мурашки по телу пробежали. Я хотел взять своих ребят в Гомель, но это было невозможно. По возрасту им никак нельзя было выступать в чемпионате фарм-клубов. - А почему вы вообще решили сменить клуб, если в Гродно все было так хорошо? - Семейное положение немного пошатнулось, финансовая ситуация была не самая лучшая. Последняя моя зарплата в школе вместе с отпускными составила то ли 50, то ли 60 долларов. В «Гомеле» мне предложили от 300 до 400 долларов и квартиру. А еще это был для меня карьерный рост. Все-таки работа с детьми и руководство фарм-клубом, которое мне предлагали в «Гомеле» — это разные вещи. В Гомеле мне поставили очень серьезные задачи. На протяжении 5 лет мы должны были попадать в призеры. И я подписал контракт на этих условиях. Сейчас думаю, это ж каким идиотом надо было быть, чтобы вот так сходу обещать в каждом сезоне попадание на пьедестал. - Успешной работой в «Гомеле» вы заслужили репутацию одного из лучших специалистов по работе с юными хоккеистами во всей Беларуси. Вас пригласили в молодежную сборную. Однако ваши успехи и достижения были забыты в одночасье, после того, как вы устроили дебош в одном из гомельских баров. О том случае много писалось, однако исключительно со слов очевидцев или милиции. Расскажите сами, что же все-таки тогда произошло? - Это был мой шестой год работы в «Гомеле». Как-то решили тренерским штабом, как говорят спортсмены, пойти «сплотиться». «Жахнули» мы серьезно. По ходу «посиделок» мой коллега зацепился с каким-то мужиком. А я сам по себе человек горячий, тут же заступился за товарища, слово за слово началась драка. Работники заведения вызвали милицию. - В протоколе было сказано, что вы оказывали активное сопротивление милиции, избили одного из сотрудников. - Ударил я только один раз. Стукнул, и понял, что совершил огромную ошибку. Руки сразу опустил и больше ничего не делал, только пытался закрываться от ударов. Конечно, мне нельзя было так себя вести. Это был в прямом смысле срыв. - После того случая «Гомель», скажем прямо, отвернулся от вас. Руководство клуба заявило, что подобные сотрудники, порочащие честь «Гомеля», ему не нужны. - А чем я опорочил «Гомель»? Тем, что выиграл 4 «золота», 2 «серебра» и 1 «бронзу»? То, что я делал в баре, это ведь был уже мой гражданский отдых, не имеющий к клубу отношения. Но самое страшное, что пока я находился в следственном изоляторе, жену и детей хотели выбросить на улицу. Слава Богу, до этого не дошло, хотя квартиру у меня все равно отобрали. - А что федерация? - Я приехал в Минск и лично извинился перед директором Александром Белым. Пообещал, что подобное больше никогда не повториться. Мне показалось, что Александр Павлович меня понял и поверил в мое искреннее раскаяние. - Вы сильно переживали тот инцидент? - За месяц я похудел на 25 килограммов, а потом набрал целых 50. Вот такие у меня были нервные переживания. - В «Гомеле» вам предлагали остаться? - Много разговоров было: то да, то нет. Но поскольку у меня отобрали квартиру, я был склонен к отъезду. Тем более, что мне позвонили и предложили вернуться в «Неман». Правда, когда звали в Гродно, речи о том, чтобы возглавить первую команду не шло, это все уже получилось само собой вследствие стечения обстоятельств. - А на «Гомель» обиды нет? - Нет. Этот клуб дал мне очень многое. - Как бы то ни было, это все в прошлом. Сегодня же «Неман» под вашим руководством неожиданно для многих является одним из лидеров ОЧБ. За счет чего ваш клуб, имеющий небольшой бюджет, настолько успешен? - Во-первых, у нас талантливые местные воспитанники, которые за прошлый сезон набрались опыта и теперь выступают на хорошем уровне. Во-вторых, мы неплохо провели селекцию, точечно усилив необходимые позиции. Чего хотя бы стоит появление в команде Сергея Шабанова. В-третьих, Евгений Лебедев как-то сказал, что чем быстрее команда поймет, что от нее требует тренер, тем быстрее придет результат. Так вот мне кажется, что мои ребята меня понимают. - На «Кубке Полесья» вы входили в тренерский штаб национальной сборной. Удивились этому приглашению? -  Да. Помню звонок Эдуарда Занковца и свой вопрос, за который мне сейчас неудобно. В общем, звонит мне Занковец, предлагает поработать со сборной, а я спрашиваю: «Чье это решение?». Эдуард Константинович даже замялся чуть-чуть, сказал, что это его решение. И я понял, что смутил Занковца этим вопросом. Просто, признаюсь, мне казалось, что в сборных командах после того случая в баре я уже никогда не буду работать. Спросил у Занковца: «Федерация не будет против?» Ответ: «Этот момент уже согласован». - И какие у вас впечатления от работы в сборной? - Самое сильное впечатление произвел сам Занковец. Пускай про него говорят все, что угодно, но для меня он настоящий профессионал. Это не лесть. Он человек ищущий, а люди, которые ищут, всегда находят…

Когда уезжал в Гомель, провожать меня на вокзал пришла вся команда с родителями и все ребята плакали. Я и сам всплакнул.

Как-то решили тренерским штабом, как говорят спортсмены, пойти «сплотиться». „Жахнули“ мы серьезно. По ходу „посиделок“ мой коллега зацепился с каким-то мужиком. А я сам по себе человек горячий, тут же заступился за товарища, слово за слово началась драка.

Но самое страшное, что пока я находился в следственном изоляторе, жену и детей хотели выбросить на улицу. Слава Богу, до этого не дошло, хотя квартиру у меня все равно отобрали.

Мне казалось, что в сборных командах после того случая в баре я уже никогда не буду работать. Спросил у Занковца: „Федерация не будет против?“ Ответ: «Этот момент уже согласован».