«Дачи у меня нет, машины тоже»

Евгений Ворсин всегда открыт для интересных предложений по развитию ОЧБ и хоккея в целом. Председатель ФХРБ Евгений Ворсин рассказал о своих пристрастиях в футболе, постоянной тяге к учебе, любви к чтению и интересу к политике, поведал о своих принципах, признался, что считает себя трудоголиком и немного жалеет о том, что работа всегда была для него на первом месте, а также выразил надежду, что его талисман — черепашка — поможет нашей национальной сборной добиться хорошего результата на чемпионате мира. — Евгений Николаевич, вы смотрели вчера (беседа проходила утром 27 апреля — авт.) матч футбольной Лиги чемпионов между «МЮ» и «Шальке»? — Да. Что могу сказать о встрече? Первый тайм, вроде бы, равная игра была с небольшим преимуществом «МЮ». После перерыва уже наблюдалось явное превосходство английского клуба. — У вас есть в мировом футболе любимая команда? — Я бы не сказал, что именно любимая. Есть два клуба, за которыми я просто пристально слежу, переживаю за них. Это «Реал» и «Челси». — Если переживаете за «Челси», во вторник, судя по всему, болели против «Манчестера». — Не сказал бы. Скорее, я просто наслаждался качественным футболом. — Думаете, у «Чесли» еще есть шансы на чемпионство в Англии? — Какое там. Вторыми они финишируют. У «Манчестера» первое место отобрать уже практически нереально. — А вы знаете о том, что в Беларуси, тоже вроде бы существует футбол? — Я начинал свою административную работу в Минспорте в управлении футбола и хоккея. Как я могу не знать? — Простите, я, похоже, коряво выразился. Я имел в виду, что от просмотра белорусского чемпионата хочется плакать. Почему, на ваш взгляд, у нас такая беда в футболе? — Ну, вот опять это слово. Не нравится мне, когда говорят, что «беда в футболе» или «беда в хоккее». Надо просто с пониманием относиться ко всему. За последние восемь лет ведь многое сделано в нашем футболе, хотя бы в плане материального развития. Подготовлено немало хороших футболистов. Да, задачу выхода в финальную часть чемпионатов мира или Европы они не решали, но в последнее время о сборной говорят и много хорошего. — Объясню, почему начал с футбола. Если честно, мне хочется с вами поговорить обо всем, но только не о хоккее, хотя без него не обойдемся. Вот, например, как управленца и главу ФХРБ за минувший год вас уже неплохо узнали. А как человека «без галстука» вас знают немногие. Чем вы живете вне федерации? Как проводите нерабочее время? — Я никогда не задумывался, из чего состоит мой день. Так, давайте посмотрим. С утра до вечера я на работе. Затем тренировка — я продолжаю играть в хоккей. Очень много читаю. Разную литературу. Причем одновременно могу читать по 2-3 книги. Что-то мне не понравилось, я беру следующую книгу. Читаю ее. В ней что-то не понравилось, беру еще одну. Вечера я в абсолютном большинстве случаев провожу дома. Дачи у меня нет, машины тоже. — А я думал, что вы дачник. — К сожалению, нет. Если днем у меня есть время, люблю просто погулять по парку. Частенько хожу на детские хоккейные игры. Рыбалкой не занимаюсь, охотой тоже. — Вы трудоголик? — Пожалуй, да. За последние годы я привык к работе, строгому графику. Работа у меня всегда начинается до 9 и заканчивается после 18 часов. Я и в федерации ввел довольно строгий распорядок дня. Попытался донести до сотрудников, что ФХРБ — это как госуправление и все должны приходить на работу вовремя, а не по желанию. — У вас много настоящих друзей? Часто ли с ними видитесь? — Друзья есть. И в Минске, и в Москве, и в Ульяновске. Большинство из них — известные люди, которые добились многого в спорте и в жизни. В Минске у меня определенный круг общения, который сложился за последние лет 15-20. — Знаете, многие люди вашего поколения до сих пор горой стоят за идеи коммунизма. Как у вас с политическими взглядами? — Я воспитан на кратком курсе истории Партии. Окончил Высшую партийную школу. Институт политологии и социального управления. Кстати, у меня вообще всю жизнь была тяга к учебе. Я и сейчас стараюсь заниматься самообразованием. Стараюсь следить за всеми политическими событиями в мире. Мне это интересно. То, что мы были политически подкованы, помогало понимать и разбираться во всех общественных явлениях. Сегодня же те политические взгляды, которые нам прививались в Союзе, мне ничем не мешают. Я не ретроград, не человек, который склонен верить всему тому, чему меня учили. Естественно, мое мировоззрение поменялось. Я приверженец той политики, которую проводит сегодня наше государство. Это не высокопарные слова. Я просто так воспитан. Я воспитан на дисциплине, верности, преданности. Я не шарахаюсь из стороны в сторону. Мне не свойственна конъюнктура. — Евгений Николаевич, есть ли у вас дети? Пошли ли они по вашим стопам? — У меня было два сына. Старший умер в 22 года… — Простите… — Это давно случилось, 15 лет назад. Сейчас у меня один сын, учится на юридическом факультете Белгосуниверситета. Хоккеем он не занимается и даже не увлекается. Старший сын подарил мне внучку. Ей уже 18 лет. — Помните ощущения, которые испытали, становясь папой и дедушкой? Они были разными? — В первый раз я стал отцом так давно… Я играл в хоккей, был все время в поездках. Сын родился, когда я был далеко от него. Это было время становления моей семьи. Потом родился второй сын… Я все  продолжал играть в хоккей. А в один момент я вдруг осознал, что дети-то уже выросли, а я, признаться, и не заметил, как они выросли. — Не жалеете о том, что из-за работы не так много времени уделяли семье? — Конечно, сейчас бы по-другому себя вел. Взгляды поменялись, многое пересмотрел. Но почему-то в тот момент главными для меня были  хоккей и затем работа. — Можете назвать себя карьеристом? — Однозначно нет. Я никогда не ставил для себя целью дорасти до определенной должности. Я лишь добросовестно трудился. Продвижения по службе получались сами собой. Но, повторюсь, я никогда не ставил задачу занять чье-то место. — Какой ваш главный принцип, как управленца? — Во всем и всегда для меня главное — это порядок и исполнительская дисциплина. Со временем я стал более требовательным. Раньше был благосклоннее к чьим-то недостаткам. Однажды мне сказали: «Евгений Николаевич, вы слишком часто входите в положение других и вы когда-нибудь за это пострадаете». И действительно через какое-то время я оказался в ситуации, в которой моя доброта к подчиненным сыграла против меня. А еще я стараюсь требовать от сотрудников творческого отношения к любому порученному делу. Нельзя быть стереотипным, закостенелым. — Последние годы вы работали в Москве заместителем генсека ЕврАзЭС. Где вам труднее? — Понятно, что это совсем разные и непохожие структуры. Однако скажу, что объем работы в федерации оказался не меньшим. Особенно в самом начале было сложно. Нужно было все приводить в порядок, я затратил действительно много сил и энергии на подготовку нормативной базы федерации. Теперь, когда уже все пошло по накатанной, стало немного легче. — Какие у вас отношения с бывшим главой ФХРБ Владимиром Наумовым? Видитесь ли вы с ним, беседуете ли о развитии хоккея? — Вспомните, ведь Наумова назначали при мне, я был тогда министром спорта. Считаю, что Владимир Владимирович хорошо работал в ФХРБ. Он очень многое сделал для развития хоккея. Мы с ним достаточно хорошо знакомы. Можно ли говорить о нашей дружбе? Вряд ли. У нас просто хорошие приятельские отношения. С Наумовым мы встречались один раз после его отставки. — Вы в курсе, что в последнее время болельщики, представители хоккейной общественности, журналисты сравнивают вас с Наумовым все чаще и чаще? — На мой взгляд, сравнивать нас пока рановато. Он работал восемь лет, я — всего год. Но, уверен, никто не оспорит, что я пытаюсь привнести что-то новое в развитие хоккея. Сегодня меня за многое критикуют. Взять хотя бы те нововведения, которые мы внесли в регламент ОЧБ. Правильно учили нас классики: идеями должны проникнуться массы, только тогда они осуществимы. Все новое всегда воспринимается в штыки. Вы помните реакцию на все эти новшества на первом рабочем совещании? Как все кричали, спорили? Прошло время, все «прониклись» и затем вообще без каких либо эксцессов все это было принято. Да и тот, так называемый, возрастной лимит, который стал главным яблоком раздора — это ведь, по сути, не лимит, а снижение возрастной планки неограниченно свободного агента. Теперь клубы не должны будут платить компенсации за игроков с 29 лет. Из-за этого команды будут вынуждены вести более тщательную селекцию, плюс сами возрастные игроки еще будут конкурировать между собой. Ну, что ж в этом плохого? Более того, мы ведь все прекрасно понимаем, что хоккейный рынок и зарплаты в нашем чемпионате раздуты искусственно. Они отнюдь не всегда соответствуют уровню хоккеистов. К тому же это государственные деньги. Так почему они должны проедаться теми, кто белорусскому хоккею уже ничего не отдаст? Теми, кто бегает из клуба в клуб только в поисках контракта? — Раз уж затронули наш чемпионат, давайте продолжим о нем. Многие высказывались за то, чтобы федерация отдала ОЧБ в частные руки. Тому, кто бы мог развивать этот турнир и сделать из него бренд. — Давайте представим ситуацию. Допустим, нашелся меценат с огромными деньгами, у которого есть интерес к ОЧБ. И что? Что от этого поменяется в клубах, в чемпионате? Ничего. Кто будет разрабатывать регламент? Кто будет составлять календарь? Клубы будут это делать? А, может, сами хоккеисты? Не смешите. Так что в таком случае менять? Те, кто говорят подобное, сами не особо-то понимают ситуацию. Вот мы сейчас создали Совет руководителей клубов. Пускай предлагают все, что, по их мнению, пойдет на пользу нашему чемпионату. Я всегда буду только рад хорошим инициативам и никогда не проигнорирую их. А возвращаясь к передаче чемпионата в частные руки, еще раз напоминаю, что у нас в хоккее государственные деньги и клубы без господдержки загнуться, как ни крути. — Евгений Николаевич, я помню, как несколько лет назад в федерацию на должность генсека пришел Сергей Гончаров. Он стал настоящим локомотивом ФХРБ по укреплению международных связей. В получении нами чемпионата мира 2014 года его заслуги трудно переоценить. Не жалеете, что этого человека больше нет в федерации? Не пытались ли вы его вернуть? — Сергей — хороший, высококвалифицированный специалист. Он многое сделал для вхождения федерации в международное сообщество. У него отличные связи. Я согласен, что на нем многое здесь держалось. За те годы, что он провел при Наумове, Сергей привык самостоятельно принимать решения. Оно и понятно, ведь Владимир Владимирович, учитывая его службу, не всегда мог находиться в федерации. Учитывая, что я не совмещаю должностей и работаю только в ФХРБ, я сказал Сергею, что теперь так действовать у него не получится, решения придется обсуждать со мной. Затем он снова принял  несколько  самостоятельных решений, хотя с моей точки зрения они были неправильными. На чемпионате мира в Германии я еще раз убедился в его высоких профессиональных способностях. По возращению в Минск он сказал мне, что хочет покинуть ФХРБ. Я спросил, нет ли у него на меня обиды за мой подход и требования. Если бы она имелась, я хотел все решить и работать с ним дальше. Но Сергей сказал, что никакой обиды нет и он просто хочет попробовать себя на другом месте. Так мы и расстались. Да, он хороший сотрудник, но с другой стороны я знал, что всегда найду человека на это место. Вот сейчас на должности генсека работает Ярослав Завгородний и отмечу, что я не вижу у него каких-то недостатков на фоне Сергея. — Я так понимаю, вы считаете, что незаменимых людей не бывает? — Да. Какой бы талантливый не был исполнитель, наступает период, когда человеку, возможно, нужен рост по службе. Поэтому я никогда не противился, как бы не было жалко отпускать. Плюс искать работника и учить его в соответствии с твоими взглядами, значительно легче, чем переучивать. — Евгений Николаевич, завершим нашу беседу таким же неожиданным вопросом, каким ее и начинали: что это за милая черепашка у вас на столе? Это ваш талисман? —  Талисман. Правда, что-то везухи в этом сезоне никакой. У меня и в Москве была черепашка на счастье. Мне кто-то подарил, сказал, что удачу принесет. Я там успешно работал. И вот теперь в Минске снова подарили черепашку. Надеюсь, на чемпионате мира она поможет нашей команде…

«Очень много читаю. Разную литературу. Причем одновременно могу читать по 2-3 книги».

„У меня вообще всю жизнь была тяга к учебе. Я и сейчас стараюсь заниматься самообразованием. Стараюсь следить за всеми политическими событиями в мире. Мне это интересно“.

„В один момент я вдруг осознал, что дети-то уже выросли, а я, признаться, и не заметил, как они выросли“.

„Во всем и всегда для меня главное — это порядок и исполнительская дисциплина. Со временем я стал более требовательным. Раньше был благосклоннее к чьим-то недостаткам“.

„Мы ведь все прекрасно понимаем, что хоккейный рынок и зарплаты в нашем чемпионате раздуты искусственно. Они отнюдь не всегда соответствуют уровню хоккеистов. К тому же это государственные деньги“.

«Искать работника и учить его в соответствии с твоими взглядами, значительно легче, чем переучивать».