«Читал лекции о вреде допинга»

Тимофей Филин планирует играть еще минимум лет 10. Хоккеист «Гомеля» Тимофей Филин, пойманный на применении запрещенных препаратов на чемпионате мира 2005 года и дисквалифицированный в последствие на два года, рассказал, как для него прошел срок дисквалификации, как он пытался его сократить, как и благодаря кому ему удалось вернуться в хоккей после такого долгого перерыва, какие сейчас он ставит перед собой цели, а также про то, как он переквалифицировался из нападающего в защитника. — Тимофей, в 2005 году вы были дисквалифицированы на два года за применение запрещенных препаратов. Чем вы занимались на протяжении этого времени? Помнится, вы собирались уехать играть за океан, поскольку на североамериканские лиги дисквалификация не распространялась. — Да, я действительно думал уехать, тем более, что и Глен Хэнлон тогда обещал мне помочь. Однако за океаном тогда тоже стали проверять на допинг, так что я оказался практически в безвыходной ситуации. К тому же после моей дисквалификации от меня «отвалился» агент. Первым, кто протянул мне руку, стал Эдуард Занковец, который тогда возглавлял минское «Динамо». Я попросил Эдуарда Константиновича дать мне возможность тренироваться в его команде и он не отказал. Мне дали форму, клюшки, предоставили лед. — Если не ошибаюсь, вы ведь пытались делать все возможное, чтобы сроки дисквалификации были уменьшены. — Мне тогда в этом помогал Святослав Киселев. Я создал сайт о вреде применения запрещенных препаратов, допинга, прочитал несколько, если можно так назвать, лекций — выступал перед молодыми хоккеистами. Но ВАДА все равно отказалась сокращать мне срок, мотивировав это тем, что они не хотят создавать прецедент, когда игрок за серьезное нарушение был бы амнистирован. Так или иначе, после года тренировок с «Динамо» этот клуб предложил мне контракт. После завершения дисквалификации выступал за «Динамо», пока оно играло в ОЧБ. Когда команда покинула наш чемпионат, долго не мог найти себе новое место работы. И вот когда я отчаялся, думал уезжать куда-нибудь, мне позвонил Александр Андриевский и пригласил в «Гомель», который он тогда возглавлял. По сей день и выступаю за эту команду, жизнь налаживается. — Скажите, а кому принадлежала идея создания сайта? — Мне. Конечно, мне помогали в его создании. Технической стороной я не занимался, тексты, написанные мной, проверялись людьми, которые будут пограмотнее. :) Кстати, помню, я как-то выступал с лекцией именно в Гомеле. И когда я пришел в этот клуб, некоторые игроки вспомнили, что в свое время слушали мой рассказ о вреде запрещенных препаратов. А теперь вот вместе с ними играем. — А за что вы жили во время дисквалификации? — Клюшки продавал. — Вы это серьезно? — Я образно сказал. Первый год трудновато было, жил на сбережения старые, младший родной брат Егор помогал, который тоже хоккеист. А на второй год уже подписал контракт с «Динамо»: деньги хоть какие-то были, пускай и не шибко большие. На еду хватало. — Многие отвернулись от вас после дисквалификации? — Я не могу сказать, что кто-то отвернулся от меня. Просто на мне многие поставили крест, списали меня, были уверены, что я закончу с хоккеем. — Тимофей, вспомните пожалуйста, за что же вас все-таки наказали и как это произошло. — Нандролон я принимал во время плей-офф фармклубов, я тогда играл за «Динамо»-2. О сборной даже не мечтал. Потом наставник в национальной команде поменялся, пришел Хэнлон, а мы в это время были в Германии с «Динамо-2». Приезжаем и нам говорят, что нас неделю будет тренировать канадец. Начинаются предварительные сборы главной команды страны, и Глен хочет посмотреть всех игроков. На тренировках выкладывался полностью, надеялся, что Хэнлон поможет уехать в Америку. На второй тренировке Хэнлон и Занковец подъехали ко мне и канадец сказал: «Ты мне нравишься, так и продолжай». Также Глен поинтересовался, задрафтован ли я, хочу ли в Америке поиграть. Нам сказали, что с Хэнлоном будем работать до окончания белорусского плей–офф. И вот последняя игра финальной серии «Юности» и «Керамина», сижу на трибунах, думаю, сейчас все закончится и распрощаюсь с Хэнлоном. И тут как снег на голову слова канадца: «Хочу тебя видеть в сборной». За пару дней до вылета команды в Швейцарию на спарринги доктор спросил, употреблял ли я запрещенные препараты. Я честно сказал, что да. Проверился в нашем минском диспансере. Проба была отрицательной. Я удивился: как это? Спрашиваю: мне прилетать в команду? Да, говорят. Полетел. В Австрии на чемпионате мира о допинге даже не думал, и когда вдруг проба оказалась положительной, растерялся и немного испугался. Вызвали меня на какое–то собеседование, там я стал все отрицать, сделал вид, что не знаю такого препарата, не в курсе, как употреблять. Огромную вину чувствовал перед Гленом и ребятами. Думал, зайду в раздевалку, а на меня будут косо смотреть. Ничего подобного — только слова поддержки. Вова Цыплаков, Олег Микульчик сказали: «Все нормально, не расстраивайся, мы тут одна семья». Глен тоже подбадривал. «Тебе помогут», — эта фраза Хэнлона была последней. Потом вернулся в Минск. Вторую пробу из нашего диспансера отправили в московскую лабораторию. Все считали, что я начал колоть нандролон прямо на чемпионате мира. Очень хотелось это опровергнуть. Московская проба оказалась аналогичной австрийской. До сих пор не понимаю, почему у нас в Минске ничего не нашли… — За время дисквалификации были ли у вас мысли завязать с хоккеем? — Конечно. Мама, папа думали, что я точно закончу. Брат постоянно подкалывал, что коньки мне на гвоздь надо вешать. Но когда «Динамо» контракт предложило, я для себя решил выкинуть подобные мысли из головы, работать, ждать окончания дисквалификации и обязательно снова вернуться. — Вы сказали, что жизнь у вас налаживается, то есть вы удовлетворены тем уровнем, на которым выступаете? — Пробиться куда-то дальше самому очень трудно, надо какие-то связи, агент необходим, который работает не по ОЧБ, а по Европе и России. А агенты все, как я уже отмечал, «отвалились» от меня два года назад. — А найти нового? — Да я не знаю, как их искать. Они обычно сами находились, звонили мне, предлагали свои услуги. «Гомель» сейчас считается фармом «Динамо», надо, конечно, пробовать попасть в состав «зубров». Хотя в данный момент для меня это будет трудновато. Я ведь всю жизнь в нападении играл, а с этого сезона главный тренер «Гомеля» Андрей Скабелка переквалифицировал меня в защитника. Понятно, что теперь еще многому предстоит научиться на новой позиции, даже просто привыкнуть. То же самое касается и сборной. Понятно, что я очень хочу вернуться в национальную команду. — И как вам играется в защите? — Если честно, мне даже нравится. У меня и отец (хоккеист минского «Динамо», а ныне один из детских тренеров в школе «Юность» Игорь Филин — Goals.by) играл то в защите, то в нападении. — Кстати, отцы-хоккеисты, чьи дети идут по их стопам, обычно очень строги. — Папа меня постоянно критиковал. Он регулярно говорил, какой я плохой, причем говорил это в грубой форме. После каждой тренировки, после каждой игры. Наверное, это было правильно, чтобы мотивировать меня. — Завершая тему «Гомеля», в прошлом сезоне ваш клуб неслабо трясло. Что у вас происходило? Сейчас все в порядке? — То, что было в клубе, останется с нами. Много там разных слухов ходило. И сезон не лучшим образом сложился прошлый. Тренер был недоволен нами, и мы не совсем понимали тренера. В итоге после последнего чемпионата мы все это обсудили внутри коллектива и теперь ситуация нормальная, о прошлом сезоне никто не вспоминает. — Помню, мы с вами разговаривали шесть лет назад, как раз после вашей дисквалификации. Тогда на мой вопрос о мечте, вы ответили, что, мол, не нужен вам Кубок Стэнли, а просто хочется доказать всем, что это вовсе не «гибель» Тимофея Филина, как хоккеиста. Как считаете, вам удалось это доказать? — Думаю, что да. Моя карьера только начинается, сейчас я подхожу к хорошему возрасту. — Эм… Как-то немного ваши слова меня удивили. Вы считаете, что 27 лет — это начало карьеры? — Я не считаю себя молодым, но не считаю и старым. Кто-то может раскрыться в 20, а потом закончить в 25. Я планирую играть еще как минимум лет 10, а то и 15, если здоровье позволит. — Вы сейчас настолько невозмутимо и уверенно говорили эту фразу, что я действительно теперь верю в то, что для вас все в хоккее только начинается. — Просто надо дождаться своего шанса и за него цепляться руками, ногами и зубами вдобавок. Пока такого шанса не было, но еще 10 лет у меня впереди. — Смотрю, у вас на правой руке какая-то очень необычная татуировка в виде вертикальных полос и каких-то цифр. Что это? — Это моя личная жизнь на татуировке. Если что-то забыл, какую-то дату важную, посмотрел на тату и вспомнил. Эти циферки разные понятны мне и еще нескольким близким людям. — А как у вас вообще с личной жизнью? — Я был женат года два назад. Прожили вместе полгода и потом развелись. Так получилось, не сложилось у нас. А сейчас у меня все хорошо, летом вот будет свадьба, все просто идеально…

«Я создал сайт о вреде применения запрещенных препаратов, допинга, прочитал несколько, если можно так назвать, лекций — выступал перед молодыми хоккеистами. Но ВАДА все равно отказалась сокращать мне срок дисквалификации».  

„Я не могу сказать, что кто-то отвернулся от меня после дисквалификации. Просто на мне многие поставили крест, списали меня, были уверены, что я закончу с хоккеем“.

„Я всю жизнь в нападении играл, а с этого сезона главный тренер „Гомеля“ Андрей Скабелка переквалифицировал меня в защитника. Понятно, что теперь еще многому предстоит научиться на новой позиции, даже просто привыкнуть“.

«Я не считаю себя молодым, но не считаю и старым. Кто-то может раскрыться в 20, а потом закончить в 25. Я планирую играть еще как минимум лет 10, а то и 15, если здоровье позволит».