«Помню, только как проснулся в больнице»

Один из главных молодых талантов Беларуси, нападающий клуба OHL «Оуэн Саунд Аттак» Артур Гаврус рассказал о своей жизни в Канаде, о полученном сотрясении мозга, о том, как канадские врачи не смогли выявить перелом, который врач «Немана» определил чуть ли не на глаз, о праздновании совершеннолетия, поделился впечатлениями о лиге, признался, что не всегда полностью доволен своим игровым временем, а также упомянул про перспективы попадания на драфт НХЛ. 

— Артур, 3 января в твоей жизни было знаменательное событие — день совершеннолетия. Как отпраздновал?

— В кругу семьи, близких друзей и девушки. В принципе, я не очень-то люблю шумные компании, какие-то гулянки. Думал, с родителями, с сестрой дома сядем и скромненько отметим. Но папа настоял, что такой серьезный праздник надо серьезно и отмечать.

— Ну и как, серьезно отметили? :)

— Посидели хорошо, но, ясное дело, без алкоголя, ведь почти все мои друзья — спортсмены.

— Твой отец говорил, что ты на водительские права должен был сдавать сегодня (разговор с Артуром состоялся вечером 4 января). Успешно?

— Завтра пойду сдавать. Дай Бог, к пятнице уже буду на машине кататься.

— Небось, специально так рассчитал, чтобы аккурат к 18-летию права получить.

— Естественно. :)

— То, что ты сейчас не играешь из-за травмы, сильно испортило праздники?

— Это жизнь. У любого спортсмена случаются повреждения. Никто не застрахован и от травм посерьезнее моей. Просто так получилось.

— Помнишь эпизод, в котором тебя травмировали?

— Мы играли в зоне атаки, я убрал шайбу под себя, соперник, который был настоящей машиной ростом под два метра и весом больше 100 килограммов, несся на меня. Я это увидел, при ударе выставил вперед руки. По левой он мне неслабо шандарахнул.

— Стоп, на «ютьюбе» все выглядело как-то по-другому.

— А, так вы, наверное, говорите про момент, в котором я сотрясение мозга получил?

— Ну, да.

— Сейчас объясню. 16 ноября мне травмировали руку, а в следующем матче я получил сотрясение мозга.

— А почему ты вообще вышел играть с травмированной рукой?

«Травму руки в Канаде никто не определил. Мне сделали снимок, провели осмотр и доктора заключили, что с рукой все в порядке, я могу играть».

— Так в том-то и дело, что травму руки в Канаде никто не определил. Мне сделали снимок, провели осмотр и доктора заключили, что с рукой все в порядке, я могу играть.

— Но ведь в данный момент, насколько мне известно, ты не играешь именно из-за повреждения руки, кто ж тогда определил травму?

— Когда я приехал в Беларусь перед молодежным чемпионатом мира, попросил доктора «Немана» взглянуть на руку. Он был шокирован ее состоянием. Тут же отправил на снимок, который показал перелом. В сложившейся ситуации у меня было два выхода. Первый — наложить гипс примерно на два месяца и надеяться, что все нормально срастется. Правда, при таком варианте, по словам врачей, в будущем эта травма могла бы давать о себе знать. Второй путь — операция. Я выбрал его.

— И где тебя оперировали?

— В Гродно. У нас тут есть очень хороший хирург, который оперировал не одного хоккеиста.

— Артур, а как же ты сам не чувствовал, что с рукой у тебя не все в порядке?

— Мне не до руки было. :) У меня голова после сотрясения мозга так болела, что я про руку и забыл-то. Хотя сейчас я вспоминаю и понимаю, что симптомы и впрямь были очевидные. Я когда стакан сока поднимал, чувствовал боль в руке.

— Возвращаясь к эпизоду с сотрясением мозга, ты сам потом пересматривал его на видео?

— Да, потому что не помнил ничего. Последнее, что было в памяти, это как я подобрал шайбу, а следующее воспоминание — как я просыпаюсь в больнице. На видео видно, что я еще пытался подняться после столкновения с соперником, но я этого тоже не помню, скорее всего, делал это на автомате, не соображая. После попытки встать я потерял сознание.

— Не считаешь, что ты попал под такой силовой прием во многом из-за того, что в Беларуси практически нет силовой игры и ты просто не готов к таким «хитам».

— Не соглашусь. Скорее, данный эпизод — неприятное стечение обстоятельств. Я был готов к силовой игре за океаном, я сам играю в тело. У меня не возникало с этим проблем.

— Как клуб себя повел? Оплатил ли обследование, лечение?

„На следующее после матча утро меня выписали из больницы. Неделю я просто лежал дома, никуда не выходил. У меня было сильнейшее головокружение, недомогание, я практически ничего не ел“.

— На следующее после матча утро меня выписали из больницы. Неделю я просто лежал дома, никуда не выходил. У меня было сильнейшее головокружение, недомогание, я практически ничего не ел. Когда более-менее пришел в себя, поехал на МРТ мозга, прошел обследование. Это все оплатил клуб.

— А операцию на руке?

— Ее мы делали за свои средства. Клуб не дал ни копейки.

— И когда ты снова сможешь играть?

— Без понятия. Сегодня вот первый день с клюшкой тренировался. Точные сроки назвать нельзя, но, думаю, к концу января или началу февраля уже буду играть. 13 января я улетаю назад в Канаду и там под присмотром клубных врачей буду восстанавливаться.

— Не думал еще побыть в Беларуси и улететь уже полностью здоровым?

— Не все ведь от меня зависит. Агент вообще настаивал, чтобы я прилетел 26 декабря и лечился в Канаде. Это отец его переубедил, что мне лучше остаться в Беларуси и быть под присмотром того врача, который делал операцию и знает, что да как.

— Давай о приятном. Как тебе нравится твоя новая лига? Какие впечатления?

— Самые приятные. Уровень хоккея очень высокий. Образно эту лигу можно назвать юниорской НХЛ. Невероятно высокие скорости, силовая игра, обилие бросков. С главным тренером клуба мы познакомились еще летом в Екатеринбурге на тренировочном лагере Павла Дацюка. Так что он меня знал, был осведомлен о моих способностях. С первых же матчей я выходил в первом-втором звеньях. Правда, не на своей позиции. Я ведь всю жизнь был центральным нападающим, а в «Оуэн Саунд Аттак» меня используют либо справа, либо слева. В большинстве вообще на позиции защитника выхожу.

— Трудно было перестроиться?

— Первые матчи, да, тяжеловато. Хочется в центре играть, хотя тренеру виднее, если он считает, что я больше пользы принесу на флангах, значит, так тому и быть.

— Я так понимаю, своим игровым временем ты доволен?

— Если честно, не совсем. Понимаете, в Беларуси я, образно говоря, практически не уходил со льда, играл и в большинстве, и в меньшинстве. Там в меньшинстве меня начали выпускать только в последних матчах, например.

— Как считаешь, показываешь в OHL все, на что способен?

— На мой взгляд, выступаю на своем уровне, держу планку. Понятно, что всегда хочется большего, но надо реально оценивать ситуацию. Я показываю примерно 85 процентов своих возможностей.

— Живешь в Канаде в семье?

— Да, живем с одноклубником в семье, которая уже на протяжении 13 лет принимает хоккеистов команды. Городок наш совсем маленький. Можно сказать, что это деревушка. Население — в районе 20 тысяч жителей. Сходить практически некуда.

— И сколько людей посещают домашние матчи?

— В районе 3-3,5 тысяч.

— На улицах тебя уже узнают?

«На матчах видел, что болельщики приходят в майках с моей фамилией, на плакатах пишут мое имя. Приятно».

— Я сам не так часто выхожу на улицу, есть возможность погулять только вечером, а вечером городишко словно вымирает, на улицах никого не встретишь. На матчах видел, что болельщики приходят в майках с моей фамилией, на плакатах пишут мое имя. Приятно.

— Приятелей в команде завел?

— Приняли меня отлично. В клубе два года играл парень из России, так он вообще по-английски не говорил. А я язык более-менее знаю, с первых же дней старался со всеми общаться. И все же мне кажется, что у нас коллективы в командах более дружные, чем в Северной Америке. У нас именно дружеские отношения, а там — рабочие, профессиональные.

— Одноклубники понимают, что ты белорус, а не россиянин?

— Для них, как мне показалось, это одно и то же. Они не видят разницы, хотя я им несколько раз пытался объяснить. Кстати, они меня даже подкололи однажды по этому поводу. Я как-то болел за Россию, а мне ребята говорят: «А чего это ты переживаешь, ты ж из Беларуси, а не России!?»

— Как думаешь, благодаря отъезду в Канаду твои шансы на драфт повысились?

— Когда я приехал, в Северной Америке вообще не знали, кто я такой. Когда я уезжал, скауты наизусть знали дату моего рождения.

— Представители каких-нибудь клубов выходили на тебя?

— «Рейнджерс», «Финикса», «Сент-Луиса». О хоккее они меня практически не спрашивали. Как я понял, они пытаются определить общие черты характера человека, его интеллект, менталитет.