Доктор медицинских наук Кручинский: «С 2007 года терапевтические исключения в Беларуси получили 84 человека»

Проректор по научной работе Полесского госуниверситета доктор медицинских наук Николай Кручинский высказал свое отношение к терапевтическим исключениям в спорте.

— Одна из насущных проблем современного спорта — большое количество астматиков. Чем это можно объяснить?

— Что касается норвежских лыжников, которым доктор предлагал противоастматические препараты, то там не все так просто. Читая различные мнения на форумах по этой теме, иной раз хочется сказать обывателю: а ты возьми лыжные палки, забеги с ними в подъем, и тогда увидишь, как отреагирует твоя кардиореспираторная система. Забегая вперед, скажу, что я отрицательно отношусь к предложениям сделать информацию о терапевтических исключениях открытой. Есть вещи, которые не стоит обнародовать.

Возвращаясь к астме, следует отметить узкую грань между астмой как диагнозом и астмой физического напряжения (это когда при интенсивной или тяжелой физической нагрузке легкие не обеспечивают адекватный обмен кислорода, из-за этого страдает сердечно-сосудистая система, и спортсмен начинает задыхаться). Поэтому можно понять докторов команд, которые в состоянии бронхоспазма дают спортсменам бета два агонисты. Они ничего при этом не нарушают, ведь те же сальбутамол и формотерол разрешены, дело только в дозе, которую превышать нельзя.

В сентябре перед гонкой чемпионов в Раубичах НОК организовал встречу с вице-президентом IBU канадцем Джеймсом Каррабре, отвечающим за медицинское и антидопинговое направление, и он сказал, что примерно 25 процентов биатлонистов — астматики, а тех, кто имеет переходное состояние, еще больше. И за ними, по его мнению, нужно следить, чтобы не доводить до астмы. А для этого необходим мониторинг. Два года назад мы пытались такой проект предложить, но нас не поддержали, решив, что этим должен заниматься РНПЦ пульмонологии.

Что касается другой проблемы терапевтического исключения — спортсменов, которые, например, при синдроме повышенной гиперактивности принимают гормональные средства и другие препараты, то здесь вижу ситуацию из двух плоскостей. Первая— это добросовестность коллег. Есть достаточно строгие рекомендации, кому может ставиться тот или иной диагноз. Будучи председателем республиканской комиссии по терапевтическим исключениям, получая заявку, я обязательно смотрю, все ли сделано адекватно в плане доказательства диагноза. Чтобы не получилось так, как в истории с датским велогонщиком Расмуссеном, заявившим, мол, достаточно на коленке написать, что вы получили травму, на лечение которой требуются конкретные лекарства. Судя по всему, заявку заполнял доктор, а он просто ставил свою подпись в соответствующей графе, что можно сделать и на коленке. Второй момент касается использования гормональных веществ. Здесь существуют национальные подходы. Я даже на лекции студентам приводил пример, как в хоккейном клубе «Могилев» играл украинский легионер. И, когда он поехал выступать за сборную, у него нашли ретаболил, за который получил два года дисквалификации. Подали апелляцию. И когда начали разбираться, оказалось, что после удара клюшкой в грудь в одном из матчей у него была кратковременная остановка сердца. Его быстро привезли в приемный покой больницы, где все сделали так, как положено по протоколу. А у нас в этот стандарт входит ретаболил. И когда швейцарский эксперт спросил, на основании чего ввели этот препарат, ему показали национальный стандарт, после чего обвинения со спортсмена были сняты.

— А в Беларуси много спортсменов, имеющих терапевтические исключения?

— За первые два месяца 2017-го уже три оформили. В год же их набирается от девяти до двенадцати. А с 2007года их получили 84 человека, – рассказал Кручинский.