«Работаю, как раб на галере»
Владимир Шантарович (четвертый слева) считает всех своих подопечных гениальными Наставник сборной Беларуси по гребле на байдарках и каноэ — один из самых успешных специалистов в стране. На Играх в Пекине его подопечные завоевали два золота. Да и вообще — гребцы редко остаются без наград. В интервью Goals.by Владимир Шантарович рассказал о секретах успеха и о «вшивоте», раскачивающей страну. Заверил, что не испытывает проблем с финансами, а также передал привет Буяльскому. — 17-20 августа пройдет чемпионат мира по гребле, с 26 июня сборная к нему готовится. Мы пригласили биологов, генетиков, физиологов. Это нужно для стратегического формирования модели рекордного прохождения дистанции. Сегодня, чтобы на чемпионате мира войти в первую шестерку (а это обеспечивает попадание на Олимпиаду), необходимо показывать только рекордные результаты. — Программу подготовки спортсменов к Олимпийским играм я формирую вместе со специалистами в области науки. И работаю над этим вот уже три года — начиная с момента окончания Олимпиады в Пекине. Программа индивидуальна для каждого экипажа и для каждого спортсмена. Никто мне сверху программ и планов не дает. — Отбор спортсменов в сборную проходит по итогам чемпионата и кубка Беларуси. Сильнейшие выезжают на чемпионаты Европы и мира. Молодые таланты вижу, как через рентген. Хотя иногда приходится ждать несколько лет, пока спортсмен раскроется. Представитель национальной команды должен сочетать в себе много качеств. В первую очередь, необходима генетическая предрасположенность к виду спорта — это основа основ. Очень важны бойцовские качества, характер, а также способность выносить нагрузки, которые даются в сборной. — Считаю, что на Мозырщине гребля на байдарках — спорт номер один. Здесь хорошая база. Лучше и не придумаешь. Хотя отмечу, что решает не база, а кадры, которые там работают. Большое значение имеет селекционный центр, который сформировался в Мозыре за много лет. Сюда съезжаются «сливки» со всей страны. Не обидно, что в Бресте построили новый гребной канал, а у нас такого нет. Мне кажется, руководитель любой области может решить подобный вопрос у себя в регионе. Ничего сложного в этом нет: выбирается затон, ставится два земснаряда, и все. Водный стадион нужен для тестовых тренировок и других регламентированных объемов работы. А так спокойно можно гонять по Припяти хоть до самого Чернобыля и решать задачи, необходимые для побед на международном уровне. — Думаю, у тех команд, которые отвечают всем современным требованиям, проблем с финансами быть не может. Сегодня товар — завтра деньги. Показывайте результат, и под него в стране всегда средства будут. Поэтому особых осложнений с финансами я не ощущаю. Небольшие проблемки есть, но в общем — все хорошо. Вопросы в других видах спорта? Не вижу ничего страшного, если Буяльский постирает форму себе и своим девочкам за свои деньги. Дома он же свои вещи стирает. Считаю, что если есть и возникают подобные осложнения, то нельзя на свою страну о них заявлять. И Буяльскому от меня привет. Ситуацию в стране надо всегда понимать. Я своим спортсменам говорю: «Нет денег? Возьмем свои! Приедем, с нами в белорусских рублях рассчитаются». Это наша работа. Мы — профессионалы. — Не скажу, что все у нас очень хорошо. Но те виды спорта, которые повышают авторитет нашей страны на международной арене, нормально развиваются, а балласт вымирает. Те виды, в которых мы постоянно плетемся в хвосте, — это туризм за счет страны. Я думаю, что представителям этих видов спорта надо как-то продумывать свое существование, искать спонсоров. У меня с министром спорта Олегом Качаном — полное понимание. Мне импонируют его мысли. Вести 60 видов спорта за деньги государства сложновато. — В спорте высших достижений я уже 30 лет. И методика работы постоянно меняется. 30 лет назад я был совершенно другим человеком. Однако всегда не любил категоричных, неуравновешенных людей, болтунов. Люблю тех, кто живет не эмоциями, а разумом. Однако взгляды всегда меняются, как и стандарты в спорте. Поэтому говорить спортсмену, что он тебе вообще не нужен, нельзя. Если человек влюбился в твой вид спорта, то тренер должен сделать все, чтобы ему помочь, даже если этот спортсмен генетически не предрасположен к этому виду. Он может не стать олимпийским чемпионом, но может выиграть призы на чемпионатах мира и Европы, а впоследствии сделаться великим тренером, продолжателем идей, единомышленником. 95 процентов моих подопечных влюблены в спорт. Просто сейчас главная движущая сила в спорте — финансы. Спорт — это та же работа, станок. Качественно работаешь — хорошо платят. Но от звездной болезни мои спортсмены не страдают: если бы так было, то все фигурировало бы в СМИ. Поэтому ребята у меня приземленные. Если они иногда взлетают, то приходится на землю возвращать. «Пихать» на тренировках? Не скажу, что постоянно, но бывает. Все бывает. Я им каждый день объясняю, чего каждый из них стоит. — При правильном режиме и тренировках грести можно до 35-38 лет. Но еще нужно, чтобы семья понимала. Хотя ярких примеров гребцов, выступающих и в 40 лет, множество. А вот тренерскую деятельность, считаю, нужно начинать не позднее 35 лет. Просто с 30 до 45 лет человек может стать хорошим тренером. А решить вопрос своего тренерского мастерства даже за пять лет нереально. Поэтому если я приглашаю в свой штаб специалистов, то они должны быть не старше 35, чтобы к 45 годам они уже хотя бы разобрались, что такое гребля. А есть такой тип тренера, что нашел одного толкового спортсмена, и уже считает себя королем, почивает на лаврах. Но, считаю, это была просто случайность. Нужно идти дальше. Так и с победой. Если она рождается всего один раз, это тоже случайность. Тренерская работа — это система. — Я не скажу, что работаю — я живу греблей. 24 часа в сутки. Работаю, как раб на галерах. И от всех своих подчиненных требую, чтобы они этим жили. Если тренер не живет своим видом спорта, то результатов ему не добиться. Подходить к любому делу нужно профессионально, тогда все получится. Скажу, что кое-какие единомышленники у меня есть. Однако в наше время почти все зависит именно от спортсменов. Каким гениальным ни был бы тренер, он задачу победы на мировом уровне не решит. Это может сделать только группа единомышленников — команда. Зимой тоже работаем, как рабы, хотя гребля — летний вид спорта. В холодное время мы тренируемся на спортивной базе «Сокол» в Тирасполе, где есть все условия — высокие берега, река не замерзает, поэтому можно заниматься и при минусовой температуре. Да и цены там приемлемые. Холодно, говорите? Помню, в 90-е годы мы тренировались в Белозерске, так там температура до «— 25» доходила. И ничего. Кто выдерживает, тот остается. Кто не выдерживает, уходит. — В независимой стране мы сами себе хозяева. Конкуренция, может быть, сейчас чуть меньше, чем при СССР, но зато превалирует качество. Просто раньше, какими бы хорошими мы ни были, оставались сырьевым придатком Москвы. Даже гениальному человеку было пробиться куда-то очень сложно. Я там поработал 10 лет и видел, какая там была круговая порука. Какие бы ты результаты на чемпионатах ни показывал, ты не мог со своей методикой стать главным. А сейчас я — главный тренер сборной, живу и работаю в Мозыре. Значит, кто-то же меня увидел. Талант в нашей стране всегда будет замечен. — За границей мы для чего нужны? В первую очередь, чтобы «выжать» из нас умственный потенциал. Все равно, кого бы я ни готовил, его заберут те, кто тебя пригласил. Основной фактор, почему мои коллеги едут за границу — финансы. Я просто хочу жить в своей стране и зарабатывать здесь столько, сколько они зарабатывают там. И мы близки к этому. А труд наш может быть оценен только при помощи экономической составляющей страны: сильная страна — сильный спорт высоких достижений. На пустом месте без должного финансирования, экипировки и баз результат не родится. Для чего это нужно? В первую очередь — для престижа страны. Сегодня о Беларуси в гребле говорят как о мощной державе. Так что, какое бы предложение из-за границы мне ни поступило, я никуда уже уезжать не собираюсь. Может, если бы я был помоложе и поглупее, погнался бы за «длинным рублем». А так, на жизнь в нашей стране мне хватает. — Своих спортсменов я считаю гениальными. Они попали в тот вид спорта, который им нужен даже с генетической точки зрения. А сына считаю своим единомышленником. Однако единомышленник еще должен быть способен претворить мою систему в жизнь. Для этого нужны годы. Так что пусть пока работает с резервом, продолжает обучение. Я хочу, чтобы он пошел эволюционным путем развития, а не достигал случайных результатов. Всем своим единомышленникам я предлагаю определенный объем работы, чтобы они постепенно развивались. К примеру, сама идея коммунистического общества была очень хорошей, но вот людей, способных ее воплотить, не было. Поэтому чувство спортсмена и методики должно быть у тренера от Бога. Думаю, время, когда сын будет работать рядом со мной, не за горами. — Меня многие спрашивают, что мной еще движет. Но как же? Вот, мы еще не выигрывали одиночную и парную гонки на 1000 метров на Олимпиаде. Девочки еще на Играх не побеждали. Так что пока у меня хватит здоровья и энергии, буду над этим работать. Мне кажется, я серьезно не занимался еще многими вопросами. К примеру, считаю, что фармакология — опора ленивых. Сегодня пределов в развитии качеств человека не существует. Нужно искать такие моменты, которые позволят достигать лучших результатов. — Будущее в спорте — за методикой и наукой. Во главе угла должно стоять развитие качеств. Вот приехали наши девочки с чемпионата Европы, спустились с пьедестала почета, и я им сказал: «Все, девочки, это уже история. Завтра работаем опять, как волы». Ярко выраженных празднеств у нас не бывает: можем только всем коллективом собраться в конце сезона, подытожить сделанное, выпить по 200-300 граммов — и все. А после кубков мира, чемпионатов ни о каких празднованиях и речи быть не может. Поздравили друг друга и забыли. — Отпуск? В сентябре, 24 дня. Ни о чем не думаю. Я от любого отдыха устаю уже через 2-3 дня. Меня теплыми краями уже не удивишь. Поэтому несколько дней просто тупо смотрю в стену. Потом опять лезу в свой портфель, начинаю что-то пересматривать, пишу план на год. Вот и весь отпуск. Правда, люблю иногда в баньке попариться. Хобби у меня одно — работа. Как-то я так привык. А дачи нет. И автомобили я не люблю, даже прав нет: или жена водит, или сын. Собак, правда, очень люблю. Сколько живу, столько у меня собаки. — Мечта? Чтобы мы все трудились, как рабы, и в один прекрасный день проснулись в очень мощном государстве. Чтобы у нас не было проблем с финансированием, чтобы ни от кого не зависели ни в плане энергоносителей, ни в каком-либо другом. Я не романтик, но оптимист, и думаю, что я такой ситуации дождусь. И, думаю, процентов 80 нашего населения понимает, куда мы идем. Хотя есть и «вшивота», которая постоянно нашу палубу раскачивает.
«Необходимы только рекордные результаты»
«Никто мне программ не дает»
«Вижу таланты, как через рентген»
Молодые таланты вижу, как через рентген. Хотя иногда приходится ждать несколько лет, пока спортсмен раскроется.
«Все решают кадры»
«Нет денег? Возьмем свои!»
Думаю, у тех команд, которые отвечают всем современным требованиям, проблем с финансами быть не может. Сегодня товар — завтра деньги.
«Балласт вымирает»
«На тренировках бывает все»
«Пихать» на тренировках? Не скажу, что постоянно, но бывает. Все бывает. Я им каждый день объясняю, чего каждый из них стоит.
«За 15 лет можно стать хорошим тренером»
«Я живу греблей»
Помню, в 90-е годы мы тренировались в Белозерске, так там температура до "— 25" доходила. И ничего. Кто выдерживает, тот остается.
«В СССР мы были сырьевым придатком»
«Никуда уже уезжать не собираюсь»
Сильная страна — сильный спорт высоких достижений. На пустом месте без должного финансирования, экипировки и баз результат не родится.
«Пределов в развитии качеств человека нет»
«Фармакология — опора ленивых»
Фармакология — опора ленивых. Сегодня пределов в развитии качеств человека не существует.
«Ярко выраженных празднеств у нас не бывает»
«Отдыхать устаю за 2-3 дня»
А дачи нет. И автомобили я не люблю, даже прав нет: или жена водит, или сын. Собак, правда, очень люблю. Сколько живу, столько у меня собаки.
