Империя Хвастовича. «Для меня было абсолютно неважно, что продавать – лук или футболистов»

Во второй порции воспоминаний бывший владелец минского «Динамо» рассказывает, как клуб стал акционерным обществом с бюджетом в три миллиона долларов.

Лукашенко, «Трактор», надрыв

Евгений Хвастович: Я никогда не был болельщиком и не скрывал этого. До «Динамо» ходил на футбол, наверное, один раз. Отец привел на матч со сборной Вьетнама на минском «Динамо» и наши выиграли то ли 8:1, то ли 9:1.

Как Гараю меня удалось заинтересовать? Я на клуб смотрел как на новую сферу деятельности. Это не компьютеры, это совершенно другое. Можно попробовать выстроить предприятие с иными основами бизнеса, принципами зарабатывания.

Как бы плохо ни относились некоторые болельщики к такой позиции, но футбол в моем понимании – это предприятие, производство. Организовать людей, направленность на результат – для этого не нужно быть болельщиком. Да, я действительно в то время говорил, что для меня абсолютно неважно, что продавать – лук или футболистов. Возможно, это было сказано несколько по-детски, без учета негативной реакции, которую вызвала фраза. Но я всего лишь хотел отметить, что футбол – такой же вид бизнеса, как и многие другие. К примеру, производство мебели или выпуск компьютеров. Сейчас у вас в Беларуси задумываются, как выживать клубам, как строить экономику футбола. Я об этом думал давно. И старался делать шаги в этом направлении. Сегодня существование клубов белорусского футбола, наверно, процентов на 80 обеспечивается поддержкой из государственного бюджета. Нам же все таки удавалось в течении девяти лет обходится своими силами в гораздо более неблагоприятной экономической ситуации.

Не сказал бы, что в начале 90-х «Динамо» было какой-то влиятельной структурой. Однако кое-где меня узнавали. Помню, Лукашенко встречался с директором Тракторного завода Леоновым по поводу того, что делать со стадионом «Трактор». Я тоже туда приперся. Говорю: «Давайте мне стадион, я наведу там порядок». Леонов поддержал: «Александр Григорьевич, давайте ему отдадим. Зачем мне это барахло? Зачем я буду на него тратиться?» То есть Леонов меня знал, я его – нет. Это понятно: когда ты в футболе, ты на слуху, тебя многие знают.

Фото: «Прессбол»

Этот факт добавлял эмоций. Это было вызовом. Ты должен был соответствовать какому-то уровню, соответствовать людям, которые добились определенных высот. Поймите, я много где работал: слесарем на заводе, еще где-то. Начались кооперативы – стал успешным предпринимателем. Ну, и все. То есть до этого я не был как-то отмечен государством, не был в больших должностях. А тут директор завода, министр спорта – это все-таки немножко другой уровень. Необходимо было соответствовать, чтобы быть способным вести диалог в этом кругу.

А ситуация с «Трактором» ничем не закончилась. Да и сейчас я думаю, что мы вряд ли были готовы к тому, чтобы взвалить на себя еще и стадион. Но тогда у нас были авантюрные настроения, думали, что сможем. Не исключено, что и смогли бы, но вряд ли.

Когда я пришел в «Динамо», тренером был, кажется, Вергеенко. Точно уже не помню. В любом случае я не вникал в работу тренера. У меня были другие задачи. Как-то смешно приходить из производства компьютеров и рассказывать, как тренировать. Я никогда этим не занимался: ни в начале, ни в конце. Это не мое. C тем же

Щекиным мы дружили семьями, бывали друг у друга дома. Отношения были хорошими. Этот тренер давал результат, я старался выполнять его просьбы. То есть мы разграничивали сферы ответственности.

Победы вызывали много радости. Поражения сильно огорчали. Это была уже позиция не просто болельщика, а успех или неуспех дела, которым мы занимались. В Беларуси я практически никогда на гостевые матчи не ездил, но дома был почти на всех играх. Правила? В каких-то пределах я их, конечно, освоил. Почему свистят, я знаю. Смогу жене рассказать, что такое оффсайд, если она вдруг заинтересуется.

Из футболистов запомнился, например, Вергейчик. Он сразу бросался в глаза своим уровнем понимания футбола. Интересно рассуждал по жизненным вопросам, о своей поездке в Бельгию. Его всегда интересовало то, как существует клуб. Мне нравились Деменковец, Лаврик, Качуро, Штанюк. Любопытно было разговаривать с теми же Белькевичем и Хацкевичем. У них всегда было свое мнение. Я ценю это качество, это нормально.

Стало ли ударом то, что МПКЦ опередил «Динамо»? Нет, пожалуй. Конечно, мне это не нравилось, но какой-то трагедии не делал. Это бизнес, нельзя всегда выигрывать. Руководство «Динамо» ездило поздравлять МПКЦ с чемпионством. Тогда какой-то футболист подбежал ко мне и кричал, что они нас порвут и в следующем сезоне. Я ответил: «Ребята, не надорвитесь». Ну, взлетели. А где они сейчас? Я всегда пытался донести мысль, что один раз можно выскочить. Но если заставить ребенка разгружать вагон с углем, что произойдет? Он надорвется и умрет. Точно так и здесь. Выиграть один раз, купить пару судей, договориться с федерацией, поднять якобы интерес к чемпионату – надрываешь свои силы, когда за тобой нет никакой организационной структуры, армии болельщиков.

Анатолий Байдачный, бывший тренер «Динамо»: «В отличие от многих своих последователей Хвастович никогда не лез в работу тренера. Он занимался бизнесом, финансировал клуб и требовал только результата. Евгений Евгеньевич доверял тренеру, которого приглашал. Он никогда не заходил в раздевалку, вел себя спокойно, никогда не повышал голос. С ним работалось очень комфортно. Хотя были и забавные случаи. Помню, он хотел продавать одного из защитников «Динамо». Говорю Евгению Евгеньевичу: «Подождите, у меня в обороне остается два человека». Он отвечает: «Ничего страшного, сыграешь в два защитника». Хвастович слабо понимал тонкости футбола, но хорошо играл в шахматы».

Александр Лухвич, бывший игрок «Динамо»: Евгений Евгеньевич был немногословным. Назову его даже немного застенчивым. Человек постоянно был сам себе на уме. Он приходил в клуб скромненько одетым, ездил на простеньком Volvo, а покидал «Динамо» уже серьезным бизнесменом.

Владимир Маковский, бывший игрок «Динамо»: С виду он такой добродушный. Умный, грамотный, рассудительный, спокойный, никогда ни на кого не кричал. Я бы не сказал, что он какой-то аферист.

Людас Румбутис, бывший тренер «Динамо-93»: Хвастович – это явление в белорусском футболе. Как бы кто к нему не относился. Может быть, он кого-то обманул. Правда, в те времена в нашем футболе не было никакого законодательства. Всем крутили, как могли… Хвастович тоже крутился. По-моему, он гений! Умудряться платить футболистам «Динамо» такие заоблачные деньги и при этом оставаться в плюсе… Так надо уметь.

Где-то читал, что если человек во время разговора чертит геометрические фигуры – значит, он четко знает, что делать и как делать в жизни. Хвастович всегда что-то рисовал при любом разговоре. Казалось, при общении он продумывал каждое свое слово. У него всегда все было четко и спланировано. Он никогда не проявлял эмоций. Просто камень.

Акционеры, аттракционы, трубы для райисполкома

Хвастович: «Потихоньку началось мое погружение в футбол. Оно заключалось не в том, что нужно было ходить на стадион, а в том, что завтра нужно платить зарплату, обеспечить выезд или дать форму. Нужно было как-то организовать этот процесс. И дело было не только в деньгах. Что можно было купить для команды во время развала Советского Союза? Ни у кого никакого опыта, как тогда называлось, международной торговли – в Союзе это было разрешено только очень специальным организациям. Где купить, что взять, как это работает – никто ничего не знал.

В «Динамо» я пришел на должность вице-президента. Ну, тогда это называлось, наверное, по-другому. Замдиректора, может быть, или что-то такое. На тот момент решения принимал Гарай, он был первым президентом «Динамо». Леонид Павлович и продолжал работать в этой должности даже после акционирования. Но в один из моментов я поговорил с Гараем, объяснил ему, что это не его функция. Он согласился, и мы поменялись местами.

Сделать акционирование заставила жизнь. В какой-то момент мы поняли, что нельзя существовать размыто. Меня волновало: каким будет предприятие, как будет формироваться бюджет. Была необходимость создать клуб, определенную базу, потому что до этого не было вообще ничего. На тот момент было две формы частного хозяйствования: кооператив и акционерное общество. Других вариантов не было. Выбрали АО, потому что кооператив – это как-то смешно для клуба, да?

Фото: «Прессбол»

Физических акций не было. Была запись в уставе, кто акционер, кому сколько акций принадлежит.

Вопрос о правопреемственности тогда не поднимался. Ведь никакого предприятия под именем «футбольный клуб «Динамо» перед этим не существовало. Но все же я думал о том, чей же это был клуб. Это был клуб МВД? КГБ? Клуб игроков? Тренеров? Работников или кого-то еще? В итоге предложил футболистам: «Ребята, мы делаем клуб. Если хотите – становитесь акционерами». Достаточно было просто заявки. Кто захотел – стал акционером: Величко, Вергейчик, Лухвич, Орловский, Родненок, Тайков, тренеры Щекин и Кузнецов. Но захотели далеко не все. Ну, это было такое время. Все боялись, что завтра всех кооператоров посадят. Хотя никто из надзорных органов даже не возражал. Был у нас и куратор из КГБ. Приходил регулярно, контролировал процесс.

Газеты того времени. Процесс акционирования, по словам Хвастовича, проходил гладко. Одна из заметок в «Прессболе» опровергает это. Леонид Гарай на одном из совещаний долго объяснял, как получилось, что «Динамо» стало частным клубом.

Хвастович: Нас в итоге было 17 человек. Среди них – Гарай, Калинин и Лещенко, представлявшие «Белаттракцион», юрист Лукьянцев, который нам помогал с оформлением, водитель автобуса Левкевич, работник клуба Степура, Хвастович. Ну и футболисты и тренеры. Еще были Эфрон и Сманцер. Это были спонсоры, они имели свой бизнес и помогали деньгами. То есть не было такого, что я пришел с толстым карманом и всех кормил. Я пытался построить структуру.

Тот же Эфрон имел крупный бизнес. Он возглавлял банк «Олимп». Я со своей полки смотрел на него, как и на Сманцера,–снизу вверх. В конце концов, Эфрон эмигрировал в Израиль. Там у него дела сложились плохо, он, по-моему, разорился и вернулся в Минск. Что с ним было потом, я не знаю.

Уставной фонд составлял, кажется, два миллиона рублей. Мы разбили его пропорционально в зависимости от доли акционера, после чего нужно было через банк внести эту сумму на расчетный счет. Потом мы еще готовили второй выпуск акций «Динамо», где в акционерах числились уже 77 человек.

После акционирования мы стали независимым предприятием. Государство нам больше не помогало: крутитесь, как хотите. И мы крутились. Было много разных проектов. За деньги от трансфера Гоцманова купили игровые автоматы и отдали их «Белаттракциону». Он занимался установкой и эксплуатацией автоматов, а нам перечислял долю от прибыли. Эти деньги составляли какую-то часть при формировании бюджета. Один из проектов АО «Динамо» предполагал строительство коттеджного поселка. Планировалось, что это будет одной из форм выплаты дивидендов. Однако проект не удался.

Нужно понимать, что купить землю, построить дома, потратить столько-то миллионов – так ведутся дела сегодня. В 90-е это было немножко не так. У меня были знакомства в Минском районе еще по линии «Сонета». В начале  «Сонет» был зарегистрирован именно в районе, в казну которого мы и платили налоги. Район, к слову, всегда сильно этого боялся, хотел нас куда-то перевести: мол, откуда столько денег? В общем, я знал людей из райисполкома. И мы договорились, что если «Динамо» сделает газификацию Боровлян, Марьяливо и Острошицкого городка, то нам дадут кусок земли, где мы сможем построить коттеджный поселок. Таков был план. Мы купили газовые трубы, привезли, заложили, а потом нас кинули. Те, кто сегодня имеют удовольствие проживать в этих элитных пригородах столицы, должны стать ярыми болельщиками «Динамо». На их кухни газ идет по футбольным трубам.

Лухвич: Как-то он пришел на тренировку и начал объяснять, как будут работать акции, если мы вступим в ЗАО. До этого момента клуб входил в структуры МВД. Футболисты считались инструкторами по спорту. Я закончил академию МВД, поэтому имел звание лейтенанта, но не успел получить эти погоны, потому что уехал в Набережные Челны. Офицерские звания были еще у Курбыко, Вергеенко, Леонида Павловича Гарая. Вообще, когда футболистам «Динамо» нужно было проходить воинскую службу, они делали это в минских частях МВД. Ребята просто проходили курс молодого бойца. После этого спокойно играли в футбол.

Хвастович все рассказал про ЗАО, уточнил, куда нести денежки за акции. Акционирование «Динамо» проходило в два этапа. Сначала Хвастович предложил купить земельные участники в обмен на акции. На этом этапе было мало людей, которые купили акции. Все брали по одной-две. Через несколько месяцев он приехал к нам на базу с макетами, на которых были изображены двухэтажные и трехэтажные коттеджи, мол, через два года у вас такие же будут. Оставалось только выбрать... Тогда все стали покупать помногу акций. Я приобрел десять. Потратил примерно сто долларов. По тем временам очень приличное вложение. Игроки и тренеры понесли свои деньги в банк, там нам дали какие-то чеки. Правда, потом мы ничего не получили. Говорят, что-то было неправильно зарегистрировано. Короче, сгорели деньги. 30% вкладов ушли на акции, остальные 70% пропали. Классный получился развод.

Хвастович: Вообще, дивиденды мы не выплачивали. По разным причинам. Да и как таковой прибыли у нас не возникало. Были большие потребности: зарплата, форма, тренировки, сборы, аренда стадиона, аренда Стаек. У нас на тот момент с трудом набегала сумма для обеспечения всем необходимым. Помню, к примеру, что в более позднее время, когда у нас было четыре команды, бюджет был 3 миллиона долларов. Причем надо принимать во внимание, что в то время средняя заработная плата по стране была в районе 30-50 долларов. Оборот клуба был гораздо больше, чем оборот «Сонета». И уровень ответственности был тоже гораздо выше.

В нашей структуре оказалось еще «Динамо-93», которое сначала называлось «Беларусью». Изначально это был дубль основной команды, который играл во второй лиге (тогда в чемпионате было две лиги: первая и вторая – Tribuna.com). Затем клуб заработал право играть в сильнейшем дивизионе. Федерация задалась вопросом: как это у одного предприятия две команды. Вот мы и сделали «93-х» отдельным акционерным обществом. По сути, одно предприятие разделилось на два. (отметим, что среди вариантов названия нового АО фигурировал вариант «Немига»–Tribuna.com).

Ситуация, конечно, нетипичная для футбола. Был сезон, когда обе команды попали в еврокубки. Мы приехали на жеребьевку в УЕФА, стали подавать документы. Все одинаково: руководители, реквизиты. У них никогда такого не было, это первый подобный прецедент. Вопросов не возникло, потому что мы ничего не нарушали. Тогда этот вопрос не был никак прописан. Уже после нас, кажется, в 1997 году, УЕФА запретил выступать в еврокубках двум клубам одного владельца. Вот видите, немножко помогли сформировать историю :).

А подковерных игр у нас между клубами никогда не было. У «Динамо-93» были повышенные премиальные за победу над старшей командой. Все хотели показать себя в этих противостояниях».

Евгений Шунтов, бывший президент БФФ: Государство отказалось от «Динамо». Тут пришел хитренький Хвастович. Он спокойно прибрал к своим рукам молодежь, и пошли распродажи. Туда-сюда… А куда денежки шли? Себе. Они же нигде не фиксировались. Меня удивило, как легко «Динамо» перешло в руки этого человека. Казалось, Белсовет думал: «Заберите все это быстрее».

Тем более он же владел не одним клубом. В 1998 году мы продвинули инициативу в УЕФА о том, что один человек не может владеть несколькими клубами. Тем более, считай, дубль «Динамо» – «Динамо-93» – был на голову сильнее всех команд высшей лиги.

Продолжение завтра.В третьей части вы прочитаете про то, кто был самым высокооплачиваемым футболистом, как проходил процесс акционирования и как зарабатывало «Динамо» в то время, чтобы обеспечить бюджет в три миллиона долларов.