Tribuna/Хоккей/Блоги/Железный дровосек/«Лаланд сказал, что Мильчаков ему не нравится, и того убрали из «Динамо». Шумидуб – о большой беде нашего хоккея

«Лаланд сказал, что Мильчаков ему не нравится, и того убрали из «Динамо». Шумидуб – о большой беде нашего хоккея

Большое интервью Тарасу Щирому.

Автор — Тарас Щирый
25 сентября 2018, 22:14
20
«Лаланд сказал, что Мильчаков ему не нравится, и того убрали из «Динамо». Шумидуб – о большой беде нашего хоккея

Александр Шумидуб – известный персонаж из хоккейных 90-х, когда наша сборная только-только пробивалась на топ-турниры. Он играл в воротах за минское «Динамо», новополоцкий «Полимир», в польских клубах «Cанок» и «Быдгощ» и выходил с националкой на Олимпиаду в Нагано. После завершения карьеры работал в возрожденном «Динамо», помогал Хэнлону в сборной, а 13 лет назад уехал в Гомель и открыл при местном клубе первую в Беларуси хоккейную школу вратарей. Существует она и по сей день, дав нашей сборной двух киперов – Ивана Кульбакова и Игоря Брикуна. Тарас Щирый встретился в Гомеле с Шумидубом и поговорил о воспитанниках, молодом Владимире Крикунове, Александре Лукашенко на Олимпиаде в Нагано и о том, кто из вратарей тянет на роль первого номера в нашей сборной.

* * *

- С ребятами из школы пока не работаем. Они тренируются с командами своих возрастов, – говорит Александр, заходя в тренерскую. – Поэтому занимаемся проблемами основной команды. Сегодня работали с Алексеем Мерзловым и Максимом Лубским. Максим, по сути, самый молодой вратарь Экстралиги. Хотя когда Антону Мицкевичу было 16, выпускали его против «Юности». Кстати, Лубский свой первый матч тоже сыграл против «Юности». Уступили 3:6, а его выпустили на замену во втором периоде. Пропустил один гол.

- Коленки у парня не дрожали?

– Ну, естественно, дрожали. Если нападающий ошибается – это полбеды, если защитник – то вратарь выручит, а если вратарь допустил оплошность – это уже гол.

- А в каком возрасте вы дебютировали в чемпионате СССР?

– В 17. Но мне еще до первенства Союза Борис Косарев и Владимир Сафонов, тренировавшие «Динамо», предоставили шанс на предсезонном турнире памяти космонавта Беляева в Череповце. Меня выпустили в первом же матче с Казанью. Команда тогда называлась не «Ак Барс», а «СК им. Урицкого». В той игре мы одержали победу, и я вот так потихоньку стартовал. Но играть много, естественно, сразу в чемпионате не давали. Первым вратарем был покойный Володя Семенов. Земля ему пухом. Хороший вратарь. Челябинец. Тогда многие из России приезжали. Своей же хоккейной школы долго не было, первыми белорусским воспитанником в «Динамо» стал Анатолий Михайлович Варивончик (играл за «Динамо» с 1976-го по 1986 год – Tribuna.com).

В советских командах обычно было по два вратаря. Но второй являлся не резервистом без практики, как сейчас происходит в «Динамо», а реальным вратарем, который часто играл. Тебя, молодого, выпускали, если кто-то устал, когда команда крупно выигрывала. Или в пекло бросали, когда крупно уступали. Подобным образом «промывали» вратарей. И так система работала все время. Поэтому в Советском Сюзе всегда было много хороших вратарей. Вспомним хотя бы Сидельникова, Третьяка, Мышкина, Ирбе… В «Динамо» сейчас дали молодому Карнаухову сыграть пару матчей. Ну и все. Будет сидеть в глухом запасе без шансов.

- К этой теме еще вернемся. Расскажите, как вас в ворота занесло?

– Я в футбол играл. Геннадий Сигизмундович Неверовский, работавший в СДЮШОР-5, наблюдал за тем, как мы с пацанами играем возле школы. По итогу меня и еще одного мальчишку попросил прийти на тренировку. Я играл центрального нападающего. Но был очень вспыльчивым, не любил, когда меня били по ногам. Вскакивал и начинал драться. После одной из драк меня в очередной раз выгнали из команды. Нам тогда выдали майки с номерами, первые бутсы с пластмассовыми шипами… И вот за драку у меня все забрали. Через неделю тренер приехал со мной поговорить, но мне самому уже не хотелось играть. Ну, не знал, что делать. Вот обыгрываешь кого-то, а тебя или за трусы таскают, или по ногам бьют. И самое главное, что ты уже ничего сделать не можешь. Косят, бьют, а ты, как рыбка, должен лежать. Вот это я до сих пор ненавижу в футболе.

Со мной в одном классе в СШ №101 друг учился. Он в «Юности» занимался у Юрия Прохоровича Туманова. В хоккей тогда все зимой гоняли. Я в воротах играл. И мне как-то сказали, что в команде 1964 года рождения свободно место вратаря. Решил попробовать себя. Пришел на крытый каток, Туманов посмотрел на меня, волосы на лбу поднял, а потом произнес: «Будет вратарь!» Не знаю, почему он так сказал, но, клянусь, так и было. Начал заниматься, и через два года я попал в юношескую сборную Советского Союза.

- Как так произошло?

– Ну, вот так. Хорошо тренировали, значит. Мне повезло вот в чем: на утренней тренировке у минского «Динамо» всегда почему-то был один вратарь. И, чтобы никого дергать, Туманова просили дать кого-нибудь. Юрий Прохорович выбирал меня. Мне тогда было 13-14 лет. Понятно, сильно динамовцы не бросали по воротам, жалели, но это был хороший опыт.

- Рано вы повзрослели по хоккейным меркам.

– А мы и сейчас, чтобы ребята не варились в собственном соку, стараемся младших по чуть-чуть подводить и под молодежную команду, и под первую. Привлекаем к тренировкам даже хоккеистов 2002 года рождения, чтобы в мастерстве прибавляли, чувствовали, что они нужны клубу. Это воспитывает патриотизм. Кроме того, им самим интересно поиграть со старшими.

- Куда вас с юниорской сборной забрасывало?

– Да мы везде были. В Чехию ездили на турнир «Дружба», в котором участвовали страны СЭВ (Совет экономической взаимопомощи. Межправительственная организация стран социалистического блока – Tribuna.com). Там играли Болгария, Румыния, но самой главной всегда была игра с Чехословакией.

Матчи с чехами носили принципиальный характер даже в детском хоккее?

– Да, всегда. Мы как-то приехали в Зволен, и я, честно говоря, не ожидал, что даже нас, детей, так будут обзывать. Слышали в свой адрес очень неприятные слова. Произносить их не буду. Не любили там русских. Но подлости особой от соперника не было. Мы с чехами дружили, ходили на дискотеки, которые устраивали после турниров. Я с Гашеком хорошо общался. Он в гости к себе приглашал. Помню, на турнир его отец приезжал – на русском хорошо говорил. С хоккеистами все было нормально. Это болельщики кричали и оскорбляли. Из-за них нас и пугали: «Сюда не выходить, туда не ходить, там не смотреть». И мы особо никуда не ходили.

- Хорошо запомнили молодого Гашека?

– Он был младше меня, но играл так, как никто не играет. Нам так запрещали.

Почему?

– Потому что он лежал и сидел на льду. А нам это делать запрещали, говорили, что стоять нужно до последнего. Как канадские вратари. Так учили. Третьяк всегда кричал: «Он неправильно играет! Чего вы забить ему не можете? Он же лежит!» Гашек – единственный вратарь в мире, который лежал, а ему не забивали. Больше таких нет.

Он по-разному играл. Клюшку бросит – рукой туда, сюда. Импровизация. Сейчас из вратарей танцоров делают. Шесть движений – и весь вратарь. Раз, два, три, четыре… Но хоккей – это же игра. В него играть нужно. В нем все меняется, а вратари выполняют все, как заученный танец. Вот поэтому и голы несуразные пропускают.

- Кто с вами играл за юниорку?

– Сережа Немчинов, Леха Гусаров, Коля Борщевский – это люди, которые потом уезжали в НХЛ. С периферии попасть в сборную было практически невозможно. Ты сначала должен был перейти в клуб из Москвы или Ленинграда и потом тебя могли уже вызвать в сборную. «Динамо», ЦСКА, «Спартак», «Крылья Советов» – это те четыре клуба, которые при нормальной игре могли гарантировать тебе место в сборной.

- Вас звали в Москву?

– Да. Когда играл в юношеской сборной, приглашали в «Крылья». Мне так и сказали: «Саша, если ты не переедешь, то шансов играть дальше практически не будет».

- Чего ж не уехали?

– Понимаете, мне и здесь нормально было. Ко мне очень хорошо относились в «Динамо». Правда. Я и учился в институте, и однокомнатную квартиру получил, и проходил в клубе армию. После службы женился, мне предложили двухкомнатную квартиру, машину, дали погоны – клуб тогда относился к погранвойскам. Все делалось для того, чтобы я оставался в Минске и никуда не уезжал. Армию мог, кстати, проходить в ленинградском СКА. Был такой разговор. Но в Минске руководители очень бережно относились к хоккеистам.

- Вы в «Динамо», если не ошибаюсь, провели десять сезонов, объехали весь Советский Союз…

– Да, у меня в гараже висит карта, и я как-то расчертил ее маршрутами. И получилось, что раза четыре экватор пересекал, пролетая на самолетах. Самой дальней точкой был Хабаровск.

- Самый неприятный полет помните?

– Моментами нам везло. Летали обычными рейсами, а не чартерами. Ехали в Москву, а оттуда уже летели в определенный город. В тот раз мы должны были куда-то лететь двумя рейсами. Половина команды одним, половина – другим. Но приходит наш администратор Владимир Яковлевич Кобзарь и говорит: «Какая-то группа на самолет не приехала, есть места. Давайте всех переоформим» Тренер – Владимир Васильевич Крикунов – согласился. Мы переоформились и не полетели первым рейсом. Самолет в итоге разбился в Свердловске, а мы остались сидеть в Москве. Кто мог полететь тем рейсом из наших ребят, никто не знал. Знал только наш администратор, который все билеты поменял.

- Он спас жизнь хоккеистам.

– Получается, что так.

Случаев, когда что-то могло произойти, хватало?

– Их много было. Долго рассказывать. К примеру, из Киева мы как-то летели на АН-24, и один двигатель отказал. Самолет наклонился и летел на одном. Но все обошлось – добрались в Минск без эксцессов.

Вы ведь помните Владимира Крикунова еще молодым. Каким он был в то время?

– Я с ним еще поиграл два года в «Динамо». Он из Риги приехал. Хоккеистом был хорошим. У него прозвище было Мужик. Бился на льду до последнего. У Крикунова не было никаких авторитетов. Высокого уровня игрок. Не зря ведь за сборную Советского Союза играл на Кубке Канады.

- Строил молодежь в команде?

– Дедовщины не было. Да, драки иногда случались, но они касались исключительного спортивного результата. Но такого, чтобы, мол, сходи туда и принеси то, у нас никогда не было.

- Крикунов, если говорить современным языком, был тафгаем?

– Нет, просто на тот момент каждый хоккеист был физически сильным. Если тебе 17-18, ты подходишь под основную команду, то должен выполнять все нормативы и тестирования. Если не сдашь, тебя даже близко не подпустят к команде. Это сейчас иногда приходят такие игроки, что на него дунешь, а он сложится. Нагрузки у нас были обычные. Просто мы правильно работали. По методике.

- И кроссы бегали по 10 километров?

– Бегали и по 15-18 километров. Были на сборах в «Раубичах», нас вывозили к Кургану Славы, высаживали из автобуса, и мы назад бежали. До Раубичей как раз десяточка. Бежали на время. Километр нужно было вложиться в пять минут. Это был закон. Если не выполнял, ничего страшного – еще раз пробежишь. Вложишься. Других вариантов не было.

- Как посмотришь фильмы про хоккеистов ЦСКА, так они там невероятные вещи с «блинами» вытворяли.

– И у нас это было. Так называемый танец Моисеева – вприсядочку крутишь блин над головой, между ног... Это было комплексное развитие хоккеиста.

- Неужели и вратари все это выполняли?

– Конечно. Раньше ведь не было отдельных тренеров, которые работали с вратарями. Работали вместе со всеми. Это уже потом Крикунов пригласил бывшего хоккеиста рижского «Динамо» Бориса Пономарева, и он занимался непосредственно со мной. Крикунов стал первым в Союзе, кто позвал в хоккейную команду тренера вратарей.

- Владимир Васильевич похож иногда на вспыльчивого человека.

– Нет, он просто говорит то, что думает. Кличка Мужик просто так не дается. У него есть свое мнение – он его выскажет. А согласны с ним, не согласны, будут ли ныть в интернете, его мало волнует. Он очень выдержанный человек. В раздевалке у нас ничего лишнего не позволял. Я с ним отработал десять лет. И, честно говоря, это лучшие годы в моей карьере. Он никогда меня не наказывал финансово за нарушение спортивного режима.

- За загулы?

– Допустим. У нас выходных почти не было – все время на базе жили. А когда свободное время появлялось, собирались семьями, шли в ресторан или к кому-то в гости. В ресторан тогда вообще сложно было попасть. Что там было возле Дворца спорта? Кафе «Реченька» (здание снесено, на его месте возвышается 30-этажный бизнес-центр Royal Plaza – Tribuna.com), «Юбилейка», «Планета», гостиница «Беларусь». Так называемый «бермудский треугольник». Туда если попадешь, то все, не выберешься.

- Футболисты же как-то оказывались там.

– Я  хорошо общаюсь с Юрием Алексеевичем Курбыко. И футболисты по-доброму завидовали тому, какие сплоченные коллективы были у нас. Старики хорошо учили молодежь. Если идет компания куда-то отдыхать, то не пять человек, а все. На выпивку не было времени. Мы тренировались в двухразовом режиме. А во время предсезонки – в начале августа – нам давали трехразовые тренировки. Представь себе: с восьми до девяти утра на льду, потом бутерброды и чай, с десяти опять тренировка, позже обедаешь, отдыхаешь два часа, и с пяти до семи вновь идешь на тренировку. Но если кто-то и «сгорел» на чем-то, и об этом узнавал тренер, он всегда давал шанс отмазаться на площадке. Никого сразу не выгоняли.

* * *

- Вы очень долго не играли за сборную Беларуси. Стабильно начали выступать лишь в 1996-м.

– Верно.

- Почему?

– Давайте не будем затрагивать эту тему. Не хочу об этом говорить.

Хорошо. Но тему националки продолжим. Вы ведь один из тех, кто впервые вывел нашу сборную на чемпионат мира в Дивизион А и на Олимпиаду в Нагано...

– В отпуске как-то тренировались с ребятами, ходили в баньку, сидели, разговаривали и договорились, мол, а давайте выйдем в группу А. Там же классно, там интересно! Нормальным составом поехали на олимпийскую квалификацию в Латвию. Обыграли латышей (4:1), а потом заняли первое место в Австрии и вышли на Олимпийские игры. Как и хотели. Мне тогда уже больше 30 было. Хоть успел посмотреть, что такое Олимпиада. Так было и с чемпионатом мира. Приехали в польский Сосновец, отыграли группу B и досрочно заняли первое место.

Несмотря на это, у вас были очень упорные матчи с казахами и швейцарцами.

– Да, швейцарцам по ходу матча мы вообще проигрывали, меня заменили. Я три игры провел с разорванной связкой на ноге. Мне ее прокалывали, тейпировали, и я шел играть…

- А как же боль?

– Ну, была. Но меня попросили. Значит, нужно было. Когда я разорвал связки на голеностопе правой ноги, меня Лев Конторович возил в балетную школу на улицу Притыцкого, и со мной работали лучшие специалисты, которые восстанавливают балеринам ножки. Связка зажата была, так они мне ее хоть раздвинули, тейпом все скрепили, уколы, таблетки – и вперед. Весело было. Вот так и поехал на чемпионат мира.

- Но вы рисковали здоровьем.

– Тогда об этом не задумывались. Ну, вот пришли ко мне Анатолий Михайлович Варивончик и Владимир Николаевич Меленчук, с которыми еще вместе играл, и говорят: «Саня, ну надо. Давай» Если надо, так надо. Раньше относились к этому совершенно иначе.

- Раньше и деньги были в хоккее совершенно другие.

– Да хорошо мы жили. Люди зарабатывали, к примеру, 120 рублей, а мы – 350. Этого никто не знал и никто зарплатами не интересовался. Просто сейчас, когда человек получает 400 рублей, а хоккеист четыре тысячи, понятно, что это никому не нравится. Хотя, с другой стороны… Знаешь, я играл в Польше в Быдгоще. И у меня был личный спонсор, который держал огромный завод по производству мороженого. Он меня буквально закормил этим мороженым. Своеобразный мужик, но интересный. Миллионер. И он как-то меня с супругой пригласил на день рождения. Там, конечно, все было шикарно. И в конце, когда на посошок принесли кофе и сладкое, он стал каждого благодарить за поздравление. И обратился к своему родственнику: «Тебе могу сказать одно. Ты же знаешь, как я начинал... Как я женился, и моя жена из будочки на перроне продавала мороженое, а я бегал с ним по вагонам. Как взял кредит, не спал и отрабатывал его…». Когда мой спонсор все перечислил, он добавил: «Сделай то же самое, и ты будешь точно таким же богатым».

У меня по жизни точно так было. Завистливых хватало. Самый большой человеческий грех – это зависть. От зависти нарушаются все десять библейских заповедей. Все. И «не кради», и «не прелюбодействуй», и « не желай жены ближнего твоего». Человек начинает просто завидовать, что у кого-то есть машина, дом, красивая жена. Все. Но так не завидуй, добейся того же! Ты же выбираешь себе профессию. Ты думаешь, мы шли в хоккей, думая о деньгах? Да я понятия не имел, кто и сколько зарабатывает. В 16 лет я получил первую зарплату – 80 рублей, – и подумал: «Ох, нифига себе. Играя в хоккей, можно получать деньги!» А потом мне Николай Семенович Эпштейн, легендарная личность, тренировавший воскресенский «Химик» на протяжении 20 лет, объяснил почему за хоккей платят: «Саша, ты пойми, хоккей – это не просто так. Это театр. Это искусство. В обычный театр приходит 300 человек. На вас придет 10 тысяч, а в Канаде – 20 тысяч. Они приходят за хлебом и зрелищем. Зрелище – это ты. Играй!» В 1990-х зарабатывали неплохо. Да и президент стал уделять внимание.

- Вы помните тот момент, когда Лукашенко резко заинтересовался хоккеем?

– Во время Олимпиады в Нагано у нас как-то был выходной день, и мы с Лукашенко тогда играли в хоккей. Участвовали я, еще совсем молоденький Леня Гришукевич, тренеры и сопровождающие президента. Вот тогда я впервые увидел его на льду, а когда он увлекся, честно говоря, и не знаю. Из Польши я вернулся, когда он уже был руководителем страны.

- И как он смотрелся на льду?

– Нет, ну сейчас он в хоккее вообще красавец, а тогда только начинал. Но было заметно, что он любит играть.

- В раздевалку к команде в Нагано заходил?

– Один раз. У нас не складывалась игра с Канадой, горели 0:3 после второго периода, и он зашел в раздевалку, сказал: «Ребята, чего вы боитесь? Давайте, вперед!» Для нас это, конечно, стало удивлением. Никто же не предупреждал: «Будьте внимательны, к вам сейчас придут».

- Вы тогда понимали, что, выходя на Олимпиаду, на чемпионат мира, вы творите историю для белорусского спорта?

– Нет. Какая история? Ну, вышли и вышли. Мы же для себя изначально играли. Правда. Ты можешь, конечно, на клюшке написать «Вперед, на Берлин!», но это же глупость и пафос в большей степени. Ты не думаешь об этом во время игры. У тебя матч – ты в нем. Думаешь о схемах, как соперника победить. А уже когда все свершается, можно сесть, почесать голову и важным голосом сказать: «Да, мы тут историю творили». Хотя, видимо, действительно творили.

* * *

- Расскажите, как вас, коренного минчанина, занесло в Гомель.

– Это вообще интересный момент. Когда стал тренером, очень хотел открыть хоккейную школу вратарей в Минске. Я работал с юношеской, молодежной, национальной сборными и понимал, что вратарям подготовки не хватает. Если для полевых игроков проводилось много сборов, то для вратарей их было крайне мало. Предлагал Наумову создать школу вратарей, рассказал, что для этого нужны два тренера, форма. Ну и мне как-то сказали: «В Гомеле есть две коробки. Езжай туда, там и создашь школу». В Гомеле с командой тогда работали Меленчук и Варивончик. Я исполнял обязанности главного тренера «Динамо» после увольнения Бранислава Шайбана. А потом Наумов из России привез Леонида Киселева. Ну и отношение в клубе стало странное. Киселев сказал, мол, если меня Шумидуб попросит, возьму в команду. Что это такое? Уволился из «Динамо», прошел собеседование у Хэнлона в сборной, закончился чемпионат мира в 2005-м, и уехал в Гомель.

Сборная Беларуси образца 2005 года. Александр Шумидуб второй справа во втором ряду.

- Как школу создавали?

– Прекрасно. В 2005-м встретился с главным спонсором клуба – Алексеем Алексеевичем Костюченко. Он возглавлял «Гомельтранснефть-Дружба» и стоял у истоков создания хоккейной команды. Все, что здесь построено, – это его рук дело. Сказал ему, что хочу открыть вратарскую школу. Он попросил меня все изложить на бумаге. Помню, после календарной игры забрал мой план и ушел. А через день вернулся и спрашивает: «Ну, а чего подпись не поставил?Давай подписывай» Все. Была куплена форма, «шайбомет». Школа стала официальным подразделением при хоккейном клубе «Гомель». И мы начали работать с ребятами, занимающимися в ДЮСШ. В среду и четверг у вратарей было по две тренировки. Потом сборы начали вратарские проводить, к нам из России ребята приезжали. Так открылась первая вратарская школа в Беларуси. Она и до сих пор остается единственной.

- Как выстраивали систему, работу?

– Александр Петрович Орленко – бывший вратарь «Динамо» – непосредственно работал с вратарями, Геннадий Борисович Алехнович занимался катанием, а я все совмещал со старшими ребятами. Как проходят тренировки? На льду. Сначала 10-15 минут самостоятельной разминки, а после работают на станциях, выполняя различные упражнения. Основа для них – это катание. Ты можешь слабо ловить, а кататься хорошо. Вот Виталик Коваль. Он большой, хорошо играл благодаря правильно выбранной позиции. Выкатится из ворот – попробуй забрось.

Детей сами отбирали?

– Сначала нет. Но начиная с группы 1995 года рождения, мы приходили на набор и смотрели на детей, выбирали, кто лучше подходит для вратарей. Обращали внимание на то, как ребенок ведет себя в игре. Бросали им футбольный мяч и наблюдали, кто из детей активнее. Если вы обратите внимание, то вратари играют во все виды спорта. Это правда. Даже в карты и домино. Голкипер должен быть творческим. Вратарь видит, как бегут хоккеисты, и может понять, как дальше будет разворачиваться атака. Остается только поймать шайбу.

- Получается, Бен Скривенс – это какой-то игровик в квадрате.

– Это вообще редкий кадр :). Вот чем Брикун отличается от Скривенса? Да ничем. Тоже иногда чудит в воротах. Просто Скривенс канадец, и ему в Минске прощали все. А если бы наш парень ошибся в той ситуации, в которой ошибался Бен, его просто бы сгноили. Вот и все. Это просто отношение к своим.

Для чего Скривенс так часто выезжал из ворот? 

– Играл на публику. Я же говорю, хоккей – это театр. Вылетал из ворот, отдавал передачку, и от этого все просто ахали: «Как так, это же вратарь?!» Ну, ошибся, побежал в ворота, прыгнул, пропустил… Ему за это говорили: «Ай-яй-яй!» Нашему бы, условно говоря, под зад дали бы и усадили в глубокий запас.

В ком из ребят вы рассмотрели игровиков?

– Например, Ваня Кульбаков. Первый белорусский вратарь, который сыграл в НХЛ, пускай и в выставочном матче. Он 1996 года рождения. С ним вообще была сложная ситуация. Его хотели забрать в «Динамо-Раубичи», но родители были против, и нам удалось его сохранить. В ответ на это парня дисквалифицировали на полгода. Пацан играть не мог. Я забрал его под первую команду. И после того, как он созрел под молодежную сборную, которая играла в чемпионате Беларуси, мы его выпустили. Оттуда он и уехал в США.

- Как вы увидели в нем вратаря?

– Как? Вы же учились в средней школе. Один задачу по математике решает за пять минут, второй за 15, третий – за 45. Часть вообще просто отвалится. Так и здесь. Ты даешь всем одинаковое упражнение и смотришь, как они выполняют, контролируем их рост, видим, в чем нужно прибавить. И вести нужно до конца. И не нужно судить по десятилетним детям, что этот будет хоккеистом, а этот – нет. Даже по 16-летним. У меня есть пример. Со мной в «Юности» занимался Олег Белановский. Его называли вторым Бобровым. Поверьте, он в 14 лет на чемпионате Союза кистевым броском забивал от красной линии. Вратари не дергались. А потом началась силовая борьба, и он с хоккеем закончил. В 16 лет. Вот и все. Мы ведем ребят до выпуска. Просто один лучше развивается в десять лет, а другой в 15. А как с Ваней познакомились… Он просто был в команде. Маленький и злой.

Да у нас вообще хватало хороших ребят. Михаил Моцар играл за юношескую сборную, но из-за проблем с сердцем пришлось закончить. Сейчас работает директором нашей ДЮСШ. Так жизнь сложилась, а так бы он продолжал играть. Роман Бабарико – наш воспитанник. Он и сейчас за «Гомель» играет. Антона Ткачука и Алексея Мерзлова забирали в РЦОП «Раубичи». Ничего против Раубичей не имею, но объясню по-человечески. Вы приехали поговорить со мной, потому что я интересен вам в определенном ракурсе. И вы ведь не станете ломать меня, чтобы говорил то, что вам нужно. Тогда разговор станет бессмысленным. Так вот, в Раубичи пригласили вратарей, которые им нравятся. Но приезжает какой-то финский специалист и начинает их ломать, переучивать. Потом ребята вернулись в Гомель. Другими. Как так? Берешь к себе лучшего вратаря, а назад возвращаешь таким, глядя на которого, слезы наворачиваются. Абсолютно другой человек. И Мерзлова изменить уже очень сложно. Тяжело ему даются матчи.

У нас говорят, что в Беларуси нет вратарей. Но как они могут быть, если с ними никто не работает? Кто их тренирует? Чех, финн, швед. Кто-то просто дает работу своим людям, но они отработали свое и уехали домой, оставив выжженную землю. Кое-кто детей учил открывать ближний угол. Но что такое открыть для вратаря ближний угол? Это если ваша мама ушла бы из дома, оставив квартиру наполовину открытой. Мол, вор, может быть, не зайдет.

Был такой Тапола, помогавший в сборной Кари Хейкиля. В Гомеле проходил Кубок Полесья. Я стал на балкончике, наблюдаю за тренировкой. И вижу, что вратарь делает какой-то бред – открывает ближний угол. Спустился, подошел к тренеру и спросил, для чего все это. Тапола сказал, что хоккеист, увидев, что вратарь открыл ближний, бросать туда не будет – отдаст передачу. Сказал мне, что это ноу-хау. Я подумал, может, что-то сам не понимаю. Привожу нашего вратаря Пасси Хаккинена. Он посмотрел на Таполу и сказал: «Саша, я не знаю этого человека. Это не тренер по вратарям». И оказывается, что он действительно не тренер вратарей! Он просто строитель, и никакого отношения к вратарскому искусству не имеет. Получил лицензию. Вот таких людей брали к нам.

В нашей школе занимался и Кирилл Устименко. Его тренер Володя Потапов собрался уезжать работать в Россию, приходит ко мне и говорит: «Сань, давай я его заберу» – «Куда?» – «В Санкт-Петербург». Забрал. Там готового пацана сразу приняли в команду. Он побыл в системе СКА, принял гражданство и сейчас играет за молодежную сборную России.

- Можно было как-то удержать Устименко?

– А Кульбакова? Как их удержишь? Чем?

- С родителями толково поговорить.

– Родителям предлагают переезжать вместе с хоккеистами, создают все условия, находят жилье. Мы ничего не можем сделать. Как удержишь? Третьими вратарями в «Динамо»? Ладно, Миша Карнаухов. Он – парень специфический, как-то сказал мне: «Заработаю много денег, а потом буду сидеть в кресле-качалке у камина». Может, его устраивает роль резервиста. Но какой у него будет шанс с Энротом? При этом его назначили вратарем сборной. Человека, у которого не было игровой практики.

* * *

Вот давайте и поговорим о вратарях для сборной. Как вам Кульбаков на чемпионате мира?

– Слабо. А вот выставочные матчи провел хорошо. Просто с вратарями сборной работал один человек, а потом появился еще один, который тоже что-то свое начал предлагать. И молодой пацан вместо того, чтобы играть, на площадке начинал думать, что ему делать. Кульбакову один человек – не буду называть фамилию – как-то сказал: «Чего ты сюда приехал? Кому ты тут нафиг нужен?» И это правда. Когда Ваня приедет из США, можете у него спросить. Просто когда тебе говорят подобные вещи, какой интерес работать? Скажите, будет ли он играть за страну, в которой его некоторые пинают? Естественно, все будет уже не то. Дети свою страну должны любить, и такие вещи им не говорят.

- Мильчаков прямо сейчас – это вратарь для сборной?

– Дима может сыграть. Это зверь. Форменный. Хороший вратарь и человек. Был такой Ленер, который всем рассказывал, что его сын играет в НХЛ, а он его воспитал. На этом он построил себе тренерскую карьеру. Когда приехал в «Динамо»,  Мезин плевался – не хотел делать его упражнения.У него было упражнение «лодка» на гребном тренажере. Я никак не мог понять, в чем суть этой «лодки». Поехал на нашу базу по гребле на байдарках и каноэ, зашел к тренеру, который работал с олимпийскими чемпионами, и он мне сказал: «Саша, вам это упражнение не нужно. Вы в статике работаете, на ногах. Ваша работа – «подрыв» со штангой. Вот и все. Это для рук нужно». В итоге Ленер раскритиковал Мезина, а 30-летнего Мильчакова назвал старым. Но ладно, это он сказал. Самое страшное, что это приняли – не знаю, в клубе или в сборной, – и Мильчаков для кого-то стал старым, а Мезин – ненужным. Нормально?

- На ваш взгляд, почему Мильчакову не дали шанса в «Динамо»?

– Мильчаков спокоен, надежен, обучен. Знаете, как его убрали из «Динамо»? Лаланд просто сказал, что Мильчаков ему не нравится. Все. А почему Брикун перестал играть за сборную? Он ведь нравился Льюису. Просто поведение одного человека было настолько вызывающим, что он едва не разобрался с ним в самолете. Спросите у ребят, пускай вам расскажут.

- Переезд Мильчакова в Чехию – верное решение?

– Давно ему говорил, чтобы в Европу ехал. Тут для него нет перспективы.

- Что скажете о Брикуне?

– Игорь по всем показателям может играть за сборную. И он ведь это делал. Единственный момент, который ему мешает, – борьба за правду. Его язык – это враг. Все. А так нормальный вратарь.

- Кульбакови Карнаухов?

– Ване нужно просто набираться опыта и играть. Но он сейчас в том возрасте, когда можно хорошо стартовать. И я не считаю, что его рано взяли в сборную. Есть ведь примеры. Третьяк в 18 начал. Если говорить обо мне, я за «Динамо» в 17 впервые сыграл. Карнаухов тоже может играть за сборную, но он должен играть в хоккей, а не исполнять какие-то элементы. Хотя, может, его это устраивает.

- Хорошо. Идем дальше. В последнее время в сборной активно используют Виталия Труса…

– Но это не тот уровень. Вы же сами все видели на чемпионате мира. С детства его знаю. Пропуская, искал виноватых вокруг себя, в защите. Так что я не думаю, что это вратарь для сборной. Без вариантов.

- Тогда почему его вызывали?

– Ну, в сборной ведь был Сергей Пушков. В федерации определяют лучшего вратаря чемпионата, отталкиваясь от статистических показателей. Броски подсчитывают во время игр судьи. И получалось так, что мы, к примеру, проигрывали Гродно, бросив 19 раз по воротам, «Неман» по нашим – 45. А из Гродно в Минск приходит статистика, согласно которой мы бросили 42 раза по воротам, а «Неман» --  45.

- Приписали?

– Так это постоянно происходило. Объективно говоря, Виталий Трус – это не вратарь сборной. И это не только мое мнение.

- Мы еще не вспомнили Виталия Белинского, который сейчас играет за «Динамо-Молодечно».

– Думаю, он уже не вратарь для национальной команды. Я его с детства тоже знаю. Кажется, когда-то даже шлем свой подарил. Был момент, когда ему говорили: «Уходи из «Юности», но он там зацепился. А «Юность» называют кладбищем вратарей. Там нет права на ошибку – виноват в шайбе вратарь.

- Кого из вратарей вызовут в сборную на ближайшие сборы?

– Не знаю и даже не задумывался об этом. На то, что происходит у нас с вратарями, даже не смотрю. Обращаю внимание тогда, когда чемпионат мира стартует. Но уже говорил Мильчакову и Брикуну: если вызывать не будут, то примите это решение спокойно.

- Кто для вас сейчас первый номер сборной?

– Первого номер для меня нет. Для меня сейчас все вторые. Это те ребята, которых мы перечислили.

- Если говорить объективно, как оцените работу своей школы?

– Отлично. «Юность» за 50 лет воспитала трех вратарей, а у нас один сыграл за команду НХЛ, второй является вратарем молодежной сборной России, а 17-летний Миша Мельников сейчас играет за «Милуоки Эдмиралс» в США. Игорь Брикун тоже у нас занимался.

- Хорошо. Воспитав столько вратарей, вы продолжаете работать в Гомеле. Почему не переходите в «Динамо»?

– А я не пойду в «Динамо». Был там. Меня звали туда три раза, но не хочу. Понимаете, на работу нужно идти с удовольствием. Один мой друг однажды сказал: «Саша, когда ты идешь на работу с радостью, а тебе еще и деньги хорошие платят, – ты счастливый человек». Вот и я счастливый человек.

- В случае с «Динамо» денег было бы больше.

– Больше. Однозначно.

- И жена никогда не уговаривала?

– Нет. А нам достаточно. Все у нас хорошо.

ФОТО: автора, championat.compressball.byhcgomel.com

Другие посты блога

Все посты