«Когда начались большие траты, пришлось продать машину. Выручил 8 тысяч долларов». Белорусского таэквондиста дисквалифицировали на 4 года
Прилично потратился на адвокатов, но намерен бороться до конца.
Арман-Маршалл Силла прилично потратился на адвокатов и намерен бороться до конца.
В мае 2016 года белорусский таэквондист Арман-Маршалл Силла выиграл свой второй чемпионат Европы. 23-летний минчанин был силен и готовился пошуметь на Олимпиаде в Рио. Однако исторического события не случилось. За несколько дней до вылета в Бразилию в допинг-пробе атлета был обнаружен запрещенный препарат мельдоний. Силла утверждал, что ничего не принимал и даже прошел тест на полиграфе. Но все равно вместо главного старта четырехлетия, где он бы стал первым белорусским таэквондистом в истории, занимался борьбой с Всемирной антидопинговой организацией. По итогам слушаний в CAS Силлу дисквалифицировали на 4 года.
– Как ваши дела?
– Бывало и лучше, но, в принципе, все хорошо. Живу мыслью о том, что все наладится и будет хорошо.
Предыдущий год выдался очень сложным. Тренировки возобновил только зимой. Стал готовиться к соревнованиям, но было тяжело. Не до конца понимая свое будущее, сложно тренироваться в полную силу. Вроде бы и делал все как надо, но психологически что-то сдерживало. Физически выкладывался, но голова была забита разбирательствами и технически мои действия были далеки от совершенства. Но я все равно тренировался и ездил на соревновании. Понимал, что в случае дисквалификации, все результаты аннулируют, но это было не главное. Мне нужно выезжать на международные старты и соревноваться с соперниками, чтобы не отстать и не растерять форму. После Олимпиады изменились правила и все к ним привыкают. Вот и надо смотреть на все живьем, чтобы понимать, что люди делают, что предлагают и как с ними конкурировать.
Правила поменялись основательно. Раньше не было так много случаев, когда спортсменов снимали с боев из-за нарушений. Теперь же количество дисквалификаций выросло. Раньше нельзя было держать соперника руками, но когда судья не видел, все слегка придерживали друг друга за жилет или рукав. Находили лазейки, в общем. А сейчас руки должны быть на жилете в таком положении, чтобы судья видел. Если рука смещается – нарушение.
В таэквондо правила меняются часто. Международная федерация постоянно думает о том, как сделать спорт более зрелищным и безопасным.
– Давайте вернемся на год назад. Что делали, когда узнали, что вас не пускают на Олимпиаду?
– Лежал в Стайках на кровати. До тренировки оставался час, когда мне позвонили из НАДА (национальное антидопинговое агентство – Tribuna.com) и сказали, что моя допинг-проба положительная – найден мельдоний. Я не поверил. Думал, что это шутка и переадресовал звонившего к тренеру. Сказал, что если не шутка, она (Армана тренирует Юлия Суховицкая – Tribuna.com) мне перезвонит. Через минуту звонок: «Арман, что за фигня?» И это я смягчил ее слова :).
Поехали в НАДА, где нам рассказали про все обстоятельства и сказали, что я пролетаю мимо Олимпиады. Хотя какие-то шансы оставались. Мы даже перекупили билеты на более поздний срок. Хотели вылететь в Рио и урегулировать ситуацию оттуда. Я даже сумку собрал, и уже готовился выезжать в аэропорт, когда позвонила Юлия Ефремовна и сказала, что уже точно без вариантов–остаюсь дома.
– Чтобы доказать свою невиновность, вы проходили тест на полиграфе. Но для Всемирного антидопингового агентства это не доказательство. Для чего вы это делали?
– Чтобы во мне и тренере были уверены в нашей федерации таэквондо, Минспорта и НОКе. Чтобы люди понимали логику наших дальнейших действий. Чтобы люди, принимающие решение о дисквалификации, относились ко мне с пониманием, и взвешивали свое решение.
– В себе были уверены, а в тренерах?
– В своем – точно. У нас была одна задача, и Юлии Ефремовне не выгодно меня подставлять. Да и вообще поездка на Олимпиаду была выигрышна и для нас, и для страны. Это же развитие спорта, узнаваемость, престиж!
– Неоднократно говорилось, что в таэквондо не целесообразно применять мельдоний. Почему?
– Он не дает эффекта. Вообще. У нас нет цикличности и работы на износ. Таэквондо отличается от других единоборств. Это скоростной вид спорта, где еще и очень многое зависит от тактики. Не бывает такого, что принял таблетку для выносливости и стал побеждать всех. Хороший тактик не даст тебе ничего сделать, даже если ты будешь двигаться без остановки. Да и суперсила ничем не поможет. Конечно, удары выбивать легче, но куда важнее точность.
Пока мельдоний был разрешен, его нам выдавали. Видимо, советское наследие. Но когда пошли первые слухи о запрете, моментально вывели препарат из обращения и заменили на Коэнзим Q10, который даже лучше.
– В истории таэквондо случались дисквалификации за допинг?
– Не слышал ничего подобного. Хотя как-то колумбийку поймали на кокаине. Но это немного не то.
– Вы много говорили, что мельдоний вам подсыпали. Есть представление, как чисто технически это происходило?
– Я всегда соблюдал общепринятые меры безопасности. Перед походом в зал покупал бутылочку с водой. Когда ее выпивал, наливал обычную из крана. Даже не из кулера. У нас, кстати, в зале раньше стоял, но теперь убрали. Если оставлял бутылку без присмотра, больше из нее не пил. В зале она стояла на видном месте, которое хорошо просматривалось со всех точек. Я всегда видел бутылку. Видел, кто заходил в зал, куда шел и что делал.
Так вот на тех сборах, когда мельдоний попал ко мне в организм, никого чужого не было. А все те, кто был, максимально сотрудничали с нами. Проходили тесты на полиграфе, приходили на допросы в следственные органы и так далее.
Но, в принципе, порошок можно подсыпать куда угодно. Даже в стакан с компотом. Вы же знаете, что экспертиза установила, что остатки мельдония нашли в банке со спортивным питанием. Я его употреблял в два этапа в апреле-мае прошлого года. Две недели перед одним стартом и две недели перед другим.
Как он туда мог попасть, тоже не знаю. Смеси находятся либо у меня дома, либо в сумке, если я на сборах. Комната всегда закрыта. Правда, ключ от нее можно взять легко. На вахте даже не удостоверяют личность. Просишь женщину дать определенный номер, она и дает, не удостоверившись, свой ты идешь или нет. Не думаю, что у нее отличная память на лица. Скорее всего, какой-то просчет безопасности.
– То есть, человек должен был прийти куда-то, где нет вас, но есть ваша сумка, и высыпать мельдоний в баночку с сухой смесью?
– Да. Много раз думал о том, кто мог это быть, и до сих пор не нашел ответа. Догадок было много, но они периодически отметались.
– У вас были враги, желавшие оставить вас без Олимпиады или поехать вместо вас?
– Ну, вместо меня никто не мог поехать. Мне на соревнованиях внутри страны не с кем выступать :). Возможно, у кого-то и была зависть к моим успехам, но я этого не чувствовал. Не было угроз или каких-то неодобрительных взглядов. Да и козни раньше никто не строил.
Впрочем, был конфликт между моим тренером и ее коллегами. Подозревали, что возможно это они. Тем более, люди отказались проходить тесты на полиграфе. Говорили, что не хотят, чтобы мы полученную информацию использовали против них. Вроде как все сводилось к ним, но доказать следователи ничего не смогли.
– Это те тренеры, в чьих показаниях на суде CAS были слова о том, что вы курите травку и принимаете наркотики?
– Да! Еще говорили, моя тренер кормит своих спортсменов чем-то запрещенным. И что я во время отпуска за счет федерации летал в Азербайджан. А я там был в 2014 году. Можно даже штампы в паспорте посмотреть! Вот зачем такое говорить? Потом Азербайджан превратился в Казахстан. Причем все преподносилось так, что мельдоний мне подсыпали именно там. Ведь я, по словам одного из этих тренеров, во втором бою в Рио должен был биться с казахом. И они, мол, убрали конкурента. Но я, во-первых, не был в Казахстане. А во-вторых, с казахом мог встретиться только в финале, а не во втором круге. Вот как такое можно говорить вообще? Тренер говорит о своей невиновности и выдвигает такую нелепую версию происхождения событий и не знает жеребьевки.
– Можете назвать их имена?
– Анатолий Лиходиевский (экс-главный тренер национальной команды Беларуси – Tribuna.com) и Игорь Ромашкевич. Самое интересное, что до лета 2016 года с их стороны в мой адрес не было ничего такого. Лиходиевский как-то в интервью говорил, что рад за меня и что я молодец.
– Вы никогда не курили травку?
– Нет. Во-первых, у меня раз в два месяца постоянные допинг контроли – следы бы остались. А во-вторых, элементарно нет на это времени. Лет с 13 у меня каждые два месяца старты.
– А алкоголь употребляете?
– Выпиваю, но очень редко. На следующий день после турнира могу собраться с друзьями за бокалом пива. После чего начинаю готовиться к следующему турниру. Я закладываю физуху, и пить вечером, а с утра грузить себя нагрузками, значит, убивать организм. Я даже не ем перед утренними тренировками, так как все выйдет наружу. Это очень тяжело и так, а если бы я еще пил… Да ну нафиг!
По молодости, конечно, случались глупости, когда было плохо после алкоголя. Но те истории отучили. Да и не нравится мне быть пьяным. Я встречаюсь не выпить, а пообщаться с друзьями. Мы не видимся неделями и хочется поговорить.
– За последний год не было мыслей напиться?
– Я не такой человек, который любит загоняться по киношному :). Отвлекаюсь, общаясь с друзьями. Выхожу во двор, иду играть в пейнтбол, в кафе, на природу. А алкоголем ты себя не вылечишь. Наоборот, нервная система расшатается и депрессий станет больше. А мне нужна крепкая психика.
– В ВАДА были недовольны тем, что Белорусская федерация таэквондо разрешила вам выступать. Не думали, что этим только разозлили организацию и получили за это четыре года дисквалификации, а не меньше?
– Что касается сроков, то они всегда начинаются с четырех лет и меняются в зависимости от защиты. Если доказываешь, что умышленно препарат не принимал, а он попал в организм по халатности, то дисквалификация снижается до двух лет. А если доказать, что был саботаж, и что спортсмен не мог защититься от него, то можно вообще не получить дисквалификацию.
Что касается разозленной ВАДА, то даже мыслей не было. Хотя на последний перед судом турнир мне ехать не разрешили, чтобы, так сказать, не мозолил глаза. Но ВАДА ничего не контролирует. Организация только выдвигает обвинение и все. Дальше работают адвокаты. Срок дисквалификации устанавливает не ВАДА, а независимый арбитр CAS.
– Окей, почему тогда получили 4 года, если не принимали мельдоний?
– Это очень запутанная история. Изначально мной занимались адвокаты, которых предоставил НОК. Когда все только началось, меня с тренером вызывали и в НОК, и в Министерство. Говорили, что будут поддерживать и бороться до конца. Но по факту никакой поддержки вообще не было.
А адвокаты вообще какие-то странные были. Говорили, что НОК и Минспорта ведут переговоры с ВАДА, и можно договориться на двухгодичную дисквалификацию. Но для этого надо было признать, что я принимал. Нас это не устраивало совершенно. Тупо соглашаться на что-либо, зная, что невиновен. К тому же никаких документальных подтверждений этой договоренности нам не предоставили. Не рассказывали о подробностях совершенно. Не уверен, была ли она вообще. А вскоре началось давление. Заставляли согласиться до определенной даты. Такое чувство, что нужно было меня сплавить. В Минспорта и НОКе говорили, что если в ближайшее время не соглашусь, прекратят финансирование адвокатов.
В итоге пришлось расстаться с этими адвокатами. Нашел в Минске другого. Он посмотрел дело, выслушал и сказал: «Что за бред?» По его словам, все выглядит так, будто предыдущих адвокатов поставили перед условием сделать все определенным образом. И отходить от этой дороги они не могли. При мне состоялся интересный телефонный разговор. Этот адвокат позвонил одному из предыдущих и предложил встретиться и обсудить дело. Сказал, что разработав стратегию, можно реально выиграть дело. А в ответ я услышал: «Нет, не хочу этим заниматься». Странная ситуация, правда?
На суд можно выбрать или трех арбитров, которые принимают решение коллегиально, или одного. Так вот адвокаты от НОКа мало того, что выбрали одного арбитра, так еще и того, кто уже работал с белорусами. Выиграл у тяжелоатлетов и проиграл гребцам. Был очень маленький шанс, что Беларусь защитится в этот раз.
По совету второго адвоката нашли независимых адвокатов в Швейцарии. То, что люди реально работают, стало понятно сразу. Мы едва переслали им все документы, как в ответ полетели письма о прецедентах, о возможных вариантах развития событий, о том, на что можно опереться и железно ссылаться, а на что – нет. Нам расписали все варианты, но дело для отправки в суд собирали первые адвокаты. И менять его нельзя. А там был настоящий винегрет. Были представлены выборочные и непонятные показания.
И как объяснили швейцарцы, четыре года потому, что была собрана слабая доказательная база. Но есть шанс на апелляции. По их словам, арбитр проигнорировал пару вещей при соблюдении моих прав. За это можно зацепиться. И мы будем дальше бороться. Апелляцию надо подать до 15 сентября. А рассмотрение может продолжаться от четырех до восьми месяцев.
– Швейцарские адвокаты–это дорого?
– Я точно не знаю, какие цены были у белорусских, но мне говорили, что расценки не сильно отличаются. На швейцарских потратил 2600 долларов из своего кармана.
– Федерация не помогала?
– У нее было много своих трат. Борьба с ВАДА дорого стоит. Сколько? Я не знаю весь чек, но сумма приличная.
– Вы говорили, что самостоятельно съездили на чемпионат мира. Дорого?
– С проживанием мне помогли, суточные взял свои, но мне их возместили. А перелет туда-обратно обошелся в 1400 долларов. Можно было взять намного дешевле, но из-за того, что мы толком не знали, поедем или нет, получилось столько. Впрочем, федерация деньги за билеты вернула. Когда начались большие траты, пришлось продать машину. За 525-й BMW 2004 года выручил 8 тысяч долларов.
– А как же президентская стипендия и все такое.
– В декабре меня сняли со всех зарплат и стипендий. Хотя были обязаны платить, пока меня не дисквалифицируют. Сказали, что сняли потому, что меня все равно дисквалифицируют и зачем платить деньги.
– Заплата была приличной?
– Я никогда не жаловался. Перед Олимпиадой выиграл чемпионат Европы и мне доплачивали за это. Выходило около тысячи долларов. Хватало на спорт, спортивное и обычное питание и экипировку.
– Апелляция тоже денег стоит.
– Пока еще есть деньги, оставшиеся от продажи авто, но через полгода и они закончатся. Надо искать работу.
Раньше я мог позволить себе пойти в кафе или купить любое спортивное питание, или новую экипировку. Сейчас – не могу. На продукты хватает, но не шикую.
– Самая большая покупка, от которой отказались из-за нехватки денег?
– Я не так часто покупал себе что-то дорогое. А сейчас просто нет мыслей о больших покупках. Куплю, а потом придется сидеть без денег.
– Ваша мама очень гордилась вашими достижениями. Перед Олимпиадой на своей страничке в Facebook писала много хорошего. Как она пережила последний год?
– Очень сильно расстроилась и выплакала много слез. Даже подскочило давление. Пока шли разбирательства, не рассказывал ей всех подробностей. Говорил, что все нормально, работаем. Не хотелось, чтобы мама расстраивалась, и ей было плохо. Она очень эмоциональная женщина.
– В вашем окружении нашлись люди, считающие, что вы виновны, и переставшие общаться?
– Среди моих друзей таких нет. Меня все прекрасно знают. Но вообще меня на улице постоянно терзали этими вопросами. Я не хотел думать о том, что не поехал на Олимпиаду, но каждый день встречал знакомых, которые об этом напоминали. Находились и такие, которые спрашивали: «Ну, скажи мне честно – принимал?» Тогда хотелось выть и кричать: люди, вы зачем задаете эти дебильные вопросы?! Даже бабушки у подъезда интересовались.
После Олимпиады меня в день останавливали по пять человек. Колбасило прилично! Потом уже стало полегче. Начал тренироваться, появилась цель – чемпионат мира. Да и те, с кем постоянно общаюсь, давно уже все узнали, и вопросы заменили шуточными подколками в стиле: «Хорошо, что не поехал в Рио. Тебе бы там все равно ничего бы не светило». Так то они в меня всегда верили.
– Вы сейчас тренируетесь?
– Нет. Ситуация странная. Адвокаты говорят, что пока идет рассмотрение апелляции, я не считаюсь дисквалифицированным и могу тренироваться. Но в НОКе и Минспорта считают иначе, и не разрешают.
– Когда мы договаривались об интервью, вы лежали в военном госпитале. Что-то случилось?
– Я собирался идти на контракт в вооруженные силы и проходил медосмотр. Но во время обследования нашли определенные несущественные проблемы с сердцем. Оказалось, что не годен. Самому смешно: спорт можно, а в армию – нет.
– А вы очень хотели?
– Рассматривал возможность для дополнительного заработка и возможность тренироваться, как военнослужащий. Был бы инструктором в спортивном комитете.
– Вы отдали спорту всю сознательную жизнь, положили море здоровья и рискуете остаться без него на 4 года, а то и вообще навсегда. Что вы чувствуете?
– С одной стороны обидно. Но с другой – мне ведь только 23, а не 40. Можно искать работу и развиваться. И я буду это делать. Я всю жизнь в спорте и хочу заняться изучением своего тела. Хочу разбираться в нем, чувствовать и понимать, как оно работает и что советовать людям в различных ситуациях. Но и мечты об Олимпиаде я не оставил. И не исключаю возвращения после дисквалификации.
