BBC снял фильм о депрессиях футболистов. Крауч рассказал, как плакал из-за внешности, Анри признался в одиночестве
Все организовал принц Уильям
Все организовал принц Уильям.
– Как только ты скажешь хоть одно слово, которое может быть расценено как слабость, ты не сможешь выйти на поле, потому что моментально станешь объектом насмешек для фанатов, – рассказывал бывший полузащитник «Тоттенхэма» и сборной Англии Джермейн Дженас. – Футбольное поле – это наш театр, место, где мы развлекаем людей, но это также и место, где очень многие игроки могут сломаться под давлением, которое является неотъемлемой частью игры.
С каждым годом в Великобритании все больше говорят о психологических проблемах и депрессиях. В 2017-м принц Уильям и принц Гарри запустили благотворительную кампанию Heads Together, которая не только помогает справляться с проблемами, но и объясняет, что говорить о них и просить о помощи – совершенно нормально. Даже для мужчин.
– Мужчинам в целом очень сложно найти способ говорить о своих чувствах, – объяснял принц Уильям. – Их проявление эмоциональности часто воспринимается как слабость. Все вокруг говорят, что мужчины всегда должны быть сильными, крутыми и всегда должны поступать правильно. Это огромное давление.
Суицид – одна из главных причин смерти у мужчин моложе 45 лет в Великобритании, 75% всех суицидов совершают мужчины. Чудовищная статистика. И мы должны изменить ситуацию, своим примером показывая: говорить о своих чувствах, делиться переживаниями – это нормально.
***
При участии принца BBC выпустил часовой фильм A Royal Team Talk. В съемках участвовали Дэнни Роуз, Питер Крауч, Тьерри Анри, Джермейн Дженас и Гарет Саутгейт. Каждый из них поделился сложными историями из жизни и своими способами справляться с депрессией.
– Мы должны быть ролевыми моделями, – объяснял принц Уильям. – Например, я стараюсь привлечь к диалогу корпоративный мир. Если руководитель крупной корпорации выйдет и скажет: «Что ж, несмотря на мои сложности с психологическим состоянием, я все еще CEO этого гигантского бизнеса», – это история успеха. Огромное количество людей на руководящих позициях испытывают невероятное давление каждый день, и это отражается на их психике. Просто они не говорят об этом.
Спортсмены же тренируются каждый день, но уделяют внимание лишь своему физическому состоянию. Но состояние ума, эмоций – то, что влияет на нас не меньше, чем физическая готовность.
Дэнни Роуз – о пережитой депрессии
Защитник «Тоттенхэма» начал говорить о психологических проблемах еще в прошлом году. Перед чемпионатом мира он рассказал, как полтора года страдал от депрессии.
– Я был травмирован, и это была моя первая серьезная травма. «Тоттенхэм» и сборная Англии играли хорошо, очень хорошо, а я просто сидел и смотрел, не имея возможности быть частью этого успеха. Это нервировало меня, я приходил на восстановительные тренировки злым, почти ни с кем не разговаривал, редко выходил из дома. Я просто не хотел ничего делать, не мог нормально спать.
Роуз рассказал о проблемах клубному доктору, который направил его к психологу. Специалист диагностировал депрессию, подобрал лекарства, и футболист постепенно пришел в себя.
– Признаться в том, что у меня проблемы, – одно из лучших решений в моей жизни. Если бы я не сделал этого, то неизвестно, что бы со мной случилось. Примерно в то же время мой дядя совершил самоубийство. У него была депрессия, и ситуация наглядно мне показала, что может случиться, если ты не доверишься кому-нибудь.
Большое интервью с рассказом о своих проблемах Роуз дал перед матчем Англии с Коста-Рикой.
– В день игры я проснулся и обнаружил в телефоне 100 сообщений с поддержкой. А после перерыва, когда я возвращался обратно на поле, два игрока соперников остановили меня в туннеле и поблагодарили за мой рассказ, ведь они прошли через что-то подобное в своей жизни. Тогда я осознал, насколько большое дело я сделал.
Джермейн Дженас дополнил рассказ Роуза.
– Когда Дэнни только пришел в клуб, я был вице-капитаном и одним из лидеров «Тоттенхэма». Он часто подходил ко мне и говорил: «Джей-Джей, я не могу играть в эти выходные, я хочу домой и очень скучаю». Он действительно очень скучал по Донкастеру. Было ли это сигналом, что что-то может пойти не так в будущем, сигналом, который я не заметил? Возможно, если бы мы не игнорировали эти проявления эмоциональности внутри команды, то проблем можно было бы избежать. Мы должны замечать такие вещи, быть внимательнее друг к другу.
Летом 2018-го, когда Роуз уже пришел в себя, возник вариант с переходом в другой клуб. По слухам защитника хотели видеть в ПСЖ и «Шальке».
– По ходу переговоров мне совершенно внезапно сказали: «Знаешь, мы хотим встретиться с тобой, проверить, что ты не сумасшедший». Мне было стыдно, потому что я всегда считал, что случившееся никак не влияло на мою работу. Я знал, что на поле я всегда выкладывался на 100%. В конце концов они не предложили мне контракт, но тот факт, что из-за моих слов люди могут считать меня сумасшедшим – это оскорбительно.
Питер Крауч – о комплексах из-за внешности
– Мы все проходили через одни и те же проблемы, в наших историях нет почти ничего уникального. Но когда я рос, то выглядел не так, как выглядит среднестатистический футболист. Я сильно переживал и думал: никто из тех, кто хоть отдаленно выглядит как я, не играет в футбол.
Когда я попал в первую команду в «КПР», до того, как болельщики увидели меня на поле, они судили обо мне по тому, как я выгляжу. Я был такого же роста, как сейчас, только еще более худым.
Сейчас я могу говорить об этом спокойно, но тогда это было огромной проблемой для меня. Ни один тинейджер не хочет пройти через такое, ведь футбольные фанаты могут быть очень, очень жестокими. И я много плакал. Когда был ребенком, даже в 14 и 15 лет, я плакал ночами и задавался вопросом: «Папа, почему я не такой, как другие? Я хочу играть в футбол, но выгляжу не так, как остальные дети».
Мне повезло: я мог говорить об этом с отцом и другими близкими людьми, но если бы мне было не с кем поделиться, у меня были бы серьезные проблемы. Возможно, я бы даже бросил футбол, думая: «А это точно для меня? Почему я должен терпеть, как 40-50 тысяч людей на стадионе смеются надо мной?»
Одна из моих первых игр за Англию была на «Олд Траффорд», и меня освистали, когда я выходил на замену. А ведь это была мечта всей моей жизни: играть за сборную. Моя семья была на трибунах, и это был тот самый момент, когда я мог сломаться. Это было ужасно, и в тот момент, когда все засвистели, я подумал о своей маме: «Она, должно быть, плачет прямо сейчас из-за того, что происходит».
Я вышел на поле и, к счастью, сыграл неплохо. Но после этого всегда в матчах за Англию я чувствовал, что должен забивать в каждой игре, потому что я был другим. И да, я действительно много забивал, но всегда чувствовал, что я – «план Б». Я никогда не был «планом А». Конечно, когда на поле выходили Руни и Оуэн, вопросов «почему не я» не возникало. Но всегда где-то на краю создания сидела мысль: это происходит, потому что я выгляжу не как все.
В начале моей карьеры болельщики исполняли песню «Фрик» и чант «А в цирке знают, что ты здесь?». Я смеялся над этим, потому что юмор всегда помогал мне справляться с оскорблениями, но на стадионе были мои родители, и они точно не хотели слушать такое. Все начало меняться, только когда я доказал, что действительно могу хорошо играть, и болельщики задумались: «О, а он вроде неплохой футболист, и наверное он здесь не только потому что он такой огромный».
В тяжелые моменты меня спасало присутствие близких рядом. Моя жена Эбби завела привычку звонить мне перед матчами. Представьте: я ставил музыку в раздевалке, а она несколько раз звонила за 10 минут до выхода на поле и спрашивала, чем я занят. Это странно, но для меня это отлично работало и снимало напряжение. И независимо от того, провел ли я плохой или хороший матч, дома все моментально отходило на второй план. Если я упускал шанс забить с трех метров, Эбби это совершенно не беспокоило. Она начинала рассказывать: «Ты даже не представляешь, что сегодня натворили дети», – и все неудачи на поле моментально забывались. Для меня это лучший способ бороться с давлением. Ее действительно мало интересует происходящее на поле. Хотя однажды она сказала: «Как здорово, что ты пробил в перекладину с двух метров, потому что это было куда сложнее, чем забить в той ситуации». Я сразу почувствовал себя намного лучше.
Джермейн Дженас – о хейтерах в социальных сетях
– Каждый раз, когда я выхожу из студии после эфира Match of the Day, лента моего твиттера просто взрывается. «Ты сказал это не так», «ты сделал то неправильно».
Моя реакция на такие сообщения зависит от настроения и состояния. Иногда после хорошего шоу ты залезаешь в твиттер, ко всем этим гневным комментариям, и они могут действительно тебя расстроить. Но в другой день я просто решаю: знаете что, сегодня я просто не буду в это лезть – и откладываю телефон.
Но самое странное не это. Я всегда стараюсь быть объективным, и даже если мне пишут что-то оскорбительное, я могу написать в ответ: «Хорошо, можете объяснить, почему вы не согласны со мной?» Я стараюсь быть вежливым, разобраться в мнении людей. И каждый раз, когда я влезаю в дискуссию, первый же ответ: «О, спасибо, что ответили!». Ты только что оскорблял меня, буквально минуту назад!
И это мир социальных сетей. В нем столько позитивного, но негатива гораздо, гораздо больше. Потому что социальные сети сегодня – это способ для людей высказать все, что они хотят сказать.
Гарет Саутгейт – о том, как на всю жизнь стать «тем самым чуваком, который не забил решающий пенальти»
Самый сложный момент в карьере Саутгейта случился в 1996-м. В полуфинальном матче домашнего чемпионата Европы он не забил решающий пенальти в серии. Немцы вышли в финал, а Гарет превратился в главного антигероя страны.
– На следующий день вся национальная пресса была у моего дома. Мы с женой просто спрятались внутри, думая о том, как же мы сможем выехать из страны в отпуск. Каждые 15-20 минут люди стучали в дверь и спрашивали: «Можете поговорить с нашей газетой?»
После ЧЕ меня бесконечно преследовало это ощущение: куда бы я ни пошел, все люди вокруг понимали – да, это из-за меня. Это я виноват в том, что мы вылетели с домашнего Евро. И годами после этого люди представляли меня своим детям: «О, это Гарет, тот самый чувак, который… Ты же помнишь, да?» И это история, которая окружает твою жизнь. Я сыграл 700 матчей – но годами был известен именно как «тот самый чувак».
Теперь Саутгейт тренирует сборную Англии и всеми силами старается создать в команде эмоциональный климат, комфортный для игроков.
– Как футболист ты понимаешь, что самое сложное в твоей жизни – это выйти на поле. Как тренер я хочу создать среду, в которой игроки чувствуют себя в безопасности и знают, что если они сделают ошибку, то я не убью их за это. Потому что я помню, что когда я был игроком, страх этого наказания останавливал меня, не давал мне рисковать и быть лучше, чем я был в реальности. Ты ограничиваешь себя, потому что боишься.
Когда я возглавил сборную Англии, то знал – нам что-то мешает, волнует нас, игроки не наслаждаются тем, что происходит. У нас такие талантливые футболисты, которые могут вдохновлять и восхищать тем, что они делают. Мы видим это, когда они играют за клубы, но не всегда это происходит в сборной. Они думают о том, что может пойти не так, хотя должны – о том, как стать лучшими в мире. И я делаю все для того, чтоб игроки знали: они могут пробовать, показывать все, на что способны.
Бывшие игроки сборной замечают, что атмосфера в национальной команде с приходом Саутгейта и правда изменилась.
– В мое время игроки не хотели ехать в сборную, не хотели проводить 10 дней в не самой здоровой атмосфере, – признается Крауч. – Ведь большую часть времени мы проводили в наших комнатах наедине со своими мыслями. И это придавливает. Я помню, как возвращался с тренировки в свою комнату – и сидел там до ужина в 7 вечера. Затем возвращался – и выходит только к завтраку. И так все 10 дней.
Саутгейт уверен, что главное в футболе – показать игрокам, что они не одни в борьбе со своими проблемами.
– Все думают, что проблемы только у них. Но при этом раздевалка всегда полна людей, чей опыт нельзя назвать простым. Кого-то оскорбляли в детстве или оскорбляют сейчас, кто-то переживает за то, как он сыграет. Смотришь вокруг и понимаешь, что каждый выработал свой способ скрывать эти переживания.
Помню, как в 1997-м мы играли отборочный матч в Риме, который закончился 0:0. После матча в раздевалку зашел Дэйв Симен и сказал: «Ух, я так нервничал перед матчем». Я и подумал: «Дэйв Симен нервничает? Да не может такого быть!» В тот момент я по-другому посмотрел на раздевалку и понял, как все перед игрой настраивались, пытались привести мысли в порядок.
Еще одно страшное испытание, через которое проходят все футболисты – завершение карьеры.
– Все эти ребята скоро столкнутся с проблемой, с которой уже столкнулись я и Джермейн: карьера закончится, и вам нужно будет найти для себя другой мир. И, главное, найти новое окружение. Я помню, как записался в спортзал возле дома и пил там чай с местными парнями, потому что внезапно они оказались единственными людьми, с которыми я могу поговорить. Это новое дело занимало меня, держало в форме, создавало новые привычки.
По словам Саутгейта, профессия тренера тоже подразумевает постоянное психологическое давление.
– Все люди когда-нибудь теряют свою работу, но в позиции тренера это может стать кошмаром. Я помню это ощущение беспомощности и безнадежности. Ведь люди даже поют об этом на трибунах: «Ты будешь уволен следующим утром». Отличная шутка, но, знаете, я действительно буду уволен. И после мне надо вернуться домой и объяснить детям, что их отец – неудачник.
Тьерри Анри – об одиночестве
Со стороны кажется, что у Анри не было серьезных поводов переживать: его обожали в родной Франции, любили в Англии. Но все перевернул один момент в 2009-м. В матче за сборную против Ирландии Тьерри подыграл себе рукой, а потом отдал голевую передачу. Франция вышла на ЧМ-2010, но болельщики впервые поставили под сомнение этичность прежде идеального форварда.
– После подачи вратарь был на линии, но не дотягивался до мяча. И я просто сыграл рукой, потому что мы запрограммированы играть до конца каждого момента, до финального свистка.
Я впервые оказался на месте плохого парня. После матча поехал в Париж. Я ожидал, что негатив может прийти ото всех, но не думал, что меня начнут обвинять даже дома. Дошло до того, что медиа начали нападать на мою семью, и тут я оказался максимально уязвимым. Я просто не знал, как с этим справляться. Я умею бороться с собственными эмоциями, но впервые в жизни что-то было мне неподконтрольно.
И никто не предложил мне помощь, никто! Неважно, был ли я прав или нет. Люди обвиняли меня, кричали, но я был один в этой ситуации. При этом я должен был выходить на поле и показывать свою лучшую игру.
И главное, что когда ты в раздевалке, в мужском коллективе, то там буквально запрещено плакать. Так что когда остаешься один, ты действительно максимально одинок. Никто не позвонит, не спросит, все ли у тебя хорошо. Это происходит и когда ты травмирован: никто не приходит к тебе домой и не спрашивает, в порядке ли ты. Ты не играешь, значит, ты должен разбираться с этим самостоятельно. Но ты никогда действительно не решаешь проблему. Ты просто идешь дальше. Я просто не знал, как справиться с какими-то вещами, и просто двигался дальше, стараясь забыть о случившемся.
Был ли я в депрессии? На самом деле, я не знаю. Никто не говорил мне, что такое может случиться, никто не говорит, как с этим справляться – никто в принципе не говорит об этом, и ты не можешь поднять тему. Меня никогда не учили, как уважать кого-то, кто открылся.
***
В конце фильма игроки и принц Уильям играют в футбол с обычными болельщиками, которые тоже рассказывают на камеру о своих проблемах.
Когда звезды футбола и члены королевской семьи открыто говорят о своих психологических спадах, показаться излишне эмоциональным совсем не страшно.
Не стесняйтесь.
Фото: Gettyimages.ru/Nicky J Sims, Clive Rose, Ker Robertson /Allsport, Shaun Botterill, Stu Forster/Allsport, Alex Morton, Gareth Copley, Phil Cole; bbc.co.uk; Instagram/jjenas
