Tribuna/Футбол/Блоги/Heavy bald/Сергей Шматко: «Гюров постоянно говорил Цыгалко: «Макси, когда приму «Манчестер», заберу тебя с собой»

Сергей Шматко: «Гюров постоянно говорил Цыгалко: «Макси, когда приму «Манчестер», заберу тебя с собой»

Эквадорец и ЭВМ, стеклотара и КГБ, Белькевич и сон, Шапиро и Чиж – самый веселый массажист белфутбола дает Никите Мелкозерову мощное интервью, которое позволит начать неделю на позитиве.

Блог — Heavy bald
19 мая 2015, 23:36
11
Сергей Шматко: «Гюров постоянно говорил Цыгалко: «Макси, когда приму «Манчестер», заберу тебя с собой»

Эквадорец и ЭВМ, стеклотара и КГБ, Белькевич и сон, Шапиро и Чиж – самый веселый массажист белфутбола дает Никите Мелкозерову мощное интервью, которое позволит начать неделю на позитиве.  

В большинстве случаев упоминание Сергея Шматко не вызовет уверенных ассоциаций. Правда, при встрече он наверняка покажется знакомым. Все же кадр часто цепляет скамейки запасных, на которых всегда есть место массажисту. Плюс фирменная полоска богатых усов. Шматко занят в белорусском футболе 23 года. Работал в «Атаке», минском «Динамо», МТЗ-РИПО, «Смолевичах», юношеских, олимпийской, молодежной и национальной сборных. А теперь трудится в «Торпедо-БелАЗ». То есть видел очень много чего. Мы встречаемся на ближнем к Жодино краю Минска, чтобы изложить насыщенную юмором и событиями биографию Сергея Федоровича, и он почти с первого предложения начинает жечь.

Друскининкай, КГБ, мексиканцы

– Вы самый грубый массажист белорусского футбола. Как так получилось?

– Ну, как-то получилось. Просто за время работы в футболе меня дважды удаляли. Первую карточку в Гомеле показали. Вообще ни за что. Я тогда работал в МТЗ-РИПО. Играли Кубок на «Центральном». Вели в счете. Наш игрок получил травму в стыке у своих ворот. Понеслись на поле чинить его. Соперники налетели кучей, стали пихать, будто бы наш парень закосил под больного. Я одного оттер немножко плечом: «Отойди отсюда, – говорю. – Без тебя разберемся». Ни мата, ничего. Но красная карточка – и все, до свидания.

Я потом зашел к судье. Не помню его фамилии. Из Бреста, вроде, обиженный, еще давал интервью в прошлом году. По-моему, сейчас не судит. А инспектором тогда работал Бронислав Ясинский. Обратился к нему: «Ну, ты же слышал, что я ничего плохого не сказал». Рефери сразу же включился: «Да-да-да, мата не было». – «Так, а чего тогда удаление?!» Но протокол уже был заполнен. Если там есть запись о красной карточке, нужно составлять порт. А рапорт – это автоматическое разбирательство. В итоге получил две игры дисквалификации.

Второе удаление – это уже «Торпедо». Играли в Жодино. Матч напряженный. К концу все, естественно, завелись. Ну, я немножко высказался резервному судье Денису Щербакову. Не помню, что говорил, но точно без мата и оскорблений, что-то типа: «Чего ты лезешь?» Ну, пойми, вся скамейка в электричестве, понятное дело, контролировать себя сложно. Честно, когда рефери направился к нашей технической зоне, сразу же подумал: «Все, идет меня удалять». Потому застегнул спокойно куртку, приготовился, увидел карточку, кивнул, приняв приговор, и, никого не трогая, пошел в раздевалку. Правда, заглянул после матча в судейскую и попросил прощения.

Вот так: массажист с двумя удалениями за карьеру :). Не у всех футболистов столько набирается. Им, кстати, смешно. После второй красной все спрашивали меня: «Серый-Серый, а что там?! Серый, а что ты сказал? Серый, а что ты сделал?»

– Как вы относитесь к киногерою прапорщику Шматко?

– Прекрасно. Бывший администратор национальной сборной Володя Евсюк – царство ему небесное – так меня и называл. Исключительно прапорщиком :). Пару раз, кстати, звонили совершенно незнакомые люди. «Здравствуйте, это вы Шматко?» – «Да». – «Это вы в сериале снимались?» – «Нет». И клали трубку :).

Я же сам служил. Сперва три месяца в учебке в Печах провел, а потом меня перевели в Минск в спортроту. Армия – это сильно. Помню, приехал какой-то генерал. Все очень-очень серьезно. Правда, один из наших прапоров опоздал на построение. И вот все стоят красивые, а опоздавший прибегает весь запыхавшийся, в слюнях. Честь пора отдавать. А он стоит согнувшись около генерала, дыхание восстанавливает. Генералу в итоге надоело ждать: «Товарищ прапорщик!» – «А?!» – «А вы хоть гимн Советского Союза знаете?» Тот впопыхах не сообразил и ответил: «Товарищ генерал, мотивчик помню, но слова забыл». Весь строй чуть не сложился со смеху.

Рота спортивная, а спортсмены – любители пошутить. У нас из казармы было два выхода. И вот ребята как-то решили подтравить одного прапора. Собрались и принялись кричать: «Прокоп – дурак». Первый раз – он вылетает на крик. А пацаны убегают по другой лестнице. Два раза прокатило. Правда, на третий прапор их подловил. Пацанам убегать надо, а куда деваться? Ну, они в каптерку. Прапор туда – и давай молотить по двери кулаками. Старший по званию. Нужно открывать. Выхода нет. Ну, они открыли. Когда прапор ворвался в каптерку, ребята накинули на него одеяло и рванули на утеки. Пока разбегались, услышали крик прапора: «Паша! Паша! Строй роту! Гнида завелась. Паша, строй роту! Не знаю, кто эта гнида, но яйца у него большие. По ним и найдем». Оказалось, прапор, пока копошился под одеялом, от паники стал руками махать, так ухватил кого-то из пацанов. Вот они и смеялись после.

– Вы ведь начинали не с футбола.

– Я в деревне родился. Крупово, Щучинский район, Гродненская область. Как-то нас в школе построили на уроке физкультуры и спросили: «Кто хочет заняться спортивной ходьбой?» Все подняли руки. Прошлись по залу, учителя методом тыка выбрали: «Ты, ты и ты поедете на районные соревнования». Среди выбранных оказался я. Поехали. Техники ни у кого нет. Помню, все рванули со старта, а я последним телеп-телеп-телеп иду и думаю: «Вроде ж ходьба, чего нестись?» Смотрю, все по чуть-чуть стали отваливаться. Так я и выиграл первенство района.

Через полгода приехали снова. Я опять выиграл район. Отправился на первенство области. Выиграл область. После подошел Игорь Шевченко – тренер из школы-интерната спортивного профиля (нынешний РУОР): «Хотим тебя в Минск забрать». Ну, ладно. Приехал домой, маме все рассказал. Она в слезы. Первая четверть седьмого класса. Малой совсем. Но после пришла мамина сестра и, все узнав, порешила: «Отправляй его в Минск. Может, будет человеком». Так я и переехал.

В РУОРе раньше все были перемешаны. Только футболисты учились более-менее отдельно. Хотя мы общались. Ходили в школу вместе с Криушенко, Родненком, Лесуном, Малеевым. Ребятам сложно было. Раньше дубль большой команды мог устроить смотр-конкурс и отобрать 18 человек со всей республики. С кадрами проблем вообще не существовало. А сейчас человек два раза по мячу попадает – и его уже берут в команду на контракт.

Обучаясь в РУОРе, я привлек внимание тренеров сборной. В 1984-м на турнире «Дружба», который проводился между соцстранами, в составе юниорской сборной Союза стал четвертым. «Дружба» – традиционное соревнование. Многие путают с «Играми доброй воли». Но это не одно и то же. «Игры доброй воли» стали компенсацией за недоезд советских спортсменом на американскую Олимпиаду 1984 года. Вот в 1986 году в Москву и пригласили всех сильнейших атлетов. В том числе и американских. Человек 140 участвовали. Стояла приличная жара. Помню, у нас старт в 20:40. Берега Москвы-реки плавились. А идти 20 км. Многие рванули на старте, но со второй десятки стали отваливаться. Даже мексиканцы, привыкшие к жаре, падали, заходя на стадион. После финиша четверых или пятерых ребят увезла скорая.

Жили тогда в гостинице «Россия», которую впоследствии снесли. Очень-очень много охраны. Куда ни выйдешь, по-любому стоит парочка стриженных. Короткая стрижка – это тогдашний КГБистский шик. А мы с моим товарищем носили примерно такие же. Спустились однажды в ресторан покушать, так его работники, увидев нас, сразу же спросили: «Ну, что, ребятки, отдежурили?» Мы переглянулись: «Да». А потом стали думать: «Слушай, о чем это они?» В итоге поняли, что нас приняли за работников КГБ.   

При этом спортсменов не накачивали. Никакого инструктажа по поведению и взаимодействию с иностранными гражданами. Все спокойно. Это ж не выезд за рубеж. Раньше для отправления в соцстрану нужно было сделать 24 фотографии. Для отправления в капстрану – 36. Плюс заполнить семь дел в палец толщиной. Как сейчас помню, такие синие папочки. Вот тогда начиналась накачка. Мы – как сборники – все это заполняли, но, к сожалению, так никуда и не выехали :).

Ходьба – это вообще тяжело. Хотя мне выбирать не приходилось. В деревне не было спортивных секций. И да, сложно представить ребенка, который мечтал бы заниматься ходьбой. Но я втянулся. Фазы полета быть не должно – постоянный контакт с землей. Судьи следят. Если что-то не так, наблюдатели начинают писать записки. Три записки – удаление. Вид субъективный. А тренировки многокилометровые. И хорошо, если в Минске. А то отвезут в какую-нибудь Киргизию – и ты там мотаешь 700 км за сбор. Сейчас, смотрю, стали делать по две тренировки в день, а раньше обязательно было три. Зарядка и после пара занятий. Бывало, за тренировку проходили 35 км. Нога при опоре все время прямая. Это впоследствии проблемы с суставами. Знаю, многие любят посмеяться: «О, да что тут ходить!» И начинают крутить попой. Это неправильно. Пусть попой крутят женщины, а ходокам надо выполнять технику. Нюансов хватает.

Как-то проводили сбор в Друскининкае. Тренировка – 35 км. Мне оставалось дойти до поворота и развернуться. Впереди виднелся мостик. Но меня к концу тренировки все так задрало, что я просто сел на тот мостик и сказал: «Все, больше никуда!» Самая большая дистанция в ходьбе – 50 км. Я ходил на 20. Если смотреть хорошие показатели, то каждый километр нужно выходить из четырех минут. А это даже для бега тяжело.

Побороздю, «Никофлекс», Вальдеррама

– Заниматься непопулярным видом спорта в то время было выгодно?

– Нет, конечно. Зарплату за ходьбу давали только в сборной Советского Союза. А в Минске нам просто выдавали талоны на питание. Разные: на четыре рубля, на пять рублей шестьдесят копеек. Можно было пойти в определенный ресторан и там покушать на свои талоны. Можно было пойти в буфет и обналичить. Правда, буфетчицы снимали проценты. Примерно от 30 до 50-ти. Талон на 5,60, а получаешь только часть. Правда, это уже налик. С ним что хочешь, то и делай.  

Чтобы как-то жить, поступали в строительное училище №31. Это на Буденного. Стипендия – 76 рублей. По тем временам довольно нормальные деньги. Самые дорогие туфли «Саламандра», светлые такие, стоили 60 рублей. Комплексный обед – первое, второе, третье, компот – тянул на рубль. Так что стипендия была ничего такая. По-моему, по образованию я слесарь-монтажник.

– Почему закончили с ходьбой?

– Я тогда как раз женился. 24 года. Попасть в сборную Союза – нереально. Пусть из шести человек советских сборников двое-трое стабильно были белорусами. А в отсутствие статуса спорт не давал много денег. В итоге отправился на курсы массажистов. Они проводились в спортивном диспансере. Конспектики, практические занятия, все было. Правда, я считаю: если оно дано, значит, все пойдет отлично. Это как с автомобилем. Можно сесть за руль и без особых курсов за три часа практики всему научиться. Сел и поехал, грубо говоря. Со мной произошло примерно то же самое. Пройдя спорт, я уже умел чувствовать тело и понимал, что и где может болеть.

После поднабрался опыта, появилась глубина знаний. Например, это же разные вещи: работать массаж и работать травму. Плюс нюансы по мазям. Как-то ко мне пришел игрок и говорит: «Серега, слушай, у меня нога горит». – «А что ты с ней делал?» – «Мне компресс положили». – «А под ним что?» – «Фастум» и «Никофлекс». То есть под компресс согревающую мазь. «Снимай быстрее, – говорю. – А то сгоришь. Ожег будет!»

Не все ж уколами лечится. О, кстати, вспомнил. Был у нас доктор в минском «Динамо». Как-то забегает в комнату к футболистам и командует парню: «Поворачивайся!» А тот что? Доктор же сказал. Повернулся. Тот ему раз – укол. А все происходило в последний день сбора перед вылетом. И вот мы полетели. После к доктору нашему в самолете подошел игрок и сказал: «Доктор, мы сегодня будем делать укол или нет?» Тот посмотрел на него недоуменно: «Подожди, так мы ж сделали…» – «Не, меня сегодня не кололи». Тогда доктор, кажется, понял, что уколол совсем не того :).

Вообще же, массажисты футбольных команд – это люди, которые раньше всех встают и позже всех ложатся. Раньше всех встают, потому что надо будить игроков. Позже всех ложатся, потому что надо растирать игроков. В национальной сборной иногда до половины первого ребят массировал. На тренировках готовим игрокам напитки. Ничего сложного. Сейчас хватает фирм, которые производят хорошие смеси. Там витамины и все, что нужно. А раньше мы тупо «Цевиту» мешали. А потом Yupi. Правда, его по большому счету нельзя было пить. Да и красил ужасно. Ребята выходили с тренировок с красными ртами :).

– Как вы начали работать массажистом?

– Примерно во время моей учебы позвонили знакомые и предложили сотрудничество с ватерпольной командой РШВСМ. Она играла в высшей лиге Союза. «Приезжай, недельку мы тебя посмотрим, а там определимся». Приехал. Мне дали самых тяжелых ребят. Ватерполисты – парни здоровые, много массы. А для массажиста чем больше массы, тем сложнее. Надо все это прижать. И вот мне дали пару самых тяжелых. Я их сделал и буквально на следующий день получил предложение подписать контракт. В итоге четыре года отработал в водном поло.

Играли по туровой системе. Собирались в одном городе и резались. Минск, Москва, Тбилиси, Севастополь, Казань. Интересный вид спорта. С нюансами. Судейство в водном поло было ужасным. У судьи два флажка – красный и белый под цвет шапочек играющих команд. И он этими флажками крутит, как хочет. Отправляешься на выезд и знаешь, что взять очки у хозяев почти нереально.

Стандартные травмы в водном поло – плечи, руки, спина. Хотя и на ноги шла серьезная нагрузка. Вот ты представь, упражнение. Находишься в воде, поднимаешь над собой блин 20 кг и держишься наплаву, работая только ногами определенное количество времени. 30 секунд или минуту. И так несколько серий.

Пока работал в водном поло, закончился Советский Союз. Потом нашу федерацию футбола приняли в ФИФА. И вот в какой-то момент мне позвонил Иван Иванович Савостиков и позвал в олимпийскую сборную. Началась моя футбольная жизнь, которая продолжается вот уже 23 года.

Олимпийская сборная была сильна индивидуальностями, которые объединились в крепкий коллектив. Думаю, мы уже тогда могли решать задачу попадания на Игры. Но что-то не срослось. Классные ребята. Могли дурковать, могли шутить, все могли. Помню, играли в Люксембурге. Счет уже 3:0. Соперник сладкий. Всем забить хочется. А Андрей Островский тогда играл то ли центрального, то ли правого защитника. И вот он подбегает к Савостикову: «Иван Иваныч, можно я здесь побороздю бровку?» Иван Иваныч окинул его оценивающим взглядом, взял паузу, а потом ответил: «Андрюша, купи себе плуг и борозди с ним сколько хочешь. Понял? А теперь иди на свою позицию и играй там!»

Хацкевич и Белькевич запомнились. Они, в моем понимании, были звездами чуть ли не с детства. Очень сильно дружили. Всегда жили в одной комнате. Всегда. И очень любили поспать. Если подъем назначался на полвосьмого, просили меня: «Разбуди нас буквально за пять минут до собрания». Помню, Валик с Хациком посидят на собрании, покушают – и пойдут досыпать. После на тренировку – и снова спать. Мы их хохлами называли. Веселые пацаны. Когда стали появляться электронные измерители давления, хохлы придумали: «Если аппарат у кого-то покажет аккуратно 120х80, платим штуку». Деньги были. Могли себе позволить.

Затем меня попросил помочь Яков Михайлович Шапиро. Позвал в «Атаку». В той команде Шапиро был главной звездой. Великий человек. Ни денег, ничего, надо было бороться за свое существование, и Яков Михайлович сумел найти помощь у фирмы «Аура». Красавец.

В «Атаке» я пережил несколько самых запомнившихся выездов. Как-то отправились в Донецк на поезде. Предварительно заслали на вокзал доктора, чтобы тот узнал, есть ли в составе вагон-ресторан. Все-таки ехать 36 часов – нужно планировать питание. Доктор съездил, но особо заморачиваться не стал. Посмотрел какой-то поезд, в котором оказался вагон-ресторан, и остался собой доволен. Есть и есть, поехал домой. Яков Михалыч: «Ну, раз все есть, ничего с собой не берем тогда». В итоге сели в поезд, отъехали, позвали проводницу: «Где у вас тут вагон ресторан?» – «Какой вагон-ресторан? Нету у нас никакого вагона-ресторана». Яков Михалыч схватился за голову: «Что делать?» Придумали. Когда приехали в Гомель, выскочили на вокзал всем тренерско-административным составом, накупили какой-то курицы-гриль. И вот на таком питании добрались до Донецка. А потом, кстати, хлопнули «Шахтер».

Той же осенью ездили в Швейцарию. На автобусе. Древний Магирус. Еще древнее наших Икарусов. Двое суток ехали. Залетели в город, а водитель не знает, куда рулить. И главное, ворвались на своем Магирусе на узкую почти пешеходную улочку, утыканную кафешками. Представляешь себе картину. Спокойная швейцарская жизнь. Люди затягиваются сигаретами, отпивают кофе, откинувшись в креслах. И тут появляется дикий автобус, который ко всему прочему еще и дымится. Все швейцарцы перепугались, повскакивали со своих мест, начали метаться :). Смешно вспоминать. Устроились там 1:5 или 0:5 – и назад потом еще двое суток. Так тяжело я больше никуда не ездил. Разве что только с какой-то из сборных в Болгарию через Украину. Украинские таможенники пропускали более или менее. А румынские просто так никого не отпустят. Им или мяч, или сигареты, хоть что-то, но дай. Цыганят по полной.

– Дольше всего вы работали в минском «Динамо».

– Как-то стою на стадионе «Динамо». Подходит Леонид Лапунов: «Сережа, ты только не пугайся». Я думал, может, че случилось. Фраза такая тревожная. «А что стряслось, Леонид Андреевич?» – «Тебя зовут в «Динамо». – «Здорово», – я все воспринял спокойно. Так началась моя десятилетняя эпопея в «Динамо-Минск» и национальной сборной.

1997-й год. Человек 20 тренеров я поменял. Первым был Байдачный. Хорошо работалось. У них с Курнениным была отличная связка. Да, Анатолий Николаевич – человек своеобразный, но мне нравится. Первые три-четыре минуты матча сидел спокойно. Хватало его. А потом стабильно заводился. Переживал. Все говорил: «Мля, ну, где мы их понабирали? Мля, ну, что это? Это же не футболисты, а КФК». Он еще называл игроков «жуки-пауки» :).

Раньше сборы проводились не в Турции, а на Кипре. И растягивались дней на 18. Тяжело было. Три сбора по 18 дней с минимальными визитами домой. От скуки придумывали себе развлечения. В основном молодежь разводили. Позвонишь, бывало, скажешь, что агент, что будешь смотреть за ними, а потом наблюдаешь за реакцией.

По этому поводу есть история. Как-то поехали с молодежной сборной Курненина в Эстонию играть товарняк. Перед матчем заселились в гостиницу. Потренировались, поужинали, скучно. Я набрал в соседний номер одному футболисту. Хороший парень, сейчас в национальной сборной выступает. «Я агент, – говорю. – Хотелось бы наладить сотрудничество. Как там в команде дела?» – «Ну, так, нормально». – «Зарплата маленькая?» – «Маленькая». – «Хотел бы играть в более сильном чемпионате?» – «Ну, конечно». – «Знаешь, посмотрел я на тебя. Тяжеловатый какой-то. Лишний вес или что?» – «Да не, это от родителей! Кость у меня широкая!» – «Ну, хорошо. Вы завтра в какой форме играете?» – «Ой, не знаю! Ой, подождите, у меня ж чемодан с формой стоит. Секунду. Белая!» – «Белая так белая. Завтра на тебя буду смотреть».

На следующий день парень не попадает в состав. Второй тайм, смотрю, а футболист мой около скамейки туда-сюда-обратно носится. Маячит перед Курнениным, чтобы тот его выпустил. Ребятам смешно, они-то все знают. А клиент мой – нет. Правда, все-таки дали ему пять минут сыграть. Но я не стал больше звонить. Вся команда знала об этой разводке. И парень долго понять не мог, почему все на него смотрели и улыбались. Человек понял, что это развод, только по прилету в Минск :). И то потому, что мы сами все рассказали.

Вообще, разводить молодых и новичков – самое милое дело. Приехали как-то в Италию на сбор. Я позвонил ребятам, сказал: «Идите за суточными». И отправил их в номер к Алексейчикову. Почти вся команда собралась. Стали стучать они в дверь, открыли ее. Алексейчиков такой с подозрением: «Что хотели?» – «Ну, как что? Суточные». – «Кто отправил? Шмат?» – «Шмат». – «Да, блииин!»

Удивительно, но эта разводка 20 лет работает. Вот даже недавно были на сборе с «Торпедо» в Турции. Выходной день. Сели в торговом центре отдохнуть. Встретили там наших девушек-футболисток. Общались себе спокойно с начальником их сборной Олежкой Чернухо. А невдалеке от нас сидел Артем Челядинский в клубном костюме «Торпедо» белого цвета. Мимо постоянно ходили футболистки. «Девочки, – обратился я. – Подойдите сюда». Они подошли. «А вы знаете, что вам еще по 90 долларов суточных должны?» Девочки удивились: «Нет, не знаем». – «Вон человек в белом костюме сидит. Он выдаст. Но у него только сотки. Найдите по десять долларов сдачи». – «Ой, да конечно, конечно!» И потекли группками к Челядинскому. Одна партия, вторая. Все с десятками в руках. А Чел сидел и вообще ничего не понимал. Потом заметил нас, заулыбался. Положил сотку на стол и стал ждать новую партию. Хорошо повеселились :).

Еще на эту тему. Как-то поехали с Бобруйском в Албанию. Шабуня попросил меня помочь. Стоим в аэропорту Тираны рядом с газетными стеллажами. Говорю одному футболисту: «Сходи, пожалуйста, «Физкультурник Белоруссии» купи». И что ты думаешь? Парень на автомате взял и пошел. Даже искал какое-то время, пока не додумался :).

Пуэрто-Рико, маратоки, банкомат

– Вы ведь работали с Юрием Курнениным и в клубе, и в сборной.

– Да. Курненин был сильным тренером. Он футболистов, такое чувство, насквозь видел. Идет тренировка – и тут он резко: «А, все, заканчиваем. Они уже нахер ничего не могут!» При этом во время занятий никогда не заводился. А вот во время матчей – стабильно. Полностью оправдывал свою кличку «Зверь». Поехали как-то на сбор в Пуэрто-Рико с «Динамо», когда Юрий Анатольевич возглавлял команду. 24 дня. Добирались до Москвы ночь, потом одиннадцать часов до Нью-Йорка, а потом на место сбора. Жарища дикая, поля дубовые. Заселили на олимпийскую базу с комнатушками три на два. Пить – только Cola-Fanta-Sprite из автоматов. Покушать – только бараньи седла и трава. Дней 15 побыли там, после начался турнир. В первом матче играли с какими-то америкосами, за которых выступал кудрявый Вальдеррама. Помню, Курненин прозвал его Котом в сапогах. Колумбиец уже с веском был, волосатый, почти не двигался на поле.

И вот игра. Мы горим. Перед технической зоной стоят бутылки. Курненин заводится, берет разгон и наносит душевный удар по этим бутылкам. Алексейчиков начинает волноваться и кричит ему: «Юра-Юра, успокойся, это же международный турнир!» – «Какой международный турнир?! Посмотри на поле, на ворота посмотри. На одни сетки примотаны пластырем, а на другие изолентой!»      

Кстати, нам перед тем турниром привезли пару футболистов латиносов. Эквадорец Джоник и Чико – тоже откуда-то оттуда. Про Джоника думали, будто звезда. Встречали в аэропорту. Прямо там подарили ему майку с десятым номером. Потом поехали на склад к администратору Василевскому. Надо же одеть звезду. Правда, английского никто не знает. Джоника спрашивают: «Какой у тебя size?» Тот: «Yes-yes!» Дали ему методом тыка девятку померить. Джоник ногу всунул – и она тут же провалилась. Михалыч ему: «Акэй?» Джоник Михалычу: «Акэй-акэй!» А я стою и думаю: «Какой «акэй», если нога провалилась? Что за футболиста нам привезли?» Ну, ладно.

Вышли на тренировку. Ребята поставили мячи на линию штрафной. Стали бить. Джоник с двух раз один до ворот добил. Потренировались еще пару дней. А обувь-то большая. Носы закрутились. Джоник вообще по мячу перестал попадать. Но повезли его в Пуэрто-Рико. В какой-то из дней администратор сказал Курненину: «Анатолич, давай, может, слетаем в какую соседнюю страну?» – «Зачем?» – «Ну, как зачем? Может, хоть Джоника продадим :)?» – «А сколько ты за него хочешь?» – «Ну, тысяч 60, может, дадут». – «60? Ты упал?! Тут надо 70 будет доплатить, чтобы его у нас забрали :)».

В Беларуси этот наш Джоник жил на базе. Как раз в то время на нижнем поле велись какие-то работы. Строители жили в будке. Наши с доктором окна выходили на нее. И вот однажды мы сидели и общались. Времени 23:30. Смотрим, а в будке свет горит. «Доктор, поздно уже. Давай пойдем и посмотрим, что они там делают». – «Ну, давай». Приближаемся. Начинают слышаться голоса. Заходим. Картина. Сидит Джоник и три работяги. На столе бутылочка настоечки. Под столом – еще одна, выпитая. И все они рубятся в карты. При этом на всю будку разносится: «Сыкс на тебе, сэвен тебе». То есть наши работяги уже на английском разговаривают :). Мы с доктором переглянулись – и только поржали.

Рядом с базой находится поселок Ельницы. Там раньше был пункт приема стеклотары. Наш Джоник пару раз бухнул с работягами и очень крепко с ними подружился. И вот однажды видим: стройбаны идут куда-то, а за ними наш футболист с мешком бутылок на горбу :). Правда, однажды так накалдырился, что пришел к нам и сказал на чистом русском: «Все! Больше я так пить не буду!»

Больше года продержался. Когда уезжал, плакал. Семья-то большая, кормить надо: «Оставьте». А куда его оставлять, если он по мячу не попадает? Не всегда же так везло, как, например, с Эду. И футболист отличный, и человек просто прекрасный. Один из самых сильных легионеров, которые выступали в Беларуси. Еще, кстати, Зоубек оказался очень приятным парнем. 

Чико – тоже кадр. На олимпийском стадионе в Пуэрто-Рико постоянно бегали по кругу. Пришли на первую такую тренировку. Чико сделал два круга, смотрю – поплыл совсем. Но хитрый же. Сразу схватился за заднюю: «Ай-ай-ай, коуч, я не могу». – «Иди к доктору». Доктор, конечно, все понимал. Дал ему для виду аспирина. Ну, латинос выпил, а на следующий день живее всех живых. Потому что бегать не надо, работа с мячами – для него само то. И так каждую неделю. Курненин его все спрашивал: «Чико, ну, как ты?» – «Коуч, все акэй! Таблетка – супер! Ничего не болит». Никто и никогда так высоко не оценивал действие простого белорусского аспирина. Мастер.

Столько их через меня прошло, что некоторых не успевал запоминать. Но были и яркие экземпляры. Сидим, помню, на Кипре. Звонит Чиж: «Тут должен подъехать нападающий. Ты его взвесь». А я смотрю, нападающий этот как раз стоит около входа. «Уже взвесил, Юрий Александрович». А там малой 1,50 ростом. Непонятно что. В руках фотография с Роналдиньо. Показывает типа: «Вот мы вместе играли!» Ну, допустим. Я ему, как мог, объяснил, что завтра врачебный контроль, а потом тренировка. Понятное дело, никто никого не понял. В итоге утром друг Роналдиньо стучится к доктору. Доктор открывает. Видит, стоит чудо в манишке и бутсах, готовое к великим свершениям. А еще только завтрак. Ну, ладно разобрались. Друг Роналдиньо потренировался с нами денек, после чего явился к администратору: «У меня семья большая, дай мне пару футболок, завезу родне». В итоге через пару дней отправили его домой дружить в Роналдиньо.

Среди белорусов тоже были кадры. Травмировался один, помню. Идет перед тренировкой и хромает. Я смотрю на него и говорю доктору: «Слышишь, напомни, какую мы ему вчера ногу морозили?» – «Правую». – «Так, а чего он хромает на левую?» – «Хороший вопрос». Артисты.

Самый веселый белорус времен «Динамо» – конечно, Володенков. У Виталика была ярко выраженная фобия. Полетов очень боялся. Не знаю, как сейчас, но раньше сто процентов. Помню, мы при Рябоконе летели на сбор во Францию. Поднялись в воздух. Пообедали. И тут стюардесса говорит, что самолет разворачивается и возвращается. А что, а как? Оказалось, треснуло одно из стекол. Могла произойти разгерметизация. Пока для нас готовили другой самолет, все, ясное дело, нырнули в Duty Free. Стресс-то такой. Могли упасть. Ситуация внештатная. Duty Free, конечно, оказал целебное действие. Так что второй раз летели уже в совершенно другом состоянии :).   

Володенков тот день очень хорошо запомнил. И вот как-то после нам предоставили очень маленький самолет – какой-то АН. И мы долго не стартовали из-за каких-то неполадок. Рабочие делали мелкий ремонт. Все начали волноваться. Так Виталя, чтобы нервы не палить, встал и отправился контролировать процесс. Пока рабочие все не сделали, пока Володенков не убедился в качестве ремонта, в салон не вернулся :).   

– Кто из динамовских тренеров запомнился больше всего?

– Почти со всеми установились отличные отношения. Очень понравилась команда Рябоконя. Атмосфера была по-настоящему классной. Никаких проблем не возникало с белорусами. Байдачный, Курненин, Малофеев – хороший контакт. Эдуард Васильевич, кстати, никогда не назначал сборы на ровное время. Никаких 18:00. Только 17:59 либо 18:01. Малофеев же позвал в сборную мануальщика Жаковко. Мы, получается, работали в связке. Человек, конечно, своеобразный. Со многих его заскоков я смеялся. Бывало, врач проведет обследование на аппаратах, а потом приходит Жаковко и начинает говорить ерунду типа: в команде у трех игроков цирроз печени и т.д. Честно, это не очень нормально. Но к этому надо проще относиться.

Непонятным из тренеров, с которыми мне случилось работать, был только болгарин Гюров. Помню, он собирал весь тренерский состав и начинал чертить что-то на доске, объясняя занятие. Ребята записывали за ним, а потом выходили из кабинеты и перешептывались: «Вы что-нибудь запомнили?» – «Да хрен там что запомнишь». При этом на поле Гюров снова все менял. Lego, кстати, очень сильно любил. Lego – это когда все поле в барьерах и фишках. Болгарин перед тренировкой объяснил, как надо все поставить, а потом уходил, кажется, сам ничего не поняв.  

Плюс этот его болгарский язык. Подзывает меня как-то: «Сережа, иди в сак. Там в саке нужно взять ту штуку». Что такое «сак»? До сих пор не знаю. Или подзывает: «Так, Сережа, сегодня нужны маратоки и матлаки». «Матлаки» – это ладно, я понял. Маты. А что такое «маратоки»? Оказалось, кроссовки. Еще ж у этих болгар все наоборот. Я стою в легкоатлетическом манеже. А он мне рукой машет от себя: «Сережа-Сережа!» Я отхожу назад. Он снова машет. Я снова назад. А он все: «Сережа-Сережа! Сережа-Сережа!» И рукой от себя. А я уже в стенку уперся. Мне только потом объяснили, что у них назад и вперед от наших отличаются – там все ровно наоборот.

Вот еще. Поехали однажды на сбор в Польшу. Поле все в снегу. Польша все-таки не Турция. А команде бегать надо. Гюров почему-то выбрал какую-то пашню и скомандовал нам посыпать ее солью. Честно тебе скажу, мы столько соли туда высыпали, что когда поляки узнали о нашем желании приехать на следующий год, наверное, позвонили в Солигорск и скупили там всю добычу. На том поле по ходу трава до сих пор не растет. Ведь мы каждый день отправлялись на кухню и просили у поваров соль. И ходили потом дважды за сутки, как сеятели, и щедро сыпали. Хотя смысл? Все равно же пашня. От соли ей лучше никак не стать. Люди на таком покрытии весь сбор ноги подворачивали.

У Гюрова было так: заезжаем на базу за два дня, отправляемся на выезд, а потом обязательно возвращаемся на базу. Болгарин заставил кухню дожидаться нашего прибытия. И ладно, если матч в Жодино, допустим, все отлично. А если в Бресте? Кухня в таких случаях дежурила до двух ночи. Кому такой поздний ужин нужен? Плюс горячий бассейн. Наутро ребята тренировались. И только после Гюров их отпускал. Это вообще.

А пацаны любили сваливать сразу, так Гюров ко мне однажды подошел: «Сережа, последи за ними!» Я послушал и подумал: «Мне уже больше сорока лет, буду я за кем-то шпионить». Просто было у нас два кадра. Вратарь и брат вратаря. Вот их Гюров и пас. Любил обоих очень-очень. Подходил к Максиму и говорил: «Макси, Макси, когда я приму «Манчестер Юнайтед», ты поедешь со мной». Или: «Макси, Макси, забиваешь сорок – и мы едем с тобой получать золотую бутсу». А Макси только на него смотрел и не понимал, что происходит.

– Потом в вашей жизни случился МТЗ-РИПО.

– Амбиции были большие. Даже камень перед «Трактором» красивый установили. Четыре тысячи долларов на него потратили. 1 сентября камушек тот появился. Я тогда погулял по пригорочку, нарвал там цветов и возложил на новинку. Как чувствовал. Правда, никто не оценил моего порыва. Цветы убрали :).

Основное веселье началось, когда перестали деньги платить. Во времена «Партизана» Юферев любил устраивать собрания, чтобы успокоить команду обещаниями о скором возврате долгов. Сидит как-то: «Ребята, не волнуйтесь, идет большая-большая сумма. 350 тысяч». Правда, потом заговорился: «Говорю же вам: идет большая-большая сумма: 300 тысяч». Пацаны смеялись, когда собрание закончилось, что за три минуты размер начислений уменьшился на 50 тысяч. И вообще, наша любимая шутка в тот год звучала следующим образом: «Вот приходишь ты к банкомату. Вставляешь карточку. А в экрана голова Юферева говорит тебе: «Приходите завтра» :).

– Вы, говорят, массировали президента.

– Массировал. Первый раз позвали на теннис. Приехали с товарищем во Дворец тенниса, отработали – и все. Ничего особенного. Плюс президент же наш раньше играл в футбол. Так я растирал его перед знаменитым матчем со студентами. Кому-то ж надо было. Но особо ярких воспоминаний у меня не осталось. Да и не разговаривали мы как-то во время массажа. Да и о чем? Он – президент. Я – массажист. О чем мы можем разговаривать? Только общие фразы. Приехал-поработал-уехал.

А веселее всего было, когда Пал Палыч Бородин приехал играть. После матча в гостинице «Юбилейная» организовали легкий банкет. Мы сидели там часа три. И вот все эти три часа Бородин рассказывал анекдоты. Говорил только он. Я даже не представляю, сколько миллионов анекдотов знает Пал Палыч. Было весело. Один человек взял и провел застолье. Уникум.        

Фото:torpedo-belaz.by, личный архив Дмитрия Шматко

Лучшее в блогах
Больше интересных постов

Другие посты блога

Все посты