«Месс, спроси Гретцки, не хочет ли он в Нью-Йорк?» Брайан Лич об игре за «Рейнджерс»
Великий защитник рассказывает про легенд хоккея.
Великий защитник вспоминает истории про легенд хоккея.
Хоккеисты часто рассказывают истории о том, какое это неповторимое ощущение – играть в Нью-Йорке. Но у меня и самого есть такие истории в доказательство. Позвольте перенести вас в 1989 год и рассказать о вечеринке в честь моего 21-го дня рождения.
Честно говоря, я чуть не пропустил праздник.
Шел мой второй сезон в составе «Рейнджерс», мы совсем недавно завершили очередной матч на Madison Square Garden. Несколько моих приятелей пригласили меня на ужин. Когда мы подходили к концу, то я заметил, как они начали ерзать.
Один из них предложил: «Эй, Брайан, пойдем-ка в этот бар». – «Не, я не в настроении. Давайте посидим здесь». – «Нет, нет, нет. Слушай, нам нужно выдвигаться». – «Неа, я не хочу. Парни, идите без меня».
Так продолжалось несколько минут, а я все еще не мог понять, к чему они клонят. В конце концов, один из приятелей раскололся: «Господи Иисусе, мы приготовили для тебя вечеринку-сюрприз. Вся команда ждет в баре».
Мне было так стыдно. Так что мы поторопились, и, когда я вошел в тот самый бар, там меня ждала действительно вся команда. Каждый игрок «Рейнджерс», даже их жены и подруги.
На праздник пришел даже Ги Лефлер. Легенда. Ги совсем недавно возобновил карьеру, чтобы провести этот сезон в составе «Рейнджерс». Поймите, мне тогда был 21 год. А я получил возможность отпраздновать вместе с Ги Лефлером и Марселем Дионном.
Принесли пиво. Еще что покрепче. Каждый пытался подколоть молодого пацана, конечно. Каждый надеялся, что я допущу какой-то промах.
В какой-то момент принесли большой бокал с черт знает чем и подали мне. Я только хотел попробовать напиток, когда большая рука выхватила у меня бокал.
Это был Ги.
Он поднес бокал к своему носу и понюхал.
И потом произнес со своим неповторимым французским акцентом: «О, нет, малец. О, нет. Это не для тебя. Оставь это».
Затем он передал бокал другим присутствующим и предложил попробовать напиток: «Ты сделай глоток. А теперь ты сделай».
Когда бокал вернулся в мои руки, то на дне оставалась лишь пара капель.
Ги приглядывал за мной. Он понимал, что в вопросе посещения баров я все еще был новичком.
Я всегда улыбаюсь, вспоминая тот вечер. Даже не могу представить, что, когда я в 12 лет гонял шайбу в Коннектикуте, кто-то мог сказать мне: «Эй, пацан, знаешь, кто придет на твое 21-летие? Ги Лефлер и Марсель Дионн».
Что? Я выиграл какой-то конкурс? Что произошло?
Мечта сыграть с ними в одной команде на арене Madison Square Garden казалась безумной. Когда я был ребенком в 70-х, то мой отец служил пилотом в ВВС, но он хотел осесть где-то на одном месте, устав от переездов. Так он нашел работу ответственного за ледовую арену в Коннектикуте.
Помню, как я ходил по своему району и пытался убедить местных ребят прийти учиться кататься на катке, который принадлежит моему отцу. Тогда хоккей практически не показывали по ТВ. О «Хартфорде» в НХЛ еще не было и речи. Я будто зачитывал проповедь своим приятелям. Тогда американские ребята, и я говорю на полном серьезе, не мечтали стать игроками НХЛ. Допускалась возможность поиграть в хоккей разве что в колледже. А если ты будешь очень хорош, то можешь даже попасть на Олимпиаду. Помню, как иногда натыкался на 15-секундные сюжеты о матчах «Эдмонтона» или «Монреаля». Это казалось настоящим кино. Это не было реальностью.
Мой отец оформил подписку на Sports Illustrated. В 1981 году пришел номер с Уэйном Гретцки в форме «Ойлерс» на обложке. Я был 13-летним пацаном, который листал страницы журнала, в изумлении читал о достижениях Гретцки, но в деле я мог видеть его только на редких видеозаписях с VHS-кассет.
Переносимся на семь лет вперед. И вот уже я сам стою на льду Madison Square Garden. «Нью-Йорк Рейнджерс» выбрали меня на драфте, и я присоединился к команде сразу после Олимпиады-88.
Мой 12-й матч. Мы играем против «Эдмонтона».
Вбрасывание в нашей зоне. Я смотрю в сторону. Там уже приготовился Яри Курри.
Я смотрю на точку. Там 99-й номер.
Свитер заправлен. Трусы высоко подтянуты. Все тот же синий шлем JOFA. Все та же белая клюшка TITAN, обмотанная белым тейпом.
Да, это действительно он.
Казалось, он сошел с обложки журнала и стоит в пяти футах от меня.
Я даже тряхнул головой и засмеялся.
Я играю против самого Уэйна Гретцки.
Помню, как пот катился с его лба. Что же, он хотя бы потеет, как остальные люди.
Но шайба введена в игру, а дальше все было словно во сне.
Удивительно, как быстро может измениться твоя жизнь. Через год после той запоминающейся игры против «Эдмонтона» и Гретцки состоялась та вечеринка в честь моего дня рождения, на которую пришли Ги и Марсель. Еще через два года «Рейнджерс» выменяли Марка Мессье – человека, который оказал самое большое влияние на меня и мою карьеру.
В 1994 году состоялся знаменитый парад на Бродвее на глазах 1,5 миллиона человек в честь нашей победы в Кубке Стэнли. Сколько раз за свою карьеру я говорил со своим отцом и мы вместе дивились: «Что может быть еще лучше?»
Ну, у меня была одна идея.
Месс был моим соседом по комнате, и он регулярно созванивался с Гретцом. Понятно, они остались близкими друзьями со времен совместной игры за «Эдмонтон». Я просто сидел на своей кровати после дневной тренировки, а Месс набирал Уэйна.
Они обсуждали последние события в лиге, расспрашивали друг друга о собственных делах. Помню, что мне казалось дико крутым, что мне посчастливилось слушать разговоры двух легенд.
Я постоянно в шутку говорил Мессу: «Эй, когда в следующий раз позвонишь Гретцки, спроси, не хочет ли он переехать в Нью-Йорк? Просто спроси».
Месс лишь улыбался и отвечал: «Эй, все может быть».
Когда в 1996-м Гретцки оказался в «Сент-Луисе» и не похоже было, что он проведет там долгое время, мои слова стали гораздо менее шутливыми. Тем летом стали распространяться слухи, что Уэйн может оказаться в «Рейнджерс», я не мог скрыть своего возбуждения.
К тому моменту я превратился в ветерана. Но все же. Речь шла о Гретцки.
И вот 21 июля 1996 года это свершилось. Гретцки переезжал в Нью-Йорк. Не помню, как я об этом узнал, но есть один момент, который я не забуду. Это то, как я впервые вошел в раздевалку и увидел, что мой свитер висит рядом со свитерами с 99-м и 11-м номерами.
Занятно, когда ты играешь против Гретцки, то стараешься сделать все возможное, чтобы выбить его из колеи. Просто стараешься как-то сдержать его и не терять из виду.
Но, получив возможность каждый день выходить с ним на один лед, я осознал все величие его таланта. Вот он стоит спиной ко мне, в углу площадки. Я уверен, что он не видит меня, так что, если я чуть подустал, то мог чуть расслабиться.
В этот самый момент он разворачивается и запускает шайбу, которая проходит в сантиметрах от меня. Я был бы в нужном месте, если бы не сбавил оборотов.
Уэйн не просто знал, где ты находишься. Он знал, где ты будешь или где ты должен находиться через полсекунды.
Иногда я просто не мог сдержать смеха. Я нахожусь на синей линии, а шайба – за воротами соперника. Тогда начинался настоящий хаос. Игроки повсюду. Уэйн находился на своем излюбленном месте за воротами, и все внимание переключалось на него одного.
Какая куча мала из ног и клюшек. Но шайба все равно вылезает на пятак прямо на крюк партнеру. И она уже воротах даже прежде, чем я успеваю осознать, что у нас голевой момент.
Я подъезжаю с поздравлениями, а сам думаю: «Такое проходить не должно, но у него все равно получилось».
Уэйн не просто делал невозможное возможным. Он делал это обыденным. Рискованные решения в исполнении 99-го номера были железными моментами.
Я весь день могу рассказывать о гениальности Гретцки, но я ценю его, в первую очередь, не за это. Я восхищаюсь, с какими достоинством и классом он держит себя в любой ситуации.
Со временем мы стали близкими друзьями. Я только начинал встречаться со своей будущей женой, и она быстро сдружилась с женой Уэйна, Джанет. Мы все жили в самом Нью-Йорке, так что вместе добирались до арены и ходили в рестораны. Для меня это было несколько удивительно, так как для ребят моего поколения Джанет Джонс – девушка с постеров.
«Парень из «Фламинго». «Американский гимн».
Постеры с изображением Джанет висели на многих стенах домов Коннектикута в 80-е.
Так что вы понимаете, что чета Гретцки привлекала к себе повышенное внимание. И меня всегда поражало, как Уэйн справляется с этим. Сейчас люди принимают это как должное, но существовало время, когда американскому хоккею нужен был посол. То, что Уэйн сделал для спорта, выступая в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, невозможно переоценить. Более того, манера его поведения, умение держать себя задали нормы поведения для молодых суперзвезд настоящего.
Помню, как Месс рассказывал мне, что Гретцки уже был таким, когда в 18 лет попал в «Эдмонтон». Марк был потрясен, как уверенно он справляется со всем и как остается при этом самим собой.
Я познал это на своем опыте, когда женился в 1999 году. Мы пригласили Уэйна и Джанет на свадьбу, так что я предупредил всех гостей, что они придут, и попросил вести себя сдержано.
Первое время все было спокойно, но семья моей жены из Нью-Йорка, так что с течением времени и после нескольких бокалов можно было заметить, как люди потихоньку переходят за стол Уэйна и Джанет.
Вскоре в бой пошли камеры.
«Извините, что беспокою вас, мистер Гретцки…»
Он лишь улыбался и соглашался.
Вскоре уже половина гостей столпилась вокруг столика Гретцки. Что я мог сделать? Это Уэйн.
Победа в Кубке Стэнли-94 в составе «Рейнджерс» всегда будет занимать особое место в моем сердце. Но, вспоминая те времена сейчас, больше всего меня поражает, сколько великих людей носили этот свитер.
Иногда я просто тихонько сидел и слушал истории из их уст.
Если бы мне в 13 лет сказали: «Пацан, однажды Ги Лефлер спасет тебя от похмелья, а Уэйн Гретцки придет на твою свадьбу».
Такое возможно только в Нью-Йорке.
Источник: The Player’s Tribune.
Топовое фото: REUTERS
P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»
