Tribuna/Футбол/Блоги/Контора пишет/Заставлял с травмами работать в общей группе, выбирал слабых соперников, сжег авторитет на штрафе Глебу. Экс-врач БАТЭ – о работе Дулуба

Заставлял с травмами работать в общей группе, выбирал слабых соперников, сжег авторитет на штрафе Глебу. Экс-врач БАТЭ – о работе Дулуба

Александр Одинцов захотел высказаться.

Автор — Дмитрий Руто
4 мая 2020, 07:00
122
Заставлял с травмами работать в общей группе, выбирал слабых соперников, сжег авторитет на штрафе Глебу. Экс-врач БАТЭ – о работе Дулуба

У Александра Одинцова накипело.

Пути Олега Дулуба и БАТЭ разошлись еще в июне 2018-го, однако досрочно прерванные отношения не отпускают стороны до сих пор. То игроки борисовского клуба расскажут о том, что с тренером им работалось не очень, то сам Дулуб обвинит бывшего работодателя в несоблюдении договоренностей. Этот конфликт тлеет почти два года. Предыдущая яркая вспышка случилась в октябре прошлого года, когда БАТЭ в официальном заявлении жестко отреагировал на упреки в свой адрес и потребовал от тренера объяснений, оставив за собой право «ознакомить общественность и с другими процессами, связанными с вашей деятельностью на посту главного тренера, которые происходили не «за спиной», а на глазах у команды и административного штаба». С хроникой конфликта можно ознакомиться здесь.

Тогда никаких разоблачений не последовало. Однако на этой неделе слова у «Трибуны» попросил бывший врач БАТЭ Александр Одинцов. В клубе он трудился с конца 2013-го по конец 2019-го и входил в том числе в штаб Дулуба. Одинцов изъявил готовность рассказать подробности о методах тренера и о том, почему в Борисове у того не получилось. Рассказ получился жестким – после него возникают вопросы к профессионализму Дулуба.

Одинцов объяснил, почему решил заговорить (в футболе не принято выступать с подобными откровениями). Врача задело интервью Дулуба сайту football.ua. В нем тренер поделился некоторыми своими взглядами на спортивную медицину и, не называя имен, критично, хоть и вскользь, отозвался о работе медиков борисовчан.

Одинцов настаивал на максимально быстрой публикации его интервью, но редакция «Трибуны» не могла сделать это, не предоставив ответного слова главному герою выступления. А им, несомненно, являлся Олег Дулуб. Для нажима доктор Одинцов грозил пойти в другие СМИ – в итоге его спич был опубликован в пятницу утром на «Прессболе» без каких-либо комментариев Дулуба. Также в интервью коллегам Одинцов утверждает, что редакция «Трибуны» после звонка Дулуба отредактировала интервью Алексея Риоса в той части, где экс-защитник БАТЭ рассказывает о том, как Дулуб называл травмированных велосипедной группой. Эта информация абсолютно не соответствует действительности: третьи лица никогда и ни в какой мере не могли и не могут влиять на интервью или тексты, опубликованные на Tribuna.com. Фрагмент текста о велосипедной группе после публикации не подвергался никаким правкам. Он же вынесен в отдельную новость, которая также осталась неизменной. Отметим, что журналист «Прессбола» Артем Фандо, делавший интервью с Одинцовым, даже не пытался уточнить у редакторов «Трибуны» или у автора текста Дмитрия Руто, насколько утверждение собеседника правдиво. Также в тексте «Прессбола» не указано, проводился ли фактчекинг остальных слов экс-врача БАТЭ.

У «Трибуны» эта работа заняла определенное время. Мы связывались с действующими и бывшими игроками и сотрудниками БАТЭ. В целом они подтвердили правдивость слов Одинцова. При этом обратил на себя внимание такой факт. О состоявшемся интервью Одинцова «Трибуне» и о том, что оно готовится к публикации, знали многие причастные к БАТЭ люди. Некоторые из них утверждали, что даже ознакомлены с текстом (материал высылался на вычитку Одинцову, он же записывал беседу на личный диктофон). Отметим, что в основном этой информацией владели старожилы БАТЭ. Они же подтверждали правдивость историй, изложенных врачом. При этом люди из окружения Дулуба многие факты видели и интерпретировали совсем иначе. Впрочем, свою позицию по предъявленным Одинцовым претензиям, а также о работе в БАТЭ «Трибуне» согласился рассказать сам Олег Дулуб. Его интервью по ссылке вы можете найти в интервью в начале этого текста и в его конце.

Сейчас же слово врачу Александру Одинцову.

– Период вашей работы в БАТЭ продлился чуть более пяти лет: с конца 2013-го по конец 2019-го. Как вы оказались в борисовском клубе?

– До прихода в БАТЭ я работал врачом в мужской национальной сборной по баскетболу, а также в РНПЦ травматологии и ортопедии. Образование у меня «травматолог-ортопед», окончил медицинский университет в Минске. Мой брат, как и родители, также врачи.

Однажды у Анатолия Капского, у которого было немало проблем со здоровьем, лечащим врачом оказался мой брат-кардиохирург. Он, к слову, очень любит футбол, мы вместе с ним даже ходили на матчи Лиги чемпионов в 2008 году, когда БАТЭ впервые вышел в группу. Брат разговорился на эту тему с Капским и рассказал, что у него есть брат, то есть я, который работает спортивным доктором. Узнал, есть ли возможность, чтобы я работал когда-нибудь в БАТЭ. Честно скажу, для меня борисовский клуб – это лучшее место, где может работать спортивный врач в нашей стране. В итоге меня взяли на испытательный срок в детскую школу клуба. Четыре месяца я отработал там, всем понравился. Тогда спортивным директором БАТЭ был Кирилл Альшевский, который ныне является главным тренером команды, он оценивал мою работу, разговаривал с тренерами и так далее. К концу 2013 года, еще не закончился чемпионат, меня перевели в основную команду.

Потом клуб тратил деньги на мое обучение. Отправлял на стажировки в ЦСКА, в «Рому», я прошел обучение в клинике Villa Stuart в Риме. Там оперируются все топовые спортсмены Европы. В этой клинике я обучался, сдавал экзамен, получил диплом. Благодаря этому диплому сейчас могу работать за границей. В настоящий момент являюсь доктором в футбольном клубе «Спартак» из Юрмалы.

– После стажировки в «Роме» вы сказали, что врачи, с которыми работали, захотели приехать в БАТЭ. Вы были не против, но предупредили, что они будут удивлены. Что имели в виду?

– Вообще, за то интервью мне очень сильно досталось от Анатолия Капского. Но я привык говорить только то, что думаю. И если знаю, что это правда, то говорю. Я тогда имел в виду то, что те условия, которые есть у БАТЭ на базе, в которых трудятся футболисты, очень резко отличаются от того, что есть в «Роме». Я не хотел что-то плохое сказать о БАТЭ, возможно, просто так было интерпретировано, но суть в том, что борисовчане даже при своих условиях обыграли римлян и сыграли с ними вничью. Наши успехи достигались за счет сплоченности коллектива, качества кадров, то есть тренеров, игроков. Если мы аккумулировали нашу энергию на какой-то важный матч, то обыгрывали топовые коллективы, у которых условия для работы куда шикарнее, чем у нас. В этом была суть моих слов.

– За что вы отвечали в БАТЭ?

– За травмы игроков и восстановление футболистов. Когда игрок получал повреждение, я осматривал его на базе, в этот же день обычно вез на МРТ, ставил диагноз. После звонил Капскому, главному тренеру, говорил сроки, которые понадобятся для восстановления. Если надо было отправлять футболиста на операцию, договаривался с клиниками в Риме или Мюнхене. Когда человек начинал восстанавливаться, он всегда работал со мной, с первого до последнего дня. Все лечение – тейпы, таблетки, работа в бассейне на начальных этапах реабилитации, тренажерный зал, занятия на поле – по сути, вплоть до возвращения в общую группу работал с игроком. Да, были случаи, когда я уезжал, или когда игрок оставался в клинике после операции на 10 дней, тогда за футболистом следили другие специалисты. Но обычно этап лечения и восстановления на 95 процентов лежал на мне.

– Через ваши руки прошли многие игроки БАТЭ…

– Хочу сразу пояснить. Цель этого интервью, которое я захотел дать, это не говорить об игроках БАТЭ. Понимаю, что я сейчас буду рассказывать, понимаю, что об этом в футбольных кругах говорить не принято. Понимаю, что мои слова не принесут мне ничего кроме отрицательного отношения со стороны белорусского футбола и что потом мне будет сложно устроиться куда-то на работу в этой стране. Все-таки вещи, которые будут подняты в интервью, рассказывать не принято.

Желание дать интервью спровоцировано тем, что сейчас мне приходится читать в интернете. Друзья, футболисты присылают ссылки на новости, где Олег Дулуб говорит вещи, которые на самом деле не происходили в команде. Я хотел бы рассказать правду именно об этом.

– Для начала скажите, вы были удивлены назначением Дулуба на пост главного тренера команды?

– Не сказал бы, что удивился, потому что заранее знал, что такое может произойти. Но скажу, что после увольнения Дулуба Анатолий Анатольевич приехал на базу и сказал команде: «Это была моя ошибка. Извините меня». И все прекрасно понимали, что данное назначение было действительно ошибкой, по-другому это назвать было нельзя. После Дулуба Капский поставил Багу, сказал, что лучше, чем в БАТЭ, специалистов нет.

Алексея Анатольевича я считаю очень сильным специалистом, с европейским менталитетом. При нем команда шла очень хорошо, все помнят, как мы добрались до 1/16 финала Лиги Европы, играли с «Арсеналом». Даже смогли победить. Внутри коллектива при Баге все было очень хорошо, все были друг за друга, тренер сумел всех объединить. Так что назначение Баги на пост главного тренера было действительно правильным решением.

– Что вы хотите рассказать о периоде работы в команде Дулуба?

– Для начала скажу следующее. Когда пришел в БАТЭ этот тренер, у нас было не шесть-семь травмированных игроков, как говорит Дулуб, а всего один. Это Михаил Гордейчук, который уже заканчивал реабилитацию. До этого длительное время я был в Риме на стажировке, и футболист восстанавливался не со мной. Я приехал из Италии в декабре. На тот момент среди травмированных был только Гордейчук, с ним я должен был позаниматься около Десять дней по рекомендациям немецких врачей, потому что игрок какое-то время восстанавливался в Германии. Десять дней для плавного подведения к основной группе, щадящие упражнения на поле.

С первых же дней предсезонки с командой начались жесткие упражнения в плане нагрузки на мышцы, связки. Мы тренировались на синтетике на Маяковского, было холодно. Потом планировались сборы в Турции. Дулуб давал такие упражнения, как «три в три», которые, на мой взгляд, не соответствовали физической, функциональной готовности футболистов после отпуска. Естественно, сразу пошли мышечные, сухожильные травмы. С различными проблемами из строя вылетели четыре человека: Риос, Милунович, Малькевич и Максим Володько. У Риоса на третий день тренировок случился краевой надрыв ахиллова сухожилия. И Дулуб за глаза, в тренерской, где сидели врачи, массажисты, тренеры, обвинил Лешу, что тот получил травму в отпуске, пришел в команду с повреждением, потерпел три дня и сделал вид, что сломался на занятии. Риосу он, конечно, этого не говорил. Да и вообще Дулубу потом было свойственно одним говорить одно, другим – другое.

Я всем игрокам, которые получали травмы, практически всегда делал МРТ за исключением тех случаев, когда все было очевидно. 99 процентов повреждений сопровождались или МРТ, или КТ, или рентгеновским снимком, в зависимости от травмы. У меня всегда были подтвержденные диагнозы, со снимками, дисками. Если надо было, мы высылали данные в Италию, там врачи пересматривали, подтверждали или меняли сроки и так далее. Сделав МРТ Риосу, я сказал, что у него травма свежая, она не получена в отпуске. Но Дулубу было все равно, он пропускал это мимо ушей. Алексею Дулуб говорил, что он нужен команде, что нужно возвращаться, улыбался игроку, а за глаза говорил, что Риос врет.

Мы неделю тренировались на Маяковского, сломались четыре игрока. И тут наступил момент, когда нужно было лететь в Турцию. Перед вылетом у нас было несколько дней выходных, я с травмированными игроками все это время занимался. Дулуб же сказал, что все игроки полетят в Турцию и будут заниматься в общей группе. Он сказал так, цитирую: «Футболистов восстанавливает запах травы, поле. У них все идет от головы. Все МРТ, снимки – это ерунда. Всех – в общую группу». Даже травмированных. Я объясняю, что может произойти усугубление ситуации. У Риоса, например, вплоть до полного разрыва ахиллова сухожилия, которое потом потребует оперативного вмешательства и восстановления до полугода. Но волевым решением Дулуб засунул всех в общую группу, футболисты начали тренироваться. Из пяти травмированных игроков трое получили усугубление ситуации и не смогли продолжать работу. Это Гордейчук, Риос и Малькевич. Милунович и Володько, насколько помню, за пять-шесть дней, которые вместили в себя выходные дни, перелет, успели восстановиться. У них были мелкие мышечные травмы.

Риос, Гордейчук и Малькевич три-четыре дня тренировались через боль. Леша говорил, что он вообще работает на 30 процентов от своих возможностей. И каждый день ситуация по нему усугублялась. Я очень за него беспокоился, потому что травма могла обернуться для него катастрофой, тем более это немолодой игрок. То же самое по Гордейчуку. Боль каждый день у него увеличилась, и в один момент, где-то на пятый день первого турецкого сбора, я сказал Дулубу, говорившему о запахе травы и так далее, такую фразу: «Какое у вас образование? Физкультурное?» Он мне ответил: «У меня высшее образование». Я ему: «Физкультурное. Так тренируйте, занимайтесь тренировками. Дайте врачу делать его профессиональную работу, не лезьте». Дулуб сразу же после этого разговора позвонил Капскому в Минск, нажаловался на меня, мол, я его [Дулуба] не уважаю, и вообще как я с ним посмел так говорить. В общем, накрутил Капского. Анатолий Анатольевич позвонил мне в Турцию, начал пихать. Я ему все объяснил, рассказал, чем грозит одна, вторая, третья травмы. Он успокоился, но это был первый неприятный момент в отношениях с Дулубом.

– После этого вы продолжили работать с Дулубом как ни в чем не бывало?

– Нет. Но тогда Гордейчука и Риоса убрали из общей группы, они затем восстанавливались очень долго. Хотя все можно было сделать быстрее, если бы не засовывали изначально в общую группу. Игроки потеряли много времени при восстановлении, Риоса я потом лечил очень долго, приходилось несколько раз в поврежденное место колоть факторы роста. Это значит, что у спортсмена берут его собственную кровь, центрифугируют со специальным реагентом в пробирке. Я это делал в шестой больнице, где есть хорошая новая лаборатория. Эти факторы роста, которые выделяются из крови, колются в место повреждения под УЗИ-контролем для более быстрого и, самое главное, более качественного восстановления. Данному методу, который помогает в будущем избежать рецидивов, меня обучили в Риме.

– Малькевич остался в общей группе?

– Нет, после рецидива в общей группе в Турции мне какое-то время тоже пришлось его полечить. Он дня три побыл со мной, а потом Дулуб сказал, что «у этого игрока все должно заживать, как на собаке». И вернул в общую группу. Каким-то образом Малькевич дожил до конца сбора, потом были выходные. И за это время футболист успел восстановиться.

Но что больше всего и меня, и игроков поражало, что Дулуб заставлял всей команде мерить артериальное давление и пульс каждый день. Не утром, а перед тренировками. Если бы процедура проходила утром, то результаты были бы более-менее объективными. Но мы приезжали на базу в Борисов, и перед тренировкой все измерялось. До этого человек был дома, ехал на машине или на транспорте, приходил на тренировку, поднимался по лестнице, пил кофе, разговаривал. А артериальное давление – это динамическая величина, и оно меняется в течение пяти минут несколько раз. Если ты измеришь давление у человека, который прошел по лестнице, цифры будут 140/90. Или человек попил кофе, понервничал – цифры другие. У всех по-разному. Но стоит посидеть пару минут, успокоиться – показатели будут 120/80, все в порядке. Дулуб же заставлял записывать первые показатели. Человек заходил в комнату, ему меряли давление, а там 150/95. Эти цифры надо было записывать. Вся команда сидела на базе, ждала, пока футболисты перемеряются. Листик с данными относился Дулубу, он сразу же черкал свои тренировки, говорил, мол, тут надо послабее, тут разгрузить, еще что-то. Я объяснял ему много раз, что эти процедуры не имеют никакого смысла.

Один уважаемый спортивный доктор в России, когда я ему рассказал об этой ситуации, ответил, что это чистый совковый подход. Я с ним согласен.

– Вы объясняли Дулубу, но снова не были услышаны?

– Конечно. Причем никакой аргументации не было. Дулуб снова позвонил Капскому, сказал, что хочет убрать меня в дубль, лишить премиальных и урезать зарплату, потому что я мешаю ему работать. Анатолий Анатольевич за меня заступился, сказал, что в меня вложили большие деньги, я давно работаю в клубе, футболисты мной довольны, и я буду работать с основной командой. Это было уже после турецких сборов.

Насчет велосипедной группы. Дулуб видел игроков только в начале работы в тренажерном зале, потому что сам уходил на тренировку. А это просто была разминка перед основной работой, которую я им давал. 10-15 минут травмированные футболисты крутили велосипед, чтобы разогреть мышцы. После этого шли жесткие упражнения на нужные группы мышцы. Каждый футболист делал свою программу, которую я им давал, находясь постоянно рядом с ними.

Так как футбол – несимметричный вид спорта, в любом случае игрок одной ногой работает больше, чем другой. Происходят так называемые мышечные дисбалансы. Одни группы мышц могут выключаться из работы, тогда другая группа берет на себя нагрузку. И если ты будешь лечить просто само повреждение, не вычленив корень проблемы, то повреждение потом все равно будет проявляться. Нам надо, чтобы она [мышца] потом опять не надорвалась. Для этого необходимо проводить полный ортопедический осмотр, смотреть, какие мышцы слабые, какие не работают, из-за чего это произошло. И когда у тебя есть понимание всего этого, ты выстраиваешь работу. Каждый день ты за спортсменом следишь, по ходу корректируешь свою работу. Нельзя написать план реабилитации на месяц вперед, как хотел Дулуб. Я ему приносил упрощенные планы, чтобы он от меня отвязался. Ситуация менялась, это же организм спортсмена. Если мы правильно делаем упражнения, я вижу, что ситуация улучшается. Если что-то идет не то, то могу скорректировать. Вот так это происходит.

Мяч в процессе реабилитации присутствовал, но на финальных этапах, в тренажерке какие-то набрасывания были. Но основная работа с мячом на поле – только тогда, когда футболист подходит к общей группе. Давать ему мяч сразу после травмы, надрыва – это бред, так никто не работает. Это абсолютно нелепо. Можно усугубить любое повреждение любым неловким движением. Когда я Дулубу это объяснял еще в Турции, говорил, что мне нужны тренажеры, чтобы работать. Тренер, уже после того, как из общей группы ушли Милунович, Гордейчук, Малькевич, мне отвечал, что все футболисты должны ездить на поле. Два раза в день тренировка – и оба раза быть на поле. Работать на кромке. Дулуб мне говорит: «Бери с собой тренажеры и работай». А тренажеры эти весят по 200 кг. Мне приходилось из тренажерки в Турции забирать весь инвентарь, который можно было перевезти (балансировочные подушки, маты, резинки, гантели), и со всем этим работать около поля. А это снижало качество реабилитации. Да, потом парни какое-то время дорабатывали в тренажерном зале, но все равно это абсолютно не то, чему меня учили.

– Дулуб рассказывал, что спрашивал у Риоса, как ему лучше восстанавливаться – с мячом или без него. На что Алексей отвечал, что, конечно, лучше с мячом.

– Если бы он спросил о том, хорошо ли работать с мячом, в первый день реабилитации, что бы тогда сказал Риос? Ответил бы, что давайте ему мяч, он пойдет бегать с надрывом ахилла? Риос все прекрасно понимал и тогда, понимает и сейчас. Одно дело, когда у тебя главный тренер спрашивает, и ты должен что-то ответить. Другое дело – когда ты говоришь, как есть. Конечно, лучше работать с мячом. Важно – когда это делать.

– Данный вопрос был задан когда?

– Не знаю, это же Дулуб рассказывает. Там многое поменяно местами, и суть получается совсем другая. Я бы это назвал полуправдой.

Так вот, если человек почти здоров, а ты заставляешь его идти в тренажерку, он будет говорить, что уже хочет набирать форму. Тогда логично начинать работу с мячом. Все в свое время приносит плоды, если действовать постепенно.

Что касается сроков реабилитации, то я всегда называл минимальные. Насколько это возможно. Если по статистике требовалось четыре-пять недель, я говорил о трех-четырех. И почти всегда укладывался в эти сроки.

– При этом Дулуб рассказывал, будто объяснял вам, что нужно называть меньшее время для восстановления, чтобы оно прошло быстрее.

– Так он мне вообще запретил говорить футболистам, сколько им понадобиться времени для реабилитации. Я шел с игроком на МРТ, смотрел его, у футболиста первый же вопрос именно о сроках. И что, ему ответить, что не должен этого говорить? Я всегда говорил так: «У тебя такой-то диагноз, смогу восстановить за две-три недели. Если буду видеть, что восстановление занимает меньше времени, то сделаем все быстрее». Плюс я всегда делал контрольное МРТ. Если у игрока было длительное восстановление, то делал три МРТ. В начале, в середине и в конце. Постоянно мог видеть процесс восстановления, и отправлял игрока на тренировки только тогда, когда видел, что рецидива не произойдет. Хотя в любом случае первые две-три недели после возвращения в общую группу риск рецидива повышен.

Был еще момент с травмой Чичкана. Антон получил травму в конце последнего турецкого сбора, а восстанавливался со мной в Минске, на «Городском» стадионе в Борисове. У Чичкана был надрыв приводящей мышцы второй степени с гематомой, это повреждение требует три-четыре недели для восстановления. Было выполнено МРТ, я все рассказал Дулубу. И он на следующий день при всей команде на теории рассказал, что вечером в «Википедии» прочитал, все узнал. И, оказывается, доктор ошибается. Нужно четыре-пять дней, и все будет в порядке. Но Антон восстановился за три недели, как я и говорил изначально.

– Дулуб запретил говорить игрокам о сроках восстановления?

– Да. Вообще, было так, еще в Турции. Допустим, я ехал в Анталию с игроком на МРТ, потом возвращался в гостиницу и говорил Дулубу, что у футболиста такое-то повреждение, ему нужно две недели. Тренер мне говорил: «У тебя три дня». И так несколько раз. Я ему говорил, что не смогу за три дня все сделать. Дулуб мне отвечал: «Покупай любую аппаратуру, я пробью деньги. Любую мировую аппаратуру, делай, что хочешь, но у тебя три дня. Завтра она будет здесь». Какой-то бред, если честно. А мои доводы он пропускал мимо ушей.

– Может, у него был какой-то карт-бланш от руководства, раз он так себя вел?

– Какой-то был, но очень быстро уплыл. Дулуб начал терять авторитет в команде своими непонятными действиями относительно группы травмированных игроков. Все футболисты общались друг с другом, все было на виду. И все понимали, что это ненормально.

Окончательно Дулуб потерял авторитет после одного случая на базе. За 15 минут до тренировки у нас было теоретическое занятие. На него, по мнению тренера, Саша Глеб опоздал. На 10 секунд. Вообще, там опоздать невозможно, все живут прямо там, где происходит теория. То есть необходимо лишь выйти из комнаты. Глеб вышел последним, Дулуб увидел это и сказал: «Саша, ты опоздал. Тебе штраф». Глеб ему отвечает: «Так я же минута в минуту пришел». А у Дулуба на 10 секунд часы шли быстрее. Не помню, сколько там был штраф, вроде, 50 долларов. Тренер пошел на принцип зачем-то, на следующий день при всех футболистах напомнил Глебу о штрафе. Саша отвечает: «Какой штраф? Вы что, издеваетесь? Я вовремя пришел». Ну, так, отшучивался. На третий день Дулуб снова спросил, где штраф. На четвертый день я лично услышал такой разговор. Если вы были на базе, представляете, что в холле стоит диван, на котором я сидел, а за углом – кофе-машина. Команда уже ждала теоретическое занятие, ждала тренера, а в это время Дулуб словил Глеба у кофе-машины и говорит: «Саша, вот тебе мои деньги, отдай, пожалуйста, при команде. Чтобы они видели, что есть преступление и есть наказание. Я хочу, чтобы они понимали». Это все цитата. Глеб говорит: «Давайте». Взял деньги, пришел, сел. Зашел Дулуб, Глеб отдал ему деньги, тренер акцентировал внимание: «Саша, это за штраф ты принес?» «Да-да, за штраф». В этот же день вся команда, конечно, знала о том, как был заплачен штраф. В итоге невысокий авторитет Дулуба был потерян.

Дальше расскажу историю с переломом пятого пальца на кисти Максима Володько. В одной из игр в чемпионате был стык и Макс сломал мизинец. У него был косой перелом со смещением отломков. Это требует только оперативного вмешательства. Косой перелом не срастется, надо ставить металлоконструкцию. В этот  же день, после матча, я сделал рентгеновский снимок. У команды после выездного поединка был выходной, я занялся Максом в Минске. В шестой больнице ему сделали операцию, поставили три спицы, наложили гипсовую лангету. Такой перелом срастается примерно три недели, и в это время тренироваться футболисту нельзя, потому что он будет падать, потеть. А спицы торчат прямо из-под кожи наружу, трутся о лангету, причиняют боль. Вообще, самое важное, что нужно было предотвратить, это нагноение металлоконструкции и остеомиелит (гнойно-некротический процесс, развивающийся в кости и костном мозге, а также в окружающих их мягких тканях – Tribuna.com), а это может привести вплоть до ампутации пальца. Я это объяснил все Дулубу. На что он сказал: «Доктор опять у меня забрал здорового футболиста. Все это ерунда, подумаешь, пальчик заболел. Он [футболист] может играть». Я сделал Максу удобный пластиковый гипс, но с ним играть нельзя, потому что можно нанести травму сопернику. Если снять этот гипс, то при первом же падении все развалится. Дулуб снова в той же риторике позвонил Капскому, чтобы опять натравить его на меня. Сказал, что я прооперировали футболиста, ему некого ставить слева. Капский позвонил мне, начал жестко пихать. Я ему объяснил доходчиво ситуацию, он успокоился, сказал, что я прав. Дулуб снова начал повторять, что меня нужно отправить в дубль, убирать премиальные. Но Капский за меня заступился. У Макса сросся перелом, через три недели ему удалили спицы, все закончилось хорошо. Две недели он был вне общей группы, потом на тренировках, еще будучи с лангетой, начал участвовать в квадратах. Аккуратно, но я видел, что ситуация была стабильной.

На фоне всего этого недовольства мной Дулуб подослал ко мне своего четвертого тренера, которого привез с собой, Грановского. На якобы жесткий разговор. Как я понимаю, он планировался. Грановский позвал меня к себе в тренерскую поговорить один на один. Закрыл дверь, сел напротив меня, с каким-то огрызком листика, и начал задавать вопросы такого типа, сколько мне лет, где я раньше работал, знаю ли я, где он [Грановский] раньше работал. На четвертом вопросе я послал его на ###, сказал ему: «Говори прямо, что ты от меня хочешь. Я тебе что, школьник?» Он вскочил: «Что за маты тут у нас? Давай без матов. Этот разговор дойдет до руководства». И вышел. Рассказал Дулубу, тот уже третий раз звонит Капскому: «Он [врач] не уважает моего ассистента. Я попросил помощника поговорить с ним, а он послал его на ###». Опять мне звонит Капский и кричит: «Что мне делать? Опять ты проявил неуважение». Я опять ему объясняю ситуацию, как все было на самом деле. Обстоятельства ведь важны, в этом вся суть. Можно сказать общими фразами, и это будет как бы правдой. А можно сказать, как было на самом деле, что эта ситуация была унизительной. Так себя вести нельзя. Если ты хочешь поговорить с человеком нормально, ты говоришь. А так это смотрелось смешно. Потом Капский разобрался, на следующий день перезвонил мне и сказал, что я правильно все сделал. Грановский – такой же тренер в иерархии, как и я. Я – тренер-врач, он – просто тренер. Какие-то разъяснительные беседы со мной мог вести либо старший тренер Бага, либо сам Дулуб. Капский опять меня поддержал, опять не дал меня сослать в дубль и так далее.

Еще одна интересная история была, связанная с травмой Макса. У Дулуба постоянно была такая риторика, что врачи должны получать деньги не за результат команды, а за то, что нет травм, или за то, что игроки быстрее восстанавливаются. Когда Капский звонил по Володько и пихал мне, сказал: «Хорошо, хрен с тобой. Прооперировал и ладно. Но пока игрок восстанавливается три недели, у тебя будет зарплата на 30 процентов меньше. Согласен?» Я прекрасно знаю, откуда ему пришло это в голову. Он бы так никогда не сделал. Я отвечаю: «Анатольевич, если это поможет спасти палец Макса Володько, я готов без зарплаты доработать вообще до конца года». Капский не любил такие резкие ответы, очень сильно, жестко прошелся по мне. Потом как обычно на следующий день позвонил, извинялся. Все закончилось нормально.

От Дулуба я постоянно слышал фразу, он мне ее говорил при свидетелях (тренерах, втором враче), что футболисты – это самые ушлые спортсмены. Не верь им, нет у них травм, ничего не болит. А им же, тем, с кем я работал, в этот же день говорил: «Не слушай молодого доктора. Он неопытный, ничего не знает. У тебя через три дня все будет в порядке, не через три недели. Все это идет от головы». Вот так было.

Если подводить какую-то черту, то могу сказать, что в БАТЭ всегда максимально тренировались те футболисты, которые были готовы на 100 процентов. Если были какие-то важные игры в чемпионате, с принципиальными соперниками, когда не было очкового отрыва, либо во время еврокубков, когда отступать некуда, либо на последнем матче сезона – тогда мы могли включить в игру футболиста, который не был готов на 100 процентов. Это было только с ценными игроками, лидерами, но очень редко. А так, чтобы на сборах заставлять кого-то через боль тренироваться… Если не было для этого никаких оснований, мы всегда берегли ценных игроков, чтобы максимально оптимальную обойму подвести к еврокубкам, когда будут самые важные игры.

У меня есть информация, что Дулуб отказывал сильным соперникам, и на сборах мы играли со слабыми. Он сразу хотел показать результат, начиная от поединков на сборах. Это я подвожу к тому, из-за чего Дулуба убрал Капский. Анатолий Анатольевич все контролировал и видел, к чему это ведет. Вело это к спаду. У нас всегда было наоборот: мы тяжело вкатывались в сезон, а потом постепенно, к еврокубкам, выходили на пик. Потому что чемпионат у нас даже не обсуждался – мы должны по-любому побеждать, в следующем году должны играть в Лиге чемпионов. А то, что Дулуб гордится  серией выстраданных побед? Что, у БАТЭ раньше, с другими тренерами, не было серий? Для БАТЭ это абсолютная норма. Но Дулуб, как мне кажется, не понимает этого до сих пор. В команде на тот момент это вообще никого не удивляло, мы побеждаем – это само собой разумеется. Дулуб постоянно повторял: «У нас тут семь побед, а меня душит руководство». Грановский говорил команде ближе к концу: «Защитите нас». Капский видел, к чему это все идет, очень вовремя увидел начало спада, быстро отреагировал и убрал тренера. Это было правильное решение.

К слову, еще о спаррингах на сборах. Информация достоверная, подтвержденная. Дулуб запрещал клубной пресс-службе, публиковавшей видеонарезки спаррингов, оставлять в конечном ролике некоторые острые моменты, которые соперник создавал у наших ворот. Обосновывая это тем, что наши соперники в чемпионате потом будут разбирать наши игры по этим нарезкам. Хотя при этом соперники на сборах, тот же чешский «Фастав», например, вели прямую трансляцию спарринга. И любая команда в Беларуси могла посмотреть этот матч. Считаю, что Дулуб это делал для того, чтобы создать у аудитории, болельщиков БАТЭ более благоприятное восприятие игры в исполнении нашей команды. Дулуб лично проверял видеонарезку и некоторые моменты запрещал публиковать в итоговом варианте. А «Фастав» размещал полное видео. И люди, которые это видели, говорили, что пресс-служба БАТЭ вырезает что-то. Она это делала потому, что так говорил Дулуб.

Последнее, что успел сделать Дулуб незадолго до увольнения, за пару недель. Он вызвал меня к себе в комнату, начал задавать какие-то странные вопросы, типа служил ли я в армии. Я ему ответил, что являюсь лейтенантом запаса медицинской службы, у меня офицерское звание. Он сказал: «Это не считается. А вот армия! Мне нравится армия. Я уже пытался несколько раз тебя убрать, и все равно додавлю постепенно Капского, тебя уберут». Я сидел и улыбался ему в лицо. Он спрашивает: «А почему это вы мне улыбаетесь?» «Потому». Просто предвидел, что скоро будет его конец в БАТЭ.

– Не боитесь ответной реакции Дулуба?

– А что он может сказать? Соврать если только. Все, что я сказал, это святая правда, как было на самом деле. В чем-то меня упрекнуть никто не сможет. Что-то обо мне рассказать? Придумать только если. Какая может быть реакция?

– Ответные интервью какие-нибудь.

– Возможно. Посмотрим, что он может рассказать.

– А для чего он сейчас рассказывает то, что вы пытаетесь опровергнуть?

– Думаю, пытается себя как-то обелить уже ретроспективно. Когда нет человека, который ответил бы ему сразу же, Анатолия Анатольевича. Уверен, был бы жив Капский, Дулуб бы сейчас ничего не говорил. Потому что Капский очень быстро бы тоже высказался в прессе. Дулуб пытается обелить себя для того, чтобы в будущем найти себе место работы получше.

– Это интервью, естественно, вызовет резонанс, оно, как вы уже сказали, может отразиться на вашей карьере в Беларуси. Зачем тогда это все говорить?

– Потому что это правда. Дулуб в своих интервью, а сколько уже времени прошло, постоянно косвенно упоминает меня, называя доктором по восстановлению. Не называет фамилию, но говорит обо мне. Я тоже хочу его упомянуть. Мне неприятно его читать. Возможно, он реально думает, что все так и было, но было именно так, как я рассказал.

– Как поменялась ситуация в БАТЭ после ухода Дулуба?

– Команда расправила крылья, задышала полной грудью. Бага всех объединил. Все работали, каждый делал свое дело в соответствии со своим образованием. Европейский менталитет Баги: ты отвечаешь за это, ты за это, ты за это. И это все давало свои плоды. Вообще, жаль, что не продлили с ним контракт, потому что Бага молодец. Ушла группа футболистов, лидеров, усиления никакого, а он умудрился набрать столько же очков, сколько и во все чемпионские годы.

– Алексей Анатольевич как-то вмешивался в вашу с Дулубом ситуацию?

– Он, конечно, был на моей стороне, но не мог идти в открытую конфронтацию, потому что Дулуб – главный тренер, он его непосредственный начальник. В разговорах меня поддерживал, прекрасно понимал, что я прав. Говорил не лезть на рожон, быть поспокойнее.

– Еще одно уточнение по Дулубу. Он рассказывал, что перед Суперкубком заходил в раздевалку, а там были травмированные игроки, им делали массаж.

– Да, он говорил, что доктор массировал игрока. Во-первых, доктор не занимается этим. Массирует футболистов массажист. Вполне возможно, что так было сказано намерено. Второе. В день игры мы приезжали заранее, команда готовилась, и группа игроков могла работать в тренажерном зале, на Маяковке он есть. Я мог давать футболистам какую-то работу, они ее выполняли, мылись и шли смотреть матч. Ничего предосудительного в том, что игрок после тренажерки зашел, чтобы принять душ, и попросил у массажиста сделать массаж, я не вижу. При том, что команда была разделена на две комнаты, потому что не хватало всем места, на Маяковке довольно маленькие раздевалки. Первые 11 футболистов были в одной раздевалке, плюс тренеры. Остальные – во второй раздевалке, на коридоре. Я вообще всегда врачебный стол выносил на коридор, чтобы тренеры могли спокойно готовить команду к игре.

Дулуб же сказал, что все футболисты, которые не включены в заявку на матч, не имеют права приезжать на базу, не имеют права находиться в раздевалке в день игры. Еду на них не заказывали. Помню, как перед какой-то игрой у нас был заезд в гостиницу «Виктория», мы там кушали. Пришел Туоминен, а на него еду не заказывали. Он вообще был в шоке, развернулся, взял такси и уехал, не поев после индивидуальной тренировки. Он к тому моменту не попал в заявку или был на травме.

– По словам Дулуба, запрет на посещение базы травмированными игроками был и в «Карпатах», и в «Черноморце».

– Надо спросить в других клубах, как было. Никто ж не знает, как все было на самом деле. Второе. В БАТЭ такого не было никогда. В этом клубе все как семья, люди дружат семьями. Да даже ко мне сейчас приезжают игроки, обращаются за консультациями постоянно, приезжают в гости другие работники БАТЭ. И тренер, несмотря на то, что руководит командой, всегда с игроками был в контакте, разговаривал с ними. Все вместе. И нельзя говорить человеку, который на травме, что он из велосипедной группы, или не появляйся на базе, пока не восстановишься. Игрок, который получил травму, и так эмоционально подавлен. А когда ему при всей команде говорят о велосипедной группе, о чем можно рассуждать? И это не в шутку сказано. А футболист и так подавлен, ему надо восстанавливаться, потом пробиваться в основу.

***

– Вы ушли из БАТЭ в конце прошлого года. Почему?

– Потому что новым руководством было принято несправедливое, на мой взгляд, решение. У нас было два доктора. Я занимался тем, о чем рассказал. Второй доктор – Малиновский – занимался всем остальным: заказ питания, списание препаратов, ведение статистики, общие заболевания, медосмотры и прочее. Ездил на выезды, потому что я работал с травмированными, а они оставались или в Минске, или на базе. Малиновский был на выездных матчах, выбегал на поле и так далее. Но руководство на фоне поражений в чемпионате, по-моему, после проигрыша «Минску» 2:3, предложило ему уйти. Или доработать в дубле. Малиновский сказал, что подумает. На его место привели другого доктора, придумали ему должность «главный врач». Привели Павла Гончаренко. Захотели, чтобы я писал ему отчеты о проделанной работе за каждый день и планы реабилитации, что я планирую делать с игроками. А Гончаренко будет это все контролировать и на свое усмотрение какие-то упражнения убирать или добавлять. Меня это не устроило, потому что я считаю, что в плане реабилитации квалификация Гончаренко значительно ниже моей. И в таком случае нелепо ему подчиняться. Я пытался это объяснить Андрею Капскому, сказал, что подчиняться не буду и писать тоже ничего не буду. Если это не устраивает, то напишу заявление и без всяких компенсаций уйду. Прошло две недели, Андрей позвонил и сказал: «Не получается. Ты не слушаешься. Давай пока расстанемся. Если передумаешь когда-нибудь, звони, возвращайся».

Самое интересное, что через несколько дней после того, как я ушел, из дубля в основную команду вернули Малиновского. То есть его убирали потому, что были недовольны его работой. Обстоятельства изменились – стали довольны.

– Сейчас вы работаете в юрмальском «Спартаке». Как там себя чувствуете?

– Мне нравится. Там своя специфика. Тренер «Спартака» Алексей Еременко из России, но живет в Финляндии. Отличный мужик, супер с ним работать. В команде играет его сын Сергей, старший сын – Алексей – спортивный директор. А средний – Роман – играет в «Ростове».

– Судя по сайту, вы единственный врач в команде.

– Да. Делаю там все, и мне это нравится. Выбегаю на поле, занимаюсь реабилитацией игроков. Когда приходил в «Спартак», там был итальянский тренерский штаб, на сборах в Турции, но тех специалистов, в том числе тренера по физподготовке, убрали. Поэтому я помогаю игрокам в плане физподготовки. Несколько раз в неделю мы собираемся, вся команда под моим руководством делает в тренажерном зале упражнения. Сейчас я им высылаю каждый день упражнения, которые можно делать в домашних условиях. Чувствую, что я приношу пользу, и меня не напрягает, что работаю, по сути, на трех работах.

– Как оказались в «Спартаке»?

– Когда уходил из БАТЭ, мне некуда было пойти. Заранее не придумывал себе места, а ушел потому, что посчитал нужным уйти. С врачом ЦСКА Шагабутдином Керимовым, с которым я познакомился, когда был там на стажировке, очень много общался, у нас с ним наладился контакт. И даже бывало, что я ему звонил, чтобы посоветоваться, он мне звонил, друг другу какие-то снимки присылали. Керимов позвонил мне, спросил, как дела. Я ему рассказал, что ушел из БАТЭ. После Нового года он снова позвонил и спросил, есть ли какие-то у меня варианты. А я, если честно, после БАТЭ не хотел работать ни в каком футбольном клубе. Потому что понимал, что на меня клуб потратил большие деньги, ушел я внезапно, и если сейчас пойду в какую-нибудь белорусскую команду, то это будет неправильно. Поэтому пытался, насколько это было возможным, устроиться за рубежом. Керимов мне сказал, что на сбор в Турцию едет «Спартак» из Юрмалы, им нужен доктор. Я могу съездить с ними на сборы, и если захочу, то останусь. Посмотрю, что и как там, разведаю обстановку. Я подумал, что сейчас все равно нет вариантов, которые бы меня устраивали, а «Спартак» – это какой-то опыт. Поехал и мне понравилось. В команде своя специфика, игроки из 12 стран. Плюс еще в том, что я постоянно практикую свой английский язык. Команда молодая, бегущая. В клубе знают, где я работал раньше, на каком уровне, уважают меня. И мне очень легко делать то, что я хочу. Большинство игроков не надо заставлять что-то делать, потому что люди прислушиваются.

***

– Чемпионат Латвии приостановлен из-за коронавируса, а в Беларуси футбол продолжается. Что думаете по этому поводу?

– Учитывая, что людей на футбол в нашей стране ходит немного, болельщики находятся на открытом воздухе, на расстоянии друг от друга, большему риску подвержены игроки. Футбол – это контактный вид спорта, спортсмены постоянно друг с другом соприкасаются, на тело попадает пот. Если кто-то заражен, футболисты рискуют заразиться сами и перенести вирус в свои семьи. Для зрителей же, если они находятся в перчатках, обрабатывают руки, находятся на расстоянии друг от друга, ничего опасного нет.

– Стоит приостанавливать чемпионат?

– Это не в моей компетенции. Есть у нас министры, которые принимают это решение.

– А с медицинской точки зрения?

– Конечно, стоит. До того момента, пока риск заражения не снизится на 80-90 процентов. А у нас каждый день идет прирост. Это все вызывает определенные опасения.

– До какого числа приостановлен чемпионат в Латвии?

– До 12 мая в стране карантин. Нельзя выходить на улицу, заниматься спортом. Если бегать по пляжу, то только в одиночку. Вдвоем уже нельзя. Меры введены жесткие. Все надеются, что карантин 12 мая закончится, можно будет вернуться, потому что члены клуба разъехались, кроме африканцев, потому что им лететь очень далеко. Эти футболисты живут на базе. А те, кто смог уехать, – тренер, я, массажист, игроки из ближнего зарубежья, стран СНГ, игроки из Латвии – все разъехались по своим домам, занимаются дистанционно. Другой вопрос, как многие потом вернутся в Латвию. Карантин может быть снят внутри страны, а как же границы? Особенно меня беспокоит граница с нашей страной. В Латвии же в курсе эпидемиологической ситуации в Беларуси. Посмотрим, что будет.

– Игроки «Спартака» проходили тесты на коронавирус?

– Нет, потому что симптомов нет ни у кого нет.

Лучшее в блогах
Больше интересных постов
Показать еще 122

Другие посты блога

Все посты