Tribuna/Футбол/Блоги/Контора пишет/Защитник, который 20 лет играет в чемпионате Беларуси, – о том, как победа над шведами подняла наш хоккей, и как мы пришли к стагнации

Защитник, который 20 лет играет в чемпионате Беларуси, – о том, как победа над шведами подняла наш хоккей, и как мы пришли к стагнации

Константин Дурнов уверен, что ЧБ находится в стагнации.

Автор — Дмитрий Руто
10 июня 2020, 07:00
8
Защитник, который 20 лет играет в чемпионате Беларуси, – о том, как победа над шведами подняла наш хоккей, и как мы пришли к стагнации

Очевидец Константин Дурнов.

Константин Дурнов дебютировал в чемпионате Беларуси в 2001 году, когда весь отечественный хоккей состоял из четырех команд. С тех пор защитник не покидал турнир и видел, как он развивается: и денежный прилив при Владимире Наумове, и произошедшее потом, когда жирные нулевые закончились. Сейчас 36-летний игрок, проведший минувший сезон в «Шахтере», констатирует: белорусский хоккей переживает стагнацию.

В интервью «Трибуне» Дурнов рассказывает о лучших временах национального чемпионата, о том, когда начался спад, о гневе Захарова и жестком Спиридонове, о месяцах без зарплаты в Молодечно и о своем отношении к хоккеистам, сдавшим матч.

– Вы уже почти 20 лет играете в Беларуси. Вроде бы большая цифра, но, с другой стороны, и не скажешь, что начинали вы в глубокой древности.

– Да, соглашусь. До того, как дебютировать в ЧБ, я прошел детскую школу «Юности», на год съездил в Москву, где поиграл за дубль «Крыльев Советов», а потом вернулся обратно. В тот момент, в начале 2000-х, чемпионат Беларуси представлял из себя первенство среди четырех команд. Из нас, ребят 1983-84 годов рождения, сформировали коллектив, и под именем «Юность» мы участвовали в чемпионате. Понятно, что с дядьками тягаться было тяжело, поэтому случались большие счета, даже двузначные. Хотя были и матчи, в которых нам удавалось зацепиться, дать бой фавориту. Но, по сути, нас таким образом обкатывали перед юниорским чемпионатом мира-2002 в группе А.

Поиграли мы годик в Беларуси и поехали на ЧМ под руководством Михаила Захарова. Все прочили нам вылет, но в итоге мы стали пятыми. В финальном раунде обыграли канадцев 5:3, но уступили россиянам и чехам. А чемпионами стали американцы, которым в первом матче турнира мы вчистую проиграли – 0:9. В том же году я еще сгонял на молодежный чемпионат мира, мы там задачу выполнили, остались в группе А, и вернулся в чемпионат Беларуси.

– Значит, с Захаровым вы познакомились еще даже до того, как начали выступать за первую команду «Юности».

– Конечно, по-моему, в 16 лет. Помню, как Сергей Красновский в 2000 году повез нашу юношескую сборную на турнир Третьяка в Москву. Туда приехал и Захаров. Несмотря на то, что он официально не входил в тренерский штаб, все равно во время одного из матчей стоял за нашими спинами на лавке, был фактически тренером.

– Захаров сейчас и тогда – это один и тот же человек?

– Что у него не меняется со временем – это стремление побеждать. Захаров болеет хоккеем, всегда заряжен на достижение результата. По этому поводу вспомнил один случай. На юниорском чемпионате мира-2001 в первом дивизионе мы встретились в предпоследнем матче с командой Латвии. А ЧМ, к слову, проходил в Риге. Идет матч, мы выигрываем. Но в одном из эпизодов Андрей Коршунов столкнулся с соперником – началась драка. Я вступился за Андрея, потом подключились Костя Захаров и Макс Козлович. В тот момент никто не думал о последствиях, все-таки адреналин, эмоции. Да, мы выигрывали, но когда партнера бьют, нужно заступиться. В общем, подрались мы, нам троим – всем, кроме Коршунова – дали удаления до конца матча. И вдруг, буквально во время матча, встал вопрос о том, что нас нужно дисквалифицировать на следующую игру. А это решающее сражение за выход в элитный дивизион – с Австрией. Вы не представляете, что творилось в раздевалке. Мы даже шлемы не снимали – сидели и ждали в страхе Захарова. Он забежал в раздевалку, начал на нас кричать, мол, чем вы думали, когда лезли в драку, ведь еще может быть дисквалификация. А мы сидели в шлемах, боялись их снять, потому что могло быть все, что угодно. Захаров реально переживал, благо обошлось, мы сыграли с австрийцами. В том поединке нам нужно было как минимум не проиграть, чтобы выйти в элитный дивизион. Мы сыграли 4:4 и завоевали путевку. После игры посидели немного в ресторане, отметили и поехали домой. А уже в следующем году ездили на чемпионат мира в группе А в Словакию, где и стали пятыми.

Я не скажу, что Захаров – какой-то тиран или еще что-то. Просто он очень любит выигрывать. Это было раньше, это есть и сейчас. И от всех требует того же самого.

– Хочу уточнить один момент. Зачем вы ездили в «Крылья Советов» в Москву?

– После турнира Третьяка ко мне, Захарову, Леше Ерашову и Денису Белоцкому подошли агенты и предложили попробовать свои силы в этой команде, пригласили на сборы. После них в команде остались только я и Захаров, но и Костя вскоре решил уехать. А я доиграл до конца сезона-2001/02 и тоже уехал, решил, что лучше буду играть в Беларуси.

И как раз началось глобальное развитие чемпионата страны. Если до этого в турнире принимали участие всего четыре команды («Тивали», «Неман», «Минск», «Полимир»), то тут появились коллективы из Бреста, Могилева, Витебска, Гомеля, из Минска – «Керамин», «Юность». Можно сказать, что с того времени и началась полноценная история чемпионата Беларуси.

– Но он же не на пустом месте возник, десять лет до этого разыгрывали турнир.

– Но вы вспомните, сколько было ледовых площадок до начала 2000-х. Два катка в Минске – Дворец спорта и в Парке Горького, по одному ледовому дворцу в Гродно и Новополоцке. Вот и получался чемпионат из четырех команд. А потом началось глобальное строительство арен, появлялись они в каждом областной центре, добавился стадион на Притыцкого в Минске. И, соответственно, создавались клубы, которые дали старт полноценному чемпионату Беларуси.

Да, некоторым командам понадобилось время, чтобы заматереть, стать сильнее. В Беларусь поехали легионеры, причем весьма достойного уровня. Финансовые вложения в хоккей пошли неплохие. Если говорить о зарплатах, то мне, 18-летнему парню, в 2002 году платили 300 долларов. Не какие-то космические деньги, но мне вполне хватало.

– В то время зарплаты в клубах ЧБ могли исчисляться тысячами долларов?

– Думаю, кто-то и получал тысячу-две, но не уверен. Реальный подъем в белорусском хоккее случился после прихода в ноябре 2001 года Владимира Наумова (функционер покинул свой пост в январе 2010 года – Tribuna.com). При нем был пик по финансам, по вложениям в хоккей. Чемпионат страны был на самом высоком уровне. Вы только представьте: в Открытом чемпионате Беларуси играла половина сборной Латвии. В разные годы играл у нас и киевский «Сокол», а это – практически вся национальная сборная Украины.

***

– С чем вы связываете резкое развитие хоккея в Беларуси, глобальное строительство арен в областных центрах?

– Думаю, все это нужно связывать с Олимпиадой-2002 в Солт-Лейк-Сити. Наша сборная заняла тогда четвертое место. В тот момент, мне кажется, мало кто о нас вообще знал, никто не представлял, что такое хоккей в Беларуси. Президент на это [результат на Олимпиаде] посмотрел и решил, что все-таки нужно развивать хоккей в стране.

– То есть если бы на Играх-2002 мы не выступили так удачно, то толчка в развитии хоккея не случилось бы?

– Думаю, да. Люди бы просто подумали, что нет смысла вкладывать деньги в хоккей, в чемпионат страны. А тут – шикарный результат. Конечно, это дало толчок в развитии.

В то время, как мы помним, ФХБ уже руководил Наумов. Чемпионат Беларуси расширился, стало намного интереснее. По сути, проходных матчей со временем уже не стало, даже последняя команда могла обыграть первую. Все матчи были кость в кость, в том числе за счет классных легионеров. В жлобинском «Металлурге», например, где я играл с 2006 года, выступали парни из сборной Латвии: Широков, Ципулис, Масальскис, Микелис. В ОЧБ приезжали россияне. Плюс в 2003 году Наумов решил возродить минское «Динамо».

Все эти события поспособствовали тому, что в Беларусь вернулось много звезд отечественного хоккея, сборники. Те же Цыплаков, Фатиков. И уровень игры в чемпионате стране прилично подрос.

– Стоит признать, что Наумов возглавил ФХБ в весьма удачное время – все-таки экономика Беларуси была на подъеме.

– Возможно. Но и в такой ситуации нужно было уметь договариваться насчет финансирования. Заслуга Наумова в том, что он умел находить деньги именно на хоккей. Никто же просто так не дал бы.

– 2000-е – это самое топовое время в нашем хоккее?

– Думаю, да. У всех – и руководителей, и игроков, и тренеров – было стремление заявить о белорусском хоккее на весь мир. Всем хотелось и чемпионат развивать, и чтобы сборная удачно выступала на ЧМ. Так что реально пошел стремительный рост. Родители начали возить детей на тренировки, наборы стали совсем другие. Если в моем детстве тренеры ходили по школам, давали свои телефоны, но шли на тренировки немногие, то вот в середине 2000-х люди сами навали приходить в хоккейные школы. Поток желающих заниматься был очень большой. А тут еще и стабильное финансирование со стороны государства, которое решило, что нужно вкладывать деньги в развитие хоккея.

– Наумов до прихода в федерацию никак не был связан с хоккеем, он руководил МВД. За счет чего ему удалось дать такой импульс игре?

– Думаю, он просто хороший управленец. В то время экономика действительна была на подъеме, и Наумов сумел грамотно распорядиться имевшимися у него ресурсами, он сделал как раз то, что от него и требовалось. Не знаю, насколько ему было тяжело или легко, но у Владимира Владимировича все получилось. Любого спросите, кто прошел те времена, и они вам скажут, что при Наумове был лучший этап белорусского хоккея.

– Зарплаты тоже подскочили?

– Не стану говорить, что они увеличились в разы, но главное, что было стабильное финансирование. По финансам мы были на четвертом месте после Швеции, Германии и России. И многие, кто приезжал к нам, даже были удивлены, насколько все классно организовано.

За денежное обеспечение команд отвечали какие-то крупные предприятия согласно указу президента о поддержке спорта. В Жлобине – БМЗ, в Гомеле – «Дружба», в Могилеве – «Химволокно». Все хоккеисты знали, что зарплату им выдадут в срок, все будет стабильно.

– Кстати, в каком клубе у вас была самая большая зарплата?

– А вот как раз в «Металлурге», когда белорусский хоккей переживал пиковые времена. Точных цифр не назову, честно говоря, даже не помню, но, однозначно, больше никогда не было. Максимум – ровно. И точно не 300 долларов, как было по первому контракту :).

***

– В середине 2000-х были деньги у клубов и на то, чтобы ездить в Латвию, Украину и проводить матчи ОЧБ с заграничными командами.

– В этом плане стоит сказать об одном моменте. Для белорусов участие в чемпионате страны в таком формате – это, конечно, хорошо. Все-таки есть возможность сыграть с коллективами из-за границы. А вот для латвийцев и украинцев это дело очень затратное. Например, возьмем клуб из Лиепаи. Наши клубы туда съездят один раз за год, а сколько «Металургсу» ездить в Беларусь. А это затраты на дорогу, на проживание, питание. В итоге латвийцы и те же украинцы как-то посчитали, что участие в ОЧБ для них слишком дорогое удовольствие, и поэтому отказались. Но сама идея такого турнира, на самом деле, была очень хорошая. От этого уровень белорусского хоккея только рос, мы играли против реально классных спортсменов.

– А что в то время из себя представляла хоккейная инфраструктура в Украине и Латвии?

– Давайте возьмем киевский «Сокол». У команды была такая же арена, как наш Дворец спорта. Но эта площадка была часто занята концертами, какими-то другими мероприятиями. И ребятам приходилось тренироваться и играть то на одной площадке, то на другой. Еще с детства помню, что в Киеве были всего три катка. На одном на бортах даже не было стекол, вокруг коробки натягивалась сетка. Если ты бросал мимо ворот, шайба могла отскочить от этой сетки и вылететь в твою зону. Вторая арена тоже не самого лучшего качества, но мы там провели пару матчей, потому что, повторюсь, Дворец спорта часто был занят. В общем, сравнивать с белорусскими условиями и инфраструктурой было нереально. Более-менее хорошая ледовая арена была в Броварах в ТРЦ «Терминал». Там даже были предусмотрены трибуны. Ну и иногда «Сокол» проводил свои матчи в рамках ОЧБ фактически в торговом центре, точнее, на стадионе, который был пристроен к ТРЦ.

Что касается Латвии, то там дела с инфраструктурой обстояли получше. В Даугавпилсе, в Риге современные дворцы, все на хорошем уровне, но, в целом, ничего сверхъестественного.

– Как у вас проходили выезды в Латвию и Украину?

– Да все как обычно: садились в автобус и ехали. Сначала выезжали рано утром, к вечеру прибывали на место. Проводили тренировку, а на следующий день играли. А потом уже поменяли расписание: выезжали в ночь, чтобы к обеду приехать. Обедали, отдыхали пару часов, вечером проводили тренировку, на следующий день играли. Так получалось легче для организма. Чем-то особенным в пути никто не занимался: спали, сериалы смотрели, в карты играли.

– Интересные истории случались во время выездов?

– Бывало так, что мы ехали в Латвию и проводили там четыре игры подряд. То есть отсутствовали дома почти две недели и фактически закрывали латвийский этап сезона. Ехали туда – думали о предстоящих матчах, возвращались – все мысли об отдыхе. Так что чего-то сверхординарного вспомнить не смогу.

Хотя однажды кое-что забавное случилось. Когда мы ездили в Латвию, в свободное от тренировок и матчей время посещали магазины, покупали то, чего не было в Беларуси, плюс в Латвии все намного дешевле. И что-то везли домой: продукты питания, алкоголь, вещи. А один раз кто-то умудрился привезти из Латвии шиншиллу. На протяжении всего пути животное было такое тихое, вялое, как будто в стрессе. А когда приехали в Беларусь, она раз – и родила. Получилось так, что кто-то из наших хоккеистов привез беременную шиншиллу :).

– На границе никогда не возникало проблем? Ведь выезжали из Беларуси полупустыми, а возвращались уже с баулами, набитыми вещами и продуктами.

– Так хоккейную команду особо и не досматривали. Бывало так, что выходили с вещами, проходили через рентгены, но в основном пограничники заходили в автобус, собирали паспорта, делали отметки и отдавали документы. Особого досмотра не было, никаких проблем.

Это я сам однажды попал в интересную ситуацию. В 2008 году ездил с минским «Динамо» на международный турнир в Ригу. После этого команда отправилась на сборы в Финляндию, а меня отцепили от состава, я возвращался в Беларусь. Прилетаю в Минск, стою на паспортном контроле, и пограничник меня спрашивает: «А как вы страну покинули?» Отвечаю, что на автобусе, без каких-либо проблем. Пограничники, конечно, удивились и поставили в паспорт штамп, запрещающий выезд из Беларуси. Оказалось, у меня имелись проблемы с военкоматом. Закончив БГУФК (учился я на заочном, а тогда заочников не призывали), я должен был пойти в армию, так как еще находился в призывном возрасте. Этого я не сделал, в военкомат не являлся, отсюда и возникли проблемы. Пошел в итоге в военкомат, сказал, что у меня болит колено. Там мне ответили, чтобы делал операцию. Я сказал, что не собираюсь этого делать. Кое-как договорился, мне поставили отметку, что временно не годен по состоянию здоровья. Вроде, закрыл вопросы и засобирался с «Металлургом» на товарищеские игры с «Соколом» в Киев, буквально на следующий день. Тогда в клубе менеджером был Стас Ключинский, он узнал по своим каналам, что я могу покинуть страну. Едем, проходим на границе паспортный контроль. Мне говорят, чтобы отошел в сторонку. И я понимаю, что что-то тут не так, хотя вопрос с армией решен. А оказалось, что после снятия запрета на выезд из страны я не могу ее покинуть еще трое суток. Стас говорил, что ему подтвердили, что никаких проблем не должно возникнуть. Но, как оказалось в итоге, я по-прежнему был невыездным. Команда поехала в Киев, а я на такси вернулся в Жлобин, тренировался самостоятельно.

***

– В 2006 году возродили жлобинский «Металлург», который был расформирован после сезона-1995/96. Как вы оказались в команде?

– Насколько помню, в то время команду начал тренировать россиянин Евгений Лебедев. Я ему позвонил, предложил свои услуги. Он согласился. Так как ледовый дворец в Жлобине тогда еще был не достроен, полгода мы базировались в Гомеле, проводили там домашние игры, а потом уже переехали в Жлобин. Прикольное время было. У нас были самые классные болельщики. Люди в городе соскучились по большому хоккею, поэтому всегда заполняли арену. Трибуны вмещали, по-моему, около трех тысяч человек, и всегда был аншлаг. Наши соперники постоянно отмечали, что в Жлобине очень тяжело играть. В общем, было классное время.

– С такой ностальгией вспоминаете середину 2000-х.

– Так потому что это реально было самое лучшее время и в белорусском хоккее, и в моей карьере. Я был молод и амбициозен, инфраструктура была на уровне, как и зарплаты, болельщиков на аренах много. В общем, хоккей в стране стал действительно спортом номер один.

– Вы говорили, что в середине 2000-х в белорусские команды приезжали классные легионеры. Вспомните самых топовых?

– Если говорить о тех, с кем мне довелось поиграть, это латвийские сборники в «Металлурге», о которых я уже упоминал, потом в Жлобин приезжали Андрей Спиридонов и Денис Карцев, до этого долгое время игравшие в Суперлиге и КХЛ. В «Юности» играл Илья Бякин – олимпийский чемпион-1988.

Но говорить стоит не только о легионерах. В обновленный чемпионат Беларуси вернулись многие наши звезды: Еркович, Хмыль, братья Микульчики, Цыплаков, Шитковский, Расолько. Грубо говоря, вся национальная сборная распределилась по отечественным клубам. В общем, не зазорно было играть в Беларуси даже людям, которые прошли Суперлигу и КХЛ.

– С каким самым необычным легионером вам довелось столкнуться?

– Это Натан Робинсон, который в сезоне-2016/17 играл за «Шахтер», а до этого выступал в НХЛ за «Детройт». Он не такой, как все мы, в первую очередь по колориту, цвету кожи :). В Беларуси, наверное, он был первым таким хоккеистом и пока последним. Болельщики приняли его хорошо, в команде он быстро со всеми нашел общий язык, пусть и были некоторые проблемы в языковом плане.

Отличался от многих нас и своим поведением в быту. Натан – настоящий ЗОЖник. Чаек специальный пил. Так как дистанционно учился на тренера по физподготовке, ерунду не ел, алкоголь не пил. Всегда соблюдал режим. В общем, настоящий профессионал.

Что касается профессионализма, отмечу Алексея Широкова из Латвии. Мы с ним играли в «Металлурге». Он настоящий фанат тренировок. Работал и в зале, и на льду. Я даже был немного шокирован его подходом к делу. Много времени проводил в тренажерках, постоянно что-то придумывал. Бешеные веса не поднимал, но реально профессионал.

***

– При Наумове, как вы сказали, был взлет белорусского хоккея. А когда начался его спад?

– Наверное, когда минское «Динамо» заявили в КХЛ в 2008 году. Пошел небольшой перекос в финансовом плане. На чемпионат Беларуси стало выделяться чуть меньше денег, многое шло именно на «Динамо».

– В чем выражался спад ЧБ?

– Например, было тяжело пригласить стоящих легионеров, таких же сильных хоккеистов, какие играли до этого. Просто клубы не могли им дать те зарплаты, которые они хотели. Если раньше в ЧБ можно было прилично заработать, то со временем все поменялось. В общем, как всегда, все упиралось в финансы. И уровень игры, уровень матчей тоже упал. Классные исполнители начали уезжать.

Но стоит отдать должное Наумову: он старался отыскать деньги и на «Динамо», и на чемпионат. Просто ему дали понять, что у государства в приоритете все-таки «Динамо» в КХЛ.

– Когда хоккеисты рассуждают о развитии вида спорта в нашей стране, многие из них хвалят Наумова, ругают Семена Шапиро. Но тех руководителей, которые были между ними – Евгения Ворсина и Игоря Рачковского – никто особо не вспоминает. Почему?

– Потому что при них все было стабильно, без каких-то взлетов и падений, громких переворотов. Люди пришли и тихо выполняли свою работу. Но, знаете, удержать хоккей на том уровне, на какой его поднял Наумов, тоже непросто.

– А главное, за что ругают Шапиро, это за то, что за неполный год своего правления – с мая 2017-го по июнь 2018-го – он ввел, например, возрастные лимиты в чемпионате Беларуси, а также начал урезать бюджеты клубов.

– Не думаю, что он сидел и думал, что делать, а потом решил ввести те же лимиты. Наверняка у него была своя команда, которая подсказала, с ней он совместно принимал все решения. Я вообще считаю, что можно про любого руководителя что-то плохое сказать. Кому-то будет хорошо, кому-то плохо. Сейчас, например, хорошо живется молодым ребятам, потому что существует возрастной лимит в ЧБ. Те, кто находится в возрасте до 27 лет, можно сказать, на вес золота. А вот ребятам постарше уже не очень хорошо.

– Как вы себя чувствовали во времена Шапиро?

– Да нормально, в принципе. Хотя мне уже тогда было 33-34 года. Подписывай контракт и выходи работай. Если ты сильный хоккеист, то справишься и в условиях каких-то ограничений. А так, мне кажется, если выбран какой-то вектор, то нужно подождать лет десять и только потом смотреть, к чему это в итоге привело.

– Получается, ситуация такая: нет финансов – нет возможности приглашать классных легионеров – уровень ЧБ падает.

– В Беларуси также хватает ребят, которые могут делать турнир лучше. Это в основном касается возрастных игроков, которые в связи с введенными лимитами вынуждены закончить карьеру раньше. Желание и здоровье людям еще позволяют играть, но вот регламент их в этом ограничивает.

В любом случае, если сравнивать с наумовскими временами, уровень чемпионата у нас значительно упал. А сейчас, наверное, нужно говорить о стагнации. Чемпионат Беларуси находится внизу и практически не развивается. Хочется надеяться, что скоро эта ситуация исправится. И, может, Захаров со сборной в будущем году покажут отличный результат на ЧМ, что даст толчок в развитии ЧБ, как то было после Олимпиады-2002.

***

– Если говорить о самых тяжелых временах, которые вам довелось пережить за период выступления в Беларуси, это, наверное, сезон-2018/19, когда, играя за «Динамо-Молодечно». Вам пришлось четыре месяца сидеть без зарплаты.

– Да, было такое. Имелись проблемы у клуба, но никто от этого не застрахован. Были времена, когда и в Бресте, и в Витебске были хорошие зарплаты, не заоблачные, но средние по лиге, но потом что-то происходило – и все, начинались проблемы. В Молодечно четыре месяца не платили нам ничего, но потом все-таки все отдали.

– Как семья реагировала на такое положение вещей?

– У меня супруга работала специалистом по маркетингу в сфере легкой промышленности, занималась продажей спецодежды, поэтому мы справились. Хотя не скажу, что она была в восхищении от происходящего :). Тем более бывало так, что я приходил к ней и просил денег на заправку, чтобы съездить на тренировку. Это, конечно, неправильно, но что ж поделать. Очень благодарен ей за то, что все поняла, не погнала меня работать дворником или ездить на велосипеде :).

– Когда хоккеисты попадают в такие ситуации, некоторые идут не по той дорожке.

– Понимаю, к чему вы клоните. Хотите узнать мое мнение о договорном матче, который случился в прошлом году? Конечно, тут можно рассуждать по-разному. У меня супруга работала, и наш доход просто сократился на какое-то время. А что делать ребятам, у которых жены дома сидят с детьми, а тебе четыре месяца не платят в клубе ничего? Тяжело. Но я все равно считаю, что так поступать нельзя. Впрочем, как случилось, так случилось. Негативная практика тоже позволяет сделать какие-то выводы.

– Но сдавать матч – это же не выход.

– Согласен. Поэтому и говорю, что так делать нельзя. Надо как-то думать, что делать. То, что произошло, это не норма, естественно.

– В разное время вы пересекались с теми, кто сейчас находится на скамье подсудимых.

– Поэтому я испытываю небольшой шок. Наверное, ребят вынудила ситуация. Знаю, что у Лисичкина жена, ребенок, у Шелега – двое детей. Наверное, люди тогда посчитали, что это единственный выход, чтобы что-то заработать. Но, повторюсь, это неправильно.

– Игроки заслуживают самого строгого наказания?

– Думаю, разбирательства, суды над хоккеистами – это такая показательная порка. Чтобы следующему поколению, которое захочет это сделать, неповадно было. Сейчас же, к сожалению, хорошие игроки оказались на год вне хоккея. Тот же Слава Лисичкин. В августе ему будет 40 лет, не думаю, что он представлял окончание своей карьеры таким образом. Жалко, тем более Слава даст форму и по скорости, и по всему остальному любому молодому хоккеисту.

– Раньше в белорусском хоккее были возможны такие ситуации?

– Конечно. И я не могу утверждать, что их не было. Просто в пиковые для развития белорусского хоккея времена о таком никто и не думал. Когда мы играли с теми хоккеистами, которые приезжали из-за границы, звездами, даже мысли не возникало действовать нечестно. Нельзя было подводить команду, да и сами хоккеисты старались показать наилучший результат, выложиться по-максимуму. Белорусы хотели доказать, что они не хуже латвийцев, против которых и с которыми доводилось играть.

***

– Вы за 20 лет поменяли немало команд и, соответственно, тренеров. Кто был самым жестким, самым требовательным?

– Сразу вспомню Василия Спиридонова. Даже иногда шучу, что в «Металлурге» при нем мы были как в армии. Он мог даже ничего не говорить, хоккеисты по взгляду понимали, накосячили они или нет. Все было очень строго, поэтому никто балду не гонял. На тренировках ничего сверхъестественного, но они сами по себе очень тяжелые. Однако это объяснимо: Спиридонов приехал сюда, чтобы стать с «Металлургом» чемпионом, поэтому и проводилась жесткая работа. И у нас получилось с ним взять «золото» в 2012 году.

– Руководитель футбольного «Энергетика-БГУ» Анатолий Юревич также в команде ввел армейские порядки. Например, игроки должны быть гладко выбриты.

– Спиридонов такого не требовал, конечно. Но на выезды мы ездили согласно дресс-коду. Команде выдали одинаковую спортивную форму, и все должны были приезжать в одинаковой одежде. Плюс Спиридонов делал акцент на дисциплине. Благодаря ей наша команда стала более сплоченной. В том плане, что игроки в случае чего готовы были подстраховать друг друга даже вне хоккея, потому что за нарушение режима могли даже уволить. Да, не штраф могли дать, а сразу уволить. Такие меры были введены во многом из-за того, что штрафы особо не дисциплинировали. Деньги поступали стабильно, зарплату всегда платили, и штраф особо не пугал. А вот когда нарушение режима грозило увольнением, это уже совсем другой разговор. Вот в плане дисциплины и была армия.

А еще, если у нас игра начиналась в пять часов, в обед тренер запрещал есть хлеб. О колбасе даже думать не позволялось. Заходил в столовую и постоянно говорил, что мы будем тяжелыми, если съедим хлеб.

– Вам приходилось платить штрафы?

– Да, были и за опоздания, и за телефон. В те времена за то, что на собрании звонит телефон, приходилось выкладывать 100 долларов. Сейчас, наверное, нужно заплатить 100 рублей. Минута опоздания раньше была 10 долларов, сейчас – 10 рублей. Как говорится, в долларах уже штрафы не исчисляются, как и контракты. Все в белорусских рублях.

Как я уже сказал, мне тоже приходилось пару раз заплатить. В основном, за звонивший телефон. Крупных штрафов не было, я стараюсь быть дисциплинированным. Как-то едва не опоздал на собрание из-за того, что сломалась машина. Позвонил в команду, объяснил ситуацию, мне сказали, чтобы приезжал, как смогу. Повезло, что завелась машина, и я даже не опоздал.

– Какими были физические нагрузки у Спиридонова?

– Предсезонка у него была сложная, это откровенно. Притом у Спиридонова все упражнения были построены на соревновательный манер. Мы везде соревновались: или друг с другом, или сами с собой. Например, в тренажерном зале ты должен хоть раз, но поднять максимальный вес. Если не сделаешь, тебя, конечно, не выгонят, но Спиридонов смотрел, как ты выполняешь задания. Он хотел, чтобы ты стремился к максимуму.

Плюс была парочка интересных, но очень тяжелых упражнений. Например, нам не нравилась своеобразная эстафета на земле. Коллектив делился на команды, в каждой – по пять человек. Они располагались на расстоянии 400 метров друг от друга. Бежишь с эстафетной палочкой, передаешь ее. Кто-то после этого должен пройти 100 метров вперед, кто-то – 100 метров назад, кто-то – остановиться на месте и ждать. А некоторые должны были перебежать площадку по диагонали, чтобы принять эстафетную палочку. Нелегкое задание. Много времени такие тренировки не занимали, но все было на пределе, с максимальной отдачей. Спиридонов видел сразу, филонишь ты или нет.

Акробатика у него была интересная, кувырки различные. Например, мы поднимали партнера, а не штангу. Или в сцепке с другим игроком образовывали шар и катились.

– Наверное, именно при Спиридонове вы поднимали свои максимальные веса?

– Возможно, но утверждать не буду. Цифры при жиме руками у меня доходили до 120 кг, а вот ногами мог поднять и более 300 кг.

– Помимо того, что Спиридонов привел «Металлург» к чемпионству, он же еще вывел команду и в финал Континентального кубка в сезоне-2012/13.

– Точно, Суперфинал мы проводили в Донецке. К сожалению, стали вторыми, уступив первое место хозяевам – «Донбассу». Но больше запомнился полуфинальный раунд турнира. Его мы играли в Норвегии, в городе Ставангер. Говорят, что в этой местности 300 дней в году идет дождь. И, честно скажу, все дни, что мы там были, с 23 по 25 ноября, постоянно лил дождь. Реально угнетенное состояние.

Плюс запомнилось, что там все очень дорого. Когда мы выиграли, вышли в Суперфинал, решили отметить, потому что вылет был запланирован только на следующее утро. С ребятами, человек десять, договорились сделать так: все свои карточки игроков скинули в шапку, и чью вытаскиваем, тот за всех платит. К счастью, мою не достали. Реально повезло, потому что один бокал пива объемом 0,4 литра стоил 12 евро. И вот представьте, каково было одному из игроков отдавать 120 евро, заказывая на всех. Так что не сильно мы и отметили :).

***

– У вас за плечами – 20 лет карьеры в Беларуси, но ни одного матча за национальную сборную.

– На каком-то товарищеском турнире провел пару матчей, меня тогда Захаров приглашал. Но официальных нет. Что ж, не всем играть там, ничего страшного. Хотя, наверное, сейчас себе молодому сказал бы, что нужно больше работать, усерднее, тогда бы и добился других результатов. И, может, поиграл бы и за национальную сборную. А так – только юниорские и молодежные.

– Среди тех, с кем вы вместе играли в сборных, был Вадим Карага. Говорят, он закончил карьеру рано из-за вредных привычек, любви к алкоголю.

– Еще и в «Юности» с ним пересекались. Парень был реально талантливый. Помню, на молодежном чемпионате мира-2003 в Канаде в одном из матчей он вышел с вратарем один на один, обыграл, бросил шайбу, и она застряла за перемычкой в воротах. Потом этот ролик по телевидению крутили целый день :). Канадцы же фанаты хоккея, но все равно были в восторге от того, как исполнил момент Карага. Я включал телевизор и постоянно видел этот гол. Неделя прошла, а ролик все показывали и показывали.

А что его сгубило, честно говоря, не знаю. С того времени с ним ни разу не пересекался, поэтому ничего сказать не могу. Но в том возрасте ничего плохого за ним не замечал.

– Расскажите о том чемпионате мира. Как летели, как проводили время в Канаде?

– Что касается перелета, то, помню, мы доехали до Польши, оттуда – на самолете часов десять. Салон был полупустой, так почти весь путь проспали. Приземлились в Торонто, а оттуда еще ехали до Галифакса. Мы расселились в гостинице в три-четыре часа утра, а спать вообще не хотелось. Так пошли гулять по городу, а потом вернулись. И потихоньку привыкли к новому часовому поясу.

Прикольно было, когда мы подходили к пешеходному переходу, а водитель уже заранее начинал останавливаться, чтобы пропустить. Мужчина сидел в салоне, спокойно ждал, пока мы перейдем дорогу. Мы же по привычке перебегали, чем вызывали смех у водителя. Он не понимал, зачем мы бегаем по переходу.

Что касается впечатлений от Канады, то, конечно, было интересно. В 19 лет я впервые побывал за океаном и окунулся в совершенно другую культуру. Больше всего удивило то, как относились к тебе люди. Каждый улыбался, здоровался, интересовался твоими делами. Не знаю, насколько это искренне, но уж точно отличалось от того, что было в Беларуси. Ну а в остальном, если честно, ничего и не запомнилось. Мы же ехали в первую очередь играть, выполнять задачу на чемпионате мира, поэтому о чем-то постороннем не думали, ни на что не отвлекались. И свободного времени, чтобы погулять, не было. Мы даже ничего, по-моему, не привезли домой. А на том ЧМ заняли последнее место и вылетели из высшего дивизиона.

– Когда, по-вашему, хоккеисты в Беларуси относились к делу максимально профессионально?

– Считаю, что сейчас. Раньше с интернетом мы были на вы, поэтому намного меньше было информации. Сейчас все максимально доступно. Хочешь найти план тренировок – заходишь в интернет, где все есть. А что в мое время? Помню, Руслан Салей, уже игравший в НХЛ, приезжал в отпуске в Минск, приходил на тренировку «Юности» с большими книгами, в которых был расписан план упражнений, с картинками. И по ним работал. А сейчас никаких книг не надо – все в сети. Это позволяет более профессионально подходить к делу, тренироваться. И я вижу, что та же молодежь старается работать, старается прогрессировать. Да и время идет, хоккей развивается. Нужно соответствовать ему.

Лучшее в блогах
Больше интересных постов

Другие посты блога

Все посты