Калюжный – о странном уходе из «Юности», мощи Захарова, нечестности Вудкрофта, письме Баскова и о том, что не так с «Динамо»
Большое интервью легенды «зубров» и национальной сборной.
Большое интервью экс-капитана «зубров».
Последний раз Алексей Калюжный выходил на лед в мае 2016-го – в форме сборной на питерском чемпионате мира. У ветерана – на тот момент ему было почти 39, а сейчас уже 43 – истек контракт с минским «Динамо», однако нового соглашения клуб не предложил. Крэйг Вудкрофт, возглавивший «зубров» после Андрея Ковалева, решил опираться на исполнителей помоложе. Так человек, на протяжении трех сезонов доводивший своими раскачиваниями «Минск-Арену» до экстаза и стабильно набиравший в районе 30 очков, остался не у дел. Правда, официально о завершении карьеры капитан (или капитанище – кому как больше нравится) объявил только год спустя.
С тех пор мы успели увидеть Калюжного в разных ипостасях – и комментатором на ТВ, и хозяйственником в федерации при Семене Шапиро, и помощником Михаила Захарова в «Юности». На тренерском мостике минчан дважды лучший хоккеист Беларуси успел взять парочку чемпионских титулов, но этим летом покинул клуб при весьма странных обстоятельствах.
В большом интервью «Трибуне» Алексей Калюжный говорит про уход из «Юности» (очень запутанная история, в которой замешаны «высшие» силы), мучения минского «Динамо» (в нынешнем виде «оно исчерпало себя» и много вопросов к тренеру), планы сборной попасть на чемпионате мира в топ-8 (кого мы выбросим из восьмерки?), высказывание Михаила Грабовского про Андрея Костицына (очень удивлен) и письмо Дмитрия Баскова спортсменам (все люди имеют право на мнение, и это не повод считать их врагами).
– Чем вы сейчас занимаетесь? Отдыхаете от хоккея?
– Можно сказать и так. Отдыхаю, наслаждаюсь семьей, хожу на охоту, на рыбалку, встречаюсь с друзьями. Вот, например, недавно ездил на охоту с друзьями, около границы с Литвой был. Подстрелили козла, поели, пообщались. Новый опыт, новый адреналин – очень интересно. Тем более нужно сказать, что на охоте я побывал впервые, друзья, заядлые охотники, пригласили попробовать. Я же в основном по рыбалке :).
– От спорта удалось отвлечься?
– Так его сейчас, в принципе, не так уж много. Тем не менее всегда стараюсь быть в курсе новостей, последних событий. Все же круг моего общения – как раз люди из спорта. Но сейчас все равно больше внимания уделяю семье, детям, много времени провожу с ними.
– Насколько известно, вы большой любитель путешествовать. Из-за коронавируса пришлось отложить поездки?
– Да, к сожалению. Это боль моя, потому что вообще не терпится, просто зудит. Хочется побыстрее куда-нибудь улететь, увидеть что-то новое, погулять, посмотреть. Встретиться с теми людьми, которые живут за границей. Этого, конечно, очень не хватает.
– Первое место, куда полетите, когда снимут ограничения?
– Посмотрим, что откроется. Как только появится возможность куда-то улететь, если будет выбор, обязательно выберу.
– Что думаете по вашему вынужденному отпуску? Насколько планируете его затягивать?
– А вы знаете, тут от меня мало что зависит. Сам ничего специально не ищу. Как будет, так будет. Главное, чтобы новая работа, какие-то предложения были интересны для меня. Скажу честно, варианты уже есть, но это не то, что мне сейчас интересно. Не хочется просто куда-то уезжать. Мне нравится быть дома, заниматься с детьми. Тем более не так много времени осталось до того, как они начнут самостоятельную жизнь. Поэтому то время, которое мы сейчас можем проводить вместе в одном доме, – я его ценю, хочу насладиться этими днями, чтобы потом не жалеть о том, что что-то упустил.
– Но работа тренером не предполагает домоседства.
– Конечно. Но все равно, даже в таком случае, мне хочется каждый день приходить домой, видеть свою семью, детей. И приходить в настоящий дом, а не в очередную съемную квартиру, которых у меня были десятки.
– Вы живете в Минске, и почему бы не продолжить тренерскую карьеру здесь. Например, в «Динамо».
– Пока таких вариантов, если честно, нет. А вот желание всегда есть. Этот клуб все-таки мне небезразличен, это, можно сказать, мой дом.
– «Динамо» сейчас на стадии формирования. Вам вообще оттуда звонили, что-нибудь предлагали?
– Мы недавно с [генеральным директором] Димой Басковым общались, но никакой конкретики по этому поводу не было. Поговорили о хоккее, о жизни – и все, не больше.
– Даже минимальных вариантов возвращения в «Динамо» вам не предлагали?
– Думаю, и само руководство понимает, что если мне что-то предлагать, то это должно быть интересно обеим сторонам. А прийти ради того, чтобы занять какой-нибудь стул, – в чем смысл? Да и, по сути, я же не могу прийти в «Динамо» и сказать, что хочу тут работать. Так что вопросы о том, почему я не в клубе, лучше задавать руководителям.
– Если вам предложат место в тренерском штабе, согласитесь?
– Скажу честно, недолго буду раздумывать над таким предложением. С удовольствием соглашусь.
– А если придется из-за этого потеснить Михаила Грабовского, который также отвечает за подготовку нападающих?
– А почему в штабе мы не можем быть оба :)? Не вижу никаких проблем.
***
– У вас обид на «Динамо» не осталось?
– На самом деле не вижу причин, почему должен обижаться на клуб. Мы нормально расстались, насколько это было возможно. «Динамо» решило не продлевать со мной контракт, значит, так решил клуб. Хотя, знаете, потом мне руководители говорили, что я мог бы еще поиграть в команде, но к чему все это сейчас вспоминать? Если не сделали это тогда, что уж говорить об этом сегодня. Так сложились обстоятельства.
Мне непонятна структура клуба, как там все решается. Поэтому точно не могу сказать, кто действительно решил, что со мной не нужно продлевать контракт. Да и, честно, сам не пытался узнать это. Мне не было это интересно.
Знаете, причины, которые назывались при моем уходе, мне совсем непонятны. Рассказы о том, что команда должна играть быстрее, становиться моложе… Понимаете, хоккей – это не игра, в которой важно, кто быстрее добежит из одной точки в другую. Скорость игры заключается прежде всего в скорости мысли, в скорости принятия решений. И люди головой играют гораздо быстрее тех, кто просто носится по площадке.
– Спустя годы вы узнали, почему все-таки с вами решили расстаться?
– На мой взгляд, все было притянуто за уши, и ничего разумного в сказанных мне словах я не вижу.
– В словах, что вы давите на молодежь?
– Ох, сколько раз я это слышал. Так посмотрите: меня не стало в команде, и что, кто-то из молодых резко заиграл? Определенное давление в команде было, есть и оно нужно. И прежде всего нужно молодежи, потому что в лесу должен быть хищник, который не даст никому расслабиться. Так же и внутри команды. А если все будут теплые, мягкие и пушистые, команды не получится. Да и на самом деле такого никогда не было в тех коллективах, с которыми я выигрывал, становился чемпионом. Да, все друг за друга, но при этом могли друг с друга спросить, то есть дисциплина была прежде всего внутренняя, а не навязанная сверху и контролируемая руководством.
– Вы говорили, что слова о давлении на молодежь с вашей стороны произнес один из руководителей клуба. Сейчас можете сказать, кто это был?
– Не буду говорить, это личная беседа. Он мне сказал так: «Определенные люди приняли такое решение, поэтому не продлеваем контракт». Я так понимаю, это больше зависело от главного тренера, а пришел тогда Крэйг Вудкрофт. И раньше, и насколько я заметил по последнему сезону, у этого тренера сложно складываются взаимоотношения с авторитетными людьми.
– Вудкрофт избавляется от них, чтобы самому не потерять свой авторитет?
– Мне кажется, он слишком зациклен на своем статусе в команде. Постоянно пытается поворачивать ситуацию так, чтобы он был во главе всего. Очень из-за этого переживает, отсюда у него внутренняя неуверенность. И ему сложно работать с людьми, которые имеют авторитет в команде.
– В итоге сейчас ушел капитан «Динамо» Андрей Костицын.
– У него, наверное, произошла такая же ситуация, как и со мной.
***
– Тогда могу предположить, что если бы вас позвали тренером в «Динамо», то вы бы согласились, но не помощником Вудкрофта?
– Понимаете, «Динамо» – это не Вудкрофт. Были люди до него, будут и после. «Динамо» – это что-то гораздо большее. Это болельщики, арена, история. Так что ни в коем случае не говорите, что «Динамо» – это Вудкрофт.
– Вам не показалось, что под влиянием Крэйга поменялся Грабовский?
– Не знаю, потому что мы с Мишей не настолько близки, чтобы я делал выводы об изменениях. Хотя, думаю, какие-то взгляды под влиянием Вудкрофта поменялись. Но насколько они отличаются от прежних, не могу сказать.
– Имею в виду недавнее заявление Грабовского: «Теперь я понимаю, почему Костицын не преуспел в НХЛ». Что думаете об этом?
– Честно говоря, был очень удивлен, когда прочитал это. Думал, что это некая перестановка слов или фраза вырвана из контекста. Просто не ожидал таких заявлений. Как можно давать оценку человеку, который играл не хуже, чем ты? Говорить с такой позиции, что ты якобы в этом начал хорошо разбираться…
Расскажу вам одну историю, чтобы вы понимали, почему я на эту ситуацию так смотрю. Однажды в «Динамо» пришел один человек, никак не связанный до этого с хоккеем, работал, и через пару месяцев в личной беседе сказал, что разобрался в системе клуба, как надо строить его работу, из чего он состоит, как сделать его сильным. Я тогда подумал, что этот человек либо суперталантливый и реально во всем разобрался, либо он абсолютно глуп. Для сравнения, я пару раз в год встречаю [тренера] Владимира Владимировича Юрзинова, начинаю с ним разговаривать, и он говорит: «Леша, насколько все в хоккее тонко, насколько быстро все меняется и нужно быть в курсе, чтобы следить за всеми тенденциями, изменениями. Хоккей – это настолько пластичная среда, в которой нужно уметь разбираться». И это говорит Юрзинов, который всю жизнь в хоккее. Он заявляет, что даже ему сложно во всем быстро разобраться. А в «Динамо» что? Пришел человек и уже через пару месяцев говорит, что он разобрался. Как это может быть, объясните мне?
Поэтому и слова Грабовского об Андрюхе Костицыне, мол, он понимает, почему хоккеист не преуспел в НХЛ… Не каждый человек, который был рядом с Андреем годами, скажет, где и какая была допущена ошибка, где игрок поступил правильно, а где неправильно. Да Андрей сам со стопроцентной уверенностью не скажет, почему и что у него не получилось за океаном. Поэтому я реально был удивлен, что Грабовский такое заявил. Да и что значит «не преуспел»? Он играл на очень серьезном уровне. Да, мог сыграть лучше, но так можно сказать о любом хоккеисте.
– Вы видите, как «Динамо» сейчас активно омолаживается?
– Мне кажется, это все-таки вынужденная мера. У клуба нет возможности приглашать тех, кто действительно мог бы сделать эту команду сильнее. Поэтому приходится прежде всего опираться на молодых игроков.
– Может, это делается в том числе для того, чтобы Вудкрофту было проще управлять командой, ведь молодежь более податлива и у нее нет пока авторитета в коллективе?
– Да, наверное, молодежь будет смотреть заглядывать в рот, молодые игроки более склонны воспринимать все так, как ты говоришь. Потому что люди поигравшие, видевшие разные системы, точки зрения, прошедшие через многое, могут сравнить то, что им предлагают сейчас.
Но не думаю, что главному тренеру важно, чтобы ему было проще. Лучше пусть будет сложнее, но интереснее. Тренер должен находить подход к каждому игроку, а не набирать в команду только тех людей, с которыми точно будет комфортно. Вообще, комфортные условия в принципе не способствуют какому-то развитию, все равно должна быть довольно агрессивная среда.
– Вы спрашивали у Баскова, почему Вудкрофта все-таки не уволили после прошлого сезона?
– Нет, не касались этой темы. Но, мне кажется, в дело вступили какие-то контрактные вещи и обязательства. Почему человек остается на своем месте после серии поражений, установив кучу антирекордов, мне не понять. Возникает вопрос, за что увольняли тогда всех остальных тренеров, за что страдали они? Если человек остается у руля команды, даже несмотря на такие результаты, значит, есть вопросы, о которых мы с вами явно не узнаем.
***
– Когда последний раз были на матче «Динамо»?
– В прошлом сезоне, ближе к концовке. Я стараюсь посещать поединки, мне реально интересно.
– Заходя на «Минск-Арену» и глядя с высоты на лед, что испытываете?
– Сейчас уже остыл, но вот пару лет назад делать это было тяжеловато. Уже успокоился, смотрю матч и анализирую, сейчас больше здравого смысла и спокойствия. А тогда были в основном эмоции, хотелось выйти на лед, почувствовать всю атмосферу, энергию, драйв.
– На арене вас узнают?
– Да, причем очень часто. Мне нравится, что ко мне там тепло относятся люди, в том числе те, кто работает в офисе или болеет на трибунах.
– Вам хотелось бы оказаться в болельщицкой толпе, которую кто-то, как и вы в свое время, раскачивает после победы?
– Даже не знаю. Понимаете, я это делал, не чтобы сконцентрировать внимание на себе. Я получал удовольствие от контакта с болельщиками, мне хотелось поблагодарить их за поддержку. Честно говоря, даже не очень помню, почему решил так делать после матчей. По-моему, был какой-то очень эмоциональный победный поединок, после него мы командой проехали круг по площадке, чтобы поблагодарить болельщиков. Но зрители были настолько воодушевлены, что не спешили расходиться. И я решил попробовать, надеясь, что трибуны поймут мои действия. Поняли :).
Мне Серега Рутенко рассказывал, что он пришел как-то на матч в вип-ложу, находился там с серьезными людьми. И вот ближе к концовке встречи, когда все уже было понятно, Серега собрался уходить. Кто-то из его ребят говорит: «Подожди, не уходи. Сейчас будет самое интересное :)».
Уже многие говорили, и не раз, что в Минске реально классная атмосфера, шикарные болельщики. И я получал колоссальное удовольствие, выступая на «Минск-Арене». А еще нравилось играть за «Динамо», которое показывало классный интересный хоккей, когда были Чичу, Эллисон, Веске.
– Почему сейчас в «Динамо» не едут хоккеисты уровня Чичу, Эллисона? Почему нет второго Калюжного?
– Сложно сказать. Наверное, тут существует и вопрос финансов. Хотя, знаете, немало примеров, когда люди соглашались даже на гораздо меньшую зарплату, чем могли получать, но ехали в, условно говоря, «Ак Барс», СКА. Игроки понимали, что там они будут побеждать, у них появится возможность быть наверху. Понятно, что никто не отменял деньги, и у многих это большая мотивация, но побеждать все любят больше. Я в свое время отказался от больших денег ради того, чтобы находиться в хорошей атмосфере, в отличной команде, коей являлось московское «Динамо». Я туда перешел из «Авангарда» в 2008 году. Снижение зарплаты было существенным, процентов 40.
– Сейчас у «Динамо» бюджет на уровне белорусской Экстралиги. Для КХЛ это же смешные деньги.
– Наверное, сейчас это такие обстоятельства, от которых никуда не уйти. Вы видите сами, что «Адмирал» снимается с чемпионата из-за финансовых проблем, по «Витязю» вопросы. Есть то, что есть. Нужно искать тот путь, благодаря которому можно построить команду. Но, откровенно говоря, то «Динамо», которое было в прошлом сезоне, неинтересно никому. Надо строить команду, которая действительно сможет бороться, которая сможет показывать качественный хоккей. Ведь в Минске за 12 лет зритель привык к хорошей игре, разбирается в хоккее. И он точно увидит, когда команда играет просто так, а когда коллектив, даже уступая, все равно борется. Болельщики увидят старание и стремление игроков и не будут разносить команду в пух и прах.
– Но пока это не про «Динамо», мне кажется.
– Этому клубу нужно разобраться внутри своей структуры. В таком виде, в котором сейчас существует «Динамо», оно исчерпало себя.
– Что делать тогда – сниматься с чемпионата?
– Нет, просто нужно выстраивать все по-другому, и прежде всего внутренние отношения в команде.
– Вы говорите про отношения между тренером и хоккеистами?
– Да. Вы знаете, когда ты читаешь пресс-конференцию после матча и видишь, как во всем обвиняются игроки… У меня тоже были полосы, когда команда выступала неудачно, но такие вещи всегда оставались в раздевалке. А Вудкрофт из игры в игру говорит, что все делается правильно, просто игроки не могут понять требования, они играют неправильно, – мне кажется, это немного нечестно по отношению и к команде, и к самому себе. Тут как в семье: не бывает одного виноватого, ответственность нужно делить на двоих. А говорить о том, что мы все делаем верно, но хоккеисты плохие... Знаете, о руководителе можно судить, посмотрев на то, как работают его подчиненные. Выходит, в «Динамо» все выстроено не совсем правильно.
– Вы говорите о переменах в клубе. Они должны произойти не только на тренерской скамейке, но и в руководстве?
– Опять же, не готов об этом рассуждать, потому что не знаю многих вещей. У меня больше поверхностный взгляд, и в своем мнении, может, я заблуждаюсь. Но одно могу сказать точно: когда собраны высококлассные игроки, задача тренера – это, по сути, их между собой сконектить, подготовить и зажечь идеей. И игроки все исполнят. Когда уровень мастерства у игроков не самый высокий, перед тренером стоит задача грамотно и четко развивать этих хоккеистов.
Есть такая интересная книга «The Manager», которую написал Майк Карсон. Книга основана на опросе 30 топовых футбольных менеджеров – Венгер, Анчелотти и прочие. И там очень интересно рассказывает Анчелотти. Он говорит: «Да, когда у меня классные игроки в команде, я их просто расставлю, подготовлю – и они пошли играть. Но когда игроки другого уровня, то подход к спортсмену, его развитие, понимание, как донести свою идею до ребят, как зажечь футболистов, чтобы они выходили на поле и понимали, что нужно делать, – вот это очень тонко и сложно». Поэтому Анчелотти и говорит, что, переходя в команду из того или иного чемпионата, он сразу же начинал учить язык страны, в которой будет работать. Умение донести до игрока свои требования, свое видение футбола, чтобы тебе поверили, – это все очень тонко.
Даже ребята, поигравшие в НХЛ, рассказывали мне, насколько требовательны в Америке в плане того, чтобы игроки учили язык. И высококлассных исполнителей критиковали, если они через полгода-год после переезда не говорили. А почему многие североамериканцы, приезжая в Беларусь, в Россию, не добиваются результата? Потому что никто не считает нужным учить язык. По сути, за всю мою карьеру я могу назвать только двоих, кто действительно неплохо заговорил по-русски. Это Хейккиля и Вуйтек. Все остальные, проведя здесь годы, не могли связать трех слов.
Так вот, возвращаясь к Вудкрофту. Когда ты руководишь молодежью, когда перед тобой стоит задача развивать игроков, важно уметь правильно донести свои идеи. А для этого нужно учить язык. Помню, у меня в «Локомотиве» был забавный случай. Возглавил команду в 2012 году американец Том Роу. Это действительно высококлассный тренер, выигрывал Кубок Стэнли. Но у нас постоянно были удаления из-за нарушения численного состава. Потому что во время игры все может за секунду поменяться, тренер вносит коррективы, но не все его понимают. Особенно когда Том переходил с чистого английского на какой-то сленг. И поэтому мы частенько выкатывались на лед вшестером. Роу это надоело, он собрал всю команду и сказал: «Это не ваша, игроков, ошибка. Это моя ошибка. Я понимаю, что в последний момент вношу какие-то изменения, но вы уже не воспринимаете все, и складывается такая ситуация. Поэтому в следующий раз, как только у нас окажется шесть игроков на площадке, весь тренерский штаб будет оштрафован». Проходит пару матчей, и в одном из поединков игрок нашей команды начинает перелазить через борт, то есть через пару секунд было бы нарушение численного состава. Но Дима Юшкевич, помощник Тома, из-за наших голов за шиворот выхватывает этого игрока и затаскивает обратно на лавку с криками: «Ты что, нас хочешь под штраф подвести?» То есть Роу понимал, что не было у него правильного взаимодействия с командой, поэтому искал способы, как это все исправить.
И Вудкрофт тоже должен это понять. Ведь у «Динамо» тоже нередко бывают нарушения численного состава – все логично. Помню, мне один швед, поигравший на серьезном уровне, рассказывал, что даже он не понимал сленг, на котором разговаривал Крэйг на лавке. Логически, конечно, требования тренера потом можно понять, но во время матча на это нет времени.
– Сколько Вудкрофт у руля «Динамо», а русского языка до сих пор не знает даже на минимальном уровне.
– Вот о чем мы и говорим. Тоже вопрос, почему он не учил язык. А потом мы слышим на пресс-конференциях, что во всем виновата команда, игроки. А что ты сделал для того, чтобы все стало лучше?
***
– Может, Вудкрофту стоило уйти самому, чтобы сохранить лицо?
– Не знаю, насколько хорошо на английском можно передать русские понятия честь и совесть. Знаю, что некоторые тренеры высказывались в том ключе, что по-правильному Вудкрофту нужно было уйти.
– Это не первый заход канадца в «Динамо». Но почему тогда в сезоне-2016/17 ему удалось вывести команду в плей-офф, а сейчас ничего не получается?
– На мой взгляд, это получилось из-за того, что до него была построена хорошая команда, то есть Вудкрофт пришел на добротную основу, которую создал Покович.
– Иван Дроздов, который недавно подписал контракт с «Динамо», в интервью «Трибуне» выражал уверенность, что в новом сезоне «зубры» обязательно выйдут в плей-офф.
– Он молодой игрок, ему нужно быть в составе :). Дроздов просто не имеет права в таком случае говорить, что у команды что-то не получится. Цели хорошие, правильные, но они, честно говоря, вызывают только улыбку.
Расскажу одну историю. В клубе, в котором я выступал, не буду только уточнять в каком, в раздевалке было собрание игроков. И тренер попросил хоккеистов написать на доске лозунги. Каждый игрок вставал и писал: «Друг за друга», «Мы одна команда» и другое. Доходит очередь до одного опытного игрока, который прошел и КХЛ, и НХЛ. Он отвечает: «В принципе, все написано. Мне нечего добавить, все самое важное уже на доске». Тренеру это не понравилось, он спросил игрока, что тот думает о написанном. На что хоккеист отвечает: «Думаю, что звучит это все хорошо. Посмотрим, как мы все это будем делать». Лозунги погоды не делают. Они звучат красиво и правильно, они нужны, особенно в словах молодого игрока, но посмотрим, как все обернется. Мне кажется, за последние пару лет этих лозунгов было столько, что сейчас они уже просто не вставляют.
– Вам больно смотреть на то, что происходит в «Динамо»?
– Да. И дело не столько в поражениях, а в том, как они происходят. Вот на это очень больно смотреть. Если бы команда кусалась, цеплялась, если было бы видно, что люди все оставили на льду, можно было бы найти какие-то оправдания. Но я не вижу всего этого. И, на мой взгляд, потенциал прошлогодней команды не был реализован. В принципе, прошлогодний состав не такой ужасный, чтобы находиться на дне таблицы. Просто, повторюсь: когда у тебя нет игроков с высоким уровнем мастерства, нужно создать сплоченный коллектив. Чтобы в нем находились люди, которые понимают, что только все вместе могут выплыть из сложившейся ситуации.
– Костицын, о котором мы уже вспоминали, да и не только он, уходя из команды, не стесняются жестко критиковать «Динамо». Почему?
– Парни высказываются, потому что у них накипело. Им говорят, мол, почему они молчали, когда были в команде. Послушайте, ты не можешь этого делать, находясь в клубе, ведь таким образом ты будешь разрушать коллектив изнутри. И такие высказывания, которые мы слышим сейчас, принесли бы команде только вред. Когда ты находишься в команде, ты надеешься все изменить к лучшему, ты надеешься наладить коммуникацию, веришь, что все наладиться. А вот когда человек уходит из команды, он может рассказать, почему не удалось.
Поймите, Андрей тоже переживал, ему задавали вопросы, на которые он не знал, как ответить. А сейчас он просто объясняет многие вещи, которые происходили в «Динамо», и то, что невозможно с таким отношением внутри коллектива что-то построить. Как можно кому-то запрещать общаться с ветеранами? Это вообще дикость. Тренер таким образом сам раскалывал команду на части. Что ты потом хочешь увидеть на площадке?
***
– Читали открытое письмо Дмитрия Баскова?
– Да. И думаю, каждый человек имеет право на свою точку зрения. Возможно, те спортсмены, которые высказывались в прессе, в будущем воспитают олимпийских чемпионов. Они много добились как атлеты. С чьей-то точки зрения они выражают ошибочное мнение, кто-то их поддерживает, но в любом случае люди высказались, и на это они имеют право.
– Вы на чьей стороне?
– Не стараюсь принять чью-то сторону, я уважаю взгляды, которые есть у людей. Уважаю мнение Баскова, мнения спортсменов. Мы не должны делать врагом человека, если он смотрит на какие-то вещи иначе, нежели я. Тем более у тех же спортсменов [которых раскритиковал Басков] я не увидел призывов к насилию, никто ничего оскорбительного не писал и не сказал.
– Почему Басков решил написать это письмо?
– Честно говоря, не знаю. Мы с ним даже не обсуждали.
– Вы говорите, что каждый имеет право на свое мнение, но частенько за открытое выражение своих мыслей белорусским спортсменам становится только хуже. Не все смотрят на этот вопрос так, как вы? Или те, кто сидит наверху, боится за свои места?
– Может, эти люди, сидящие на местах, искренне верят, что так поступать как раз правильно. Но не думаю, что спортсмены должны страдать за свои взгляды.
Понимаете, мне вообще непонятна ситуация, когда для того, чтобы высказать свое мнение, нужно становиться героем. С каких пор? Что в этом обществе происходит, что если ты выражаешь свое мнение, пусть его поддерживает 0,01 процента населения, тебе нужно становиться героем? Это твое мнение, и ты вправе его выражать.
Считаю, нельзя никого уничтожать за сказанные слова. Нельзя делать человека врагом только потому, что он имеет отличную от твоей точку зрения. Что, мне не общаться с этим человеком, если у нас не совпадают мнения? Мне было бы неинтересно находиться в компании, где все друг другу бы поддакивали, кивали головами. Наоборот, интересно с человеком, который может поспорить, привести свои доводы, объяснить.
– Вы понимаете, что сейчас происходит в стране? Имею в виду те же задержания людей, кандидатов в президенты.
– Давайте не будем об этом :). Это все настолько сложно выразить правильно, чтобы верно донести свои мысли. Захейтят меня в любом случае, часть людей поддержит мою позицию, часть не поддержит, но я к этому отношусь спокойно.
***
– Тогда вернемся к хоккею и к вашей сегодняшней жизни. Пока находитесь в вынужденном отпуске, но желание тренировать дальше есть?
– Конечно. Мне кажется, у меня неплохо получалось в «Юности». Когда Михаил Михайлович Захаров позвал меня к себе в штаб, на то время «Юность» два года не могла стать чемпионом страны, не выигрывала Кубок Салея. Захаров сказал, что если снова не выиграем ничего, то все тренеры уйдут на улицу. Это тоже определенный вызов. Мне было интересно принять этот вызов, даже несмотря на то, что в октябре я пришел в команду, а мне сразу обозначают условия: если не станешь чемпионом, уйдешь.
За время, что был в команде, с учетом того, что менялись игроки, тренеры, при мне в Беларуси мы выиграли все, что можно: два раза стали чемпионами, дважды выиграли гладкий чемпионат, взяли Кубок Салея. В общем, при моей работе в «Юности» команда выиграла все внутренние соревнования. Я не к тому, что все это сделано моими руками, но что есть, то есть.
– Удивительно, что, сделав классную карьеру в КХЛ, имея много связей, вы там до сих пор не работаете.
– Через пару дней после финала Кубка Гагарина-2012 руководство «Авангарда» предложило мне войти в тренерский штаб и стать ассистентом Раймо Сумманена. Но на тот момент я еще чувствовал силы и желание играть, поэтому отказался. А сейчас, как уже говорил, специально ничего не искал. Тем более у меня была с женой договоренность, что когда я закончу карьеру игрока, пару лет нужно отдохнуть. Поймите, долгое время семья жила только моими интересами, то есть постоянно переезжала, подстраивалась. Поэтому после окончания карьеры я понимал, что должен подстроиться сам под семью. В итоге были два замечательных года, когда мы много путешествовали, я наконец-то по-настоящему узнал своих детей, отвозил их в школу, забирал из школы. Ходил на тренировки. Я рад, что в тот момент сумел переключиться.
– В период работы в «Юности» вас звали в КХЛ?
– Была возможность попробовать себя, но на тот момент не хотел уезжать из дома, хотел остаться в Минске. Конкретизировать не хочется.
– Были разговоры, что вы могли войти в тренерский штаб Захарова еще в октябре 2017 года, но оказались там в 2018-м. Слухи имели под собой основания?
– Никаких. Я даже ни с кем не контактировал из «Юности» в то время. Когда пригласили в 2018-м, тогда и пришел. Причем получилось все довольно интересно. Спокойно сидел в лодке и рыбачил, тут раздается звонок от Захарова: «Давай к нам в команду». Я ему ответил, что давайте встретимся, обговорим. В общем, не воспринял слова Михаила Михайловича всерьез. Но буквально через час он мне перезванивает и говорит: «Чего обсуждать. Давай приезжай в офис, все подпишем и начнем работать. У нас через два дня выезд в Финляндию, Лига чемпионов». Честно говоря, зацепила эта Лига чемпионов, стало интересно.
Я приехал в офис и рассказал, что у меня есть определенные обязательства перед людьми. Александр Михайлович Дыбаль, с которым знаком еще по работе в «Авангарде» (он был председателем совета директоров клуба), проводит детский газпромовский турнир в Сочи. Туда ездят в том числе и белорусские команды. Меня приглашают на различные встречи, семинары. Я, Леша Яшин, другие парни рассказываем о своих карьерах, участвуем в церемониях награждения. Я пообещал, что буду участвовать в этих турнирах в качестве гостя. Рассказал это Захарову, на что он ответил, что не видит никаких проблем, меня отпускали на три-четыре дня. Потом пошел в офис «Юности», [на тот момент руководитель клуба] Торбин мне начал рассказывать о том, что есть определенные рамки, бюджет и прочее. Я ему ответил: «Поймите, я не ради какого-то заработка сюда пришел, мне действительно интересно. Что будете платить, то и буду получать». Честно, я даже не смотрел на цифры в контракте. Понимал, что много вторым тренерам не платят, но отнесся ко всему спокойно и подписал бумаги.
– Как семья отреагировала на то, что вы вернулись в хоккей?
– Жена все говорила: «Ну вот, опять началось. Вроде, такая семейная бытовая жизнь наладилась, ты возишь детей в школу, занимаешься с ними, постоянно рядом, а теперь – снова пошло-поехало» :). Причем я подписал контракт с «Юностью», а через два дня улетел в Финляндию. Жена меня, конечно, всегда поддерживала, но в тот раз сказала: «Ну вот, недолго ты продержался».
– Если бы не звонок от Захарова, и дальше бы спокойно рыбачили?
– Скорее всего, да. Может, в какой-то момент стало бы скучно, но, повторюсь, я ничего специально не искал. Хотелось, чтобы поступило предложение, которое действительно заинтересует.
***
– Как вам работалось с Захаровым?
– Интересно. У него действительно есть чему поучиться. Это человек с большим опытом, я его знаю давно, прошел с ним через многое. Но я все равно открыл для себя много новых вещей у Захарова. Его представляют деспотом, но в некоторых моментах он меня сильно удивил. Например, после неудачных матчей приходил в раздевалку и прямо говорил, что в поражении виноваты тренеры, а не игроки. Я думал, что ему такие мысли даже не приходят в голову :).
А еще понравилось, как он умеет поднимать, взрывать команду, на какие шаги идет, чтобы мотивировать ребят. Рассказывать, конечно, не буду, все это должно остаться в раздевалке. Но там не только кнут и пряник, а очень тонкая психологическая работа. И Захаров умеет ее делать.
Еще скажу честно, люди, которые на эмоциях начинают пинать мусорки, бить в стену, порой на фоне Захарова выглядели просто смешно :). Доходило до того, что Захаров приходил в раздевалку с желанием взбодрить команду, и делал это так, что даже я, тренер, который, вроде, ничего плохого не совершил, нигде не накосячил, чувствовал тревогу.
– Потом Михаил Михайлович как-то объяснял свое поведение?
– Да, и такое было. После игры, возвращаясь домой, мы с ним могли обсудить матч, он мне объяснял, почему совершил тот или иной шаг.
Был один интересный эпизод. Проводили матч с «Шахтером», действовали в большинстве. Но один игрок «Юности» из большинства выпадал, у него не пошло. Захаров меня на лавке спрашивает, на кого бы я поменял этого игрока. Назвал фамилию хоккеиста. Захаров с моим мнением не согласился. Мы немного поспорили, но Захаров выпустил того, кого хотел сам, и тот игрок в следующем большинстве забил. Михаил Михайлович смотрит на меня взглядом и молча спрашивает: «Ну что?» Все, понял :). У него обучающий процесс в отношении меня был очень интересным.
А еще интересно было, когда он в тренерской в перерыве мог спокойно обсуждать какие-то моменты, а потом входить в раздевалку – и там начиналось что-то с чем-то. Летало все. И вот я задумывался, откуда он взял эти эмоции, если 10 секунд назад все было спокойно.
Плюс Захаров довольно много мне доверял, давал возможность управлять командой самостоятельно в некоторых матчах, я сам принимал определенные решения.
Помню, мы с Лешей Барановым, другим помощником, решили предложить Захарову одну схему игры. Тактику, при которой играли с Сумманеном в «Авангарде» и дошли до финала Кубка Гагарина. Так вот, шли мы с Барановым к Михаилу Михайловичу, заранее договорились, что будем поддерживать друг друга, потому что в одиночку убедить Захарова в чем-то довольно сложно. Тренер нас послушал минуты три и разнес в пух и прах, мол, мы ничего не понимаем, и вообще чего мы пришли. С Барановым переглянулись и ушли. Я Леше говорю: «Подожди, у меня есть игровая книга одного клуба КХЛ, который нравится Захарову, там все схемы расписаны». Пришли с этой книжкой к Захарову, показали, рассказали, объяснили, как все видим. И Михаил Михайлович заявляет: «Так я же вам и объясняю, что вот так и надо играть» :).
– Захаров – это на сегодняшний день наиболее подходящий тренер для сборной Беларуси?
– Тут нужно вернуться к нашему разговору о том, что когда у тебя нет игроков высочайшего класса, ты должен прежде всего сделать команду. И Захаров – это, наверное, один из немногих тренеров, который сможет объединить вокруг себя хоккеистов, людей, зажечь целью, мечтой. В плане мотивации Захаров – самый сильный человек, который может возглавить сборную. Другой вопрос – в том, что рядом должны быть помощники, которые возьмут на себя работу по развитию игроков, по тактике и технике.
– Существует вероятность, что Захаров вас позовет в тренерский штаб сборной?
– Лучше у него спрашивайте. Я не вижу смысла навязываться. Такие шаги должны идти именно от главного тренера. Однако если меня позовут, я буду счастлив, готов днями и ночами быть рядом с командой.
***
– Вы приходили в «Юность» по приглашению Захарова. Не было опасений за свою судьбу в клубе, когда Михаил Михайлович ушел?
– Когда я узнал, что Захаров на сто процентов уйдет из «Юности», подумал, что я должен уходить вместе с ним. Считаю, это правильно, потому что придет новый главный тренер, который, наверное, должен формировать свой штаб, приглашать людей, которым он будет доверять, с которыми будет чувствовать себя комфортно. Поделился своими мыслями с Захаровым, но он сказал, что я обязательно должен остаться в «Юности». Мы вместе готовили эту команду, мы ее собирали, выиграли с ней Кубок Салея, хорошо стартовали в чемпионате. В общем, эта команда и моя в том числе. Но сейчас, думаю, нужно было все-таки уходить.
– С Александром Макрицким вам было работать менее комфортно, чем с Захаровым?
– Тут дело даже не в комфорте. Я не ищу идеального комфорта, мнения на те или иные вещи могут разниться, не без этого. Просто Макрицкий и Захаров – абсолютно разные тренеры и люди. С новым тренерским штабом я не чувствовал такого драйва, который был у меня раньше, в период работы с Михаилом Михайловичем. Захаров всегда действовал с позиции силы, с позиции чемпиона. В каком бы мы ни были состоянии, мы все равно давили, были активны, искали шансы у ворот соперника. Эту позицию Захаров выработал годами. И я даже увидел, как наши соперники, приезжая на встречу с «Юностью», уже были готовы проиграть. На них, скажем так, морально давили Захаров и «Юность». Люди, которые шли к нам в команду, понимали, что с Захаровым будет тяжело, но при этом они осознавали, что с этим тренером они будут выигрывать.
Со сменой тренеров психология победителя чуть-чуть пропала. Команда стала играть более аккуратно, не было доминирования. И результаты это доказывают. Если в позапрошлом сезоне мы при Захарове в плей-офф проиграли одну игру, то при Макрицком уже в первом круге уступили дважды.
– Макрицкий к вам прислушивался?
– Думаю, ему было важно мое мнение, но окончательное решение он принимал сам. В любом случае могу сказать, что таких эпизодов, как случались с Захаровым, когда он спрашивал меня, кого бы я выпустил на площадку в тот или иной момент, с Макрицким не было. Химия, как говорится, была уже не та, она немного испортилась. И, повторюсь, я не чувствовал прежнего драйва.
– И все равно «Юность» стала чемпионом.
– Это все на прошлом запасе. Именно Захаров собирал команду, готовил ее к сезону, провел через Кубок Салея, выиграл турнир, при нем был классный старт в чемпионате, удачное выступление в Лиге чемпионов. Счастье для тренера приходить в команду, которая на ходу и играет с огромным запасом.
***
– Главный вопрос: почему вы ушли из «Юности»?
– А я не уходил, мне не предложили продлить контракт.
– Заместитель председателя «Юности» Алексей Торбин говорил, что вам предлагали остаться в структуре клуба, но на другой должности. На какой?
– Возглавить «Юниор», фарм-клуб «Юности».
– Почему отказались, ведь это самостоятельная тренерская работа?
– А вы мне скажите, сколько человек из «Юниора» за последние три года перешли в «Юность»? Не видел системности в этом, не видел, что это приносит какую-то пользу.
Ну и, наверное, куда более важным стал другой момент. Я спрашивал у Торбина, почему со мной решили не продлевать контракт. Он мог бы сказать, что клуб видит тренерский штаб по-другому, или главному тренеру комфортнее работать с другими людьми. Я бы понял, нормально воспринял. Но Торбин начал рассказывать какие-то странные вещи. Мол, где-то на самом верху не согласуют мою кандидатуру, он не может оставить меня на должности помощника, еще что-то. Я ему говорю: «Алексей Ефимович, я вас не совсем понимаю, что такое наверху и так далее. Вы можете мне изложить все на бумаге? Поясните, чтобы мы потом друг друга нормально понимали». Он согласился, сказал, что подумает и пришлет ответ. Вскоре я получил какую-то отписку, где ни слова не было о том, о чем он мне говорил в офисе. Придумал другую причину, предложил должность главного тренера «Юниора». Понятно, что этим он утратил мое доверие, а я стараюсь с людьми, которым не доверяю, не работать.
– Как-то за год отношение Торбина к вам резко поменялось.
– Причем в течение сезона он ни разу ко мне не подошел и не сказал, что чем-то недоволен. Торбин молчал, поэтому его поведение после сезона стало неожиданностью.
– С Макрицким говорили по поводу дальнейшего сотрудничества?
– Он позвонил и вообще третью версию сказал. Начал объяснять, что я уже готов работать самостоятельно, поэтому нет смысла держать меня в роли помощника главного тренера.
Как по мне, все это выглядит настолько мелочно… Ты скажи, как есть, что, мол, видишь на моей должности другого человека, что хочешь обновить тренерский штаб. Все бы нормально воспринял. Но то, как поступили Торбин и Макрицкий…
– А что вы сами скажете? Вам нужно еще поработать ассистентом или готовы к самостоятельной работе?
– Все зависит от того, помощником кого меня пригласили бы. Если есть люди, у которых мог бы чему-то поучиться, тогда согласен помогать. А из-за того, чтобы просто не простаивать, идти, лишь бы работать, не вижу смысла. Вот если бы меня пригласил такой наставник, как, например, Захаров, то с удовольствием пошел бы ассистентом. Я вообще поддерживаю слова Кости Кольцова, который сказал, что в Беларуси учиться можно у двух тренеров: Пушкова и Захарова. Они действительно могут дать многое.
***
– Почувствовав на вкус профессию тренера, видите вариант возвращения к должности менеджера?
– Это тоже очень интересная часть работы. И если бы поступило такое предложение, мне было бы интересно.
– Вы говорите о работе, например, спортивным директором, или все-таки начальником центра подготовки сборных, как то было в ФХБ?
– Ох, в федерации вообще была работа, которая мне абсолютно не близка. Мои обязанности были завязаны на хозяйственной деятельности. Не хотел этим заниматься. Мне приятнее было бы находиться ближе к спорту, к площадке, то есть работать тем же спортивным директором.
– Андрей Мезин как-то сказал, что Калюжный сам не понял, чем он занимался в федерации.
– На тот момент, в 2018-м, по-моему, в ФХБ никто не понимал, кто и что делает.
– Как вам поступило предложение возглавить центр подготовки сборных?
– Семен Борисович Шапиро, тогдашний председатель ФХБ, позвал на разговор, сказал, что я ему нужен, надо, чтобы я помогал сборной. Ответил, что, конечно, готов помочь. Шапиро тогда рассказал, что есть такая вот должность, он хочет, чтобы занял ее я. В общем, получился недетальный разговор.
– Шапиро не обозначал прямым текстом ваши обязанности?
– Изначально он просто сказал, что нужна моя помощь. И на этом все.
– Может, вы приглашались в качестве такой легенды белорусского хоккея, наглядного примера для других игроков?
– А в итоге я занимался непонятной работой, которая со спортивной частью вообще редко пересекалась – бумажной, хозяйственной. Первые пару месяцев пытался вникнуть во все детали, особенности. Потом мы поехали готовиться к чемпионату мира, и стало намного интереснее, потому что стало больше спорта как такового. Тренер сборной Дэйв Льюис даже советовался со мной по каким-то хоккейным моментам, по составу.
– Вы сами захотели уйти из федерации?
– Да. Мы вернулись с чемпионата мира-2018, и я понял, что никак не могу повлиять на решения, которые принимаются в ФХБ, хотя пару раз пытался высказать свое мнение. Приведу яркий пример. Начались сборы перед ЧМ, не все игроки смогли приехать, потому что продолжались чемпионат Беларуси и сезон в КХЛ. Предложил подтянуть к тренировкам Колячонка, Дроздова, которые были в юниорской сборной. Я видел потенциал этих ребят, поэтому посчитал, что им пойдут на пользу тренировки с основной сборной Беларуси. На что мне от руководства федерации поступил ответ, что я таким образом преследую какие-то свои интересы. Куда я, мол, вообще лезу, что-то тут решаю. Причем до того, как говорить об этом в ФХБ, я проконсультировался с Дэйвом, он меня полностью поддержал. А в федерации не встретил понимания.
Плюс еще были какие-то вопросы в федерации, я высказывал свое мнение, говорил, почему считаю, что это делается неверно. И мне постоянно говорили, что я не туда лезу. Что если был хорошим игроком, это не значит, что буду хорошим руководителем.
В общем, приехал я с чемпионата мира, написал заявление по собственному желанию. Не видел смысла в дальнейшей совместной работе.
– Вы на чемпионате мира приняли это решение?
– Наверное, еще до турнира понимал, что в этом качестве, в котором находился, мне не стоит оставаться. Может, стоило поговорить по поводу того, чтобы я перешел на какую-то спортивную должность, отвечал бы за спортивную часть. Но после такого чемпионата, когда мы заняли 15-е место и вылетели во второй дивизион, самом собой, мне нужно было уходить. Тем более зачем оставаться, если ты предлагаешь идеи, а они каждый раз встречались в штыки. Причем делалось это без какой-либо нормальной аргументации. Просто нет, это неправильно – и все.
***
– Зато у нас руководители ставят задачи, и делай что хочешь, но ты должен их выполнить.
– Так обоснуй, за счет чего эта задача должна быть выполнена. Хотят, чтобы мы попали на домашнем чемпионате мира в следующем году в топ-8. Так а кого мы должны выкинуть из этой восьмерки? Люди из других стран больше вложили в хоккей, больше играют в НХЛ, у них сильнее чемпионаты. У них все на совсем другом уровне. А мы хотим занять их место на чемпионате мира. Чем подкреплены эти задачи?
Понятно, есть программа развития немецкого хоккея. Там предельно четко расписано, как все должно идти и когда немецкий хоккей должен прийти к большим победам. А у нас все просто: вот будет чемпионат мира дома – давай выполним такую задачу. Как?
– При Шапиро, как говорят многие хоккеисты, наш хоккей пошел вниз, уровень стал падать.
– Знаете, я не был настолько сильно вовлечен в белорусский хоккей ранее, чтобы сравнивать с тем, что происходило при Шапиро. Но понятно, что ограничения, которые вводил этот функционер, пользы не принесли. Пока у нас есть эти лимиты, нам сложно будет что-то показать на международном уровне. Послушайте, почему ветеран, который на голову-две лучше молодого хоккеиста, из-за лимита после 28 лет должен уезжать в команду, которая, условно говоря, болтается внизу, у которой нет структуры, организации? Искусственные ограничения никогда ни к чему хорошему не приводят.
– Молодым белорусам стоит уезжать из нашего чемпионата, или и тут можно прогрессировать?
– Можно и здесь расти, но молодежи тренеры должны доверять. А то у нас несколько неправильная система. Руководство требует результат и в то же время требует развития молодых игроков. Если у меня матч жизни, нужна победа, то тут уже не до воспитания игроков.
Вот смотрите, «Юность» – фарм-клуб минского «Динамо». От клуба требуют чемпионства каждый год, а туда спускают молодых игроков из «Динамо», чтобы они получали игровую практику. Но я, условно говоря, вижу, что хоккеист не проходит в первые два звена, где все налажено. А в третьем-четвертом он просто бесполезен. И что мне с этим игроком делать? В ущерб себе выводить кого-то из состава? Получается дисбаланс.
Но я все равно считаю, что молодым парням нужно доверять, давать им шанс. Вот есть 17-летний Саша Пальчик. Очень талантливый парень, и, думаю, при том отношении к игре, которое у него есть, при его потенциале, Саша способен достичь многого. Просто в прошлом сезоне он должен был сыграть в разы больше в «Юности», но, опять же, есть тренер, а перед ним стоит задача достичь определенного результата.
– Кого из молодых белорусов еще можете отметить?
– У нас очень опасно кого-то отмечать, потому что это скорее принесет им больше вреда :). Хотя есть действительно талантливые ребята. Многие уезжают из Беларуси, потому что видят, что здесь им будут предоставлять мало игровой практики. Но, повторюсь, дать им возможность в 17-18 лет поиграть с мужиками – это очень полезно.
– Может, вам стать агентом, раз так рассуждаете о том, что полезно молодым хоккеистам?
– Не моя должность :).
– Молодым игрокам проявить себя мешают, наверное, и легионеры, которым со временем дают белорусские паспорта.
– Это вообще больная тема. У натурализации нет будущего. Да, какие-то дыры закрываются, но со временем ты привыкаешь действовать только таким образом. Но все идет от задач, которые ставятся. Например, попасть в восьмерку на домашнем чемпионате мира. Поэтому начинается поиск иностранцев, которые готовы взять белорусский паспорт. О развитии собственного хоккея, на что нужно время, никто не думает, все хотят результат здесь и сейчас.
– Может, вам попробовать продвинуть свои идеи в федерации?
– Я идут только туда, где во мне реально заинтересованы.
**
– Что, по-вашему, ждет белорусский хоккей, особенно в преддверии ЧМ-2021?
– Я вам скажу, что в нашем хоккее все равно, и сейчас тоже, наблюдается бум, дети идут заниматься. Но пока мы не будем правильно воспитывать подрастающих игроков, пока не будет условий для занятий, для тренеров, ничего не получится. Я видел хоккейные академии в Питере, в Ярославле, в других городах, и понимаю, что у наших детей мало шансов вырасти в сильных спортсменов.
– Задача попасть в топ-8 на домашнем ЧМ – это что-то нереальное?
– В хоккее все может быть, мы же четвертыми становились на Олимпиаде. Но, как я говорил, все задачи должны на чем-то основываться. Можно понадеяться, но это будет чудо. Я пока не представляю, кого и на основе чего мы выкинем из первой восьмерки. Только если героическими стараниями и поступками.
– Вы хотите окунуться в чемпионат мира-2021 в качестве кого – простого болельщика, эксперта или, может, тренера?
– Мне хотелось бы быть в хоккее, а в каком качестве, не знаю. Главное, чтобы мне было интересно заниматься этой работой. Но, естественно, оказаться на лавке на домашнем чемпионате мира – это мечта.
– Пока вы отдыхаете от хоккея. Бизнесом каким-нибудь занимаетесь?
– У меня есть определенные инвестиции, которыми занимаются другие люди. Я, может, иногда участвую, принимаю стратегическое решение. Не более того. Сейчас мой источник дохода – это инвестиции, которые были сделаны в период карьеры. Они позволяют моей семьей жить так, как мы живем.
Кстати, был у меня в свое время опыт ведения бизнеса. Являлся совладельцем ресторана в Москве. Но это не те вещи, которыми мне хотелось бы заниматься.
– Распишите свой обычный день.
– Если говорить о настоящем времени, то просыпаюсь, завтракаю, отвожу детей на какие-то занятия, тренировку. Рыбалка, охота, встречи с друзьями, занимаюсь спортом. Знаете, на протяжении всей моей активной карьеры уговаривал жену в отпуске побегать со мной. Все-таки надо поддерживать форму. Но она нигде ни при каких условиях не хотела бегать. Но сейчас увлеклась бегом, каждый день преодолевает почти по 10 километров. И меня заставляет. С зимы я уже похудел на шесть килограммов :). Когда была возможность, ездил на лыжах, катался на лошадях. В общем, наслаждаюсь жизнью. Занимаюсь тем, чего был лишен во время карьеры.
– Играете в любительский хоккей?
– Да, иногда с ребятами встречаемся, пару матчей провел за «Столицу» в чемпионате Минска. Игрок во мне, наверное, всегда где-то будет тихонько сидеть.
– Дочка ваша еще поет?
– Да, занимается вокалом. Но не знаю, сможет ли она стать профессиональной певицей. Представляю, сколько сложностей нужно преодолеть, чтобы выйти на серьезный профессиональный уровень. И не факт, что ты в итоге окажешься там, где хочешь быть.
Тем не менее я всячески способствую и помогаю и дочке Ане, которой 14 лет, и 11-летнему сыну Антону, который занимается в школе «Динамо» хоккеем, играет в роли нападающего, но никогда не давлю, не говорю, что ты должен сделать то и то. Если ты любишь свое дело, тогда что-то и получится. Не верю в какие-то успех из-под палки.
– Вы бы хотели, чтобы ваш сын стал звездой КХЛ?
– Мне главное, чтобы он стал счастливым человеком, чтобы его тянуло на работу так, как тянуло меня туда, где я был. Когда человек занимается тем, что ему действительно доставляет удовольствие, тогда и нельзя говорить, что он работает. Он наслаждается своим делом.
Фото: hockey.by, teleskop-by.org, hcdinamo.by, sport.tut.by, kp.by, zviazda.by
