Мама Левченко в 70 готова отсидеть за дочь. Волнуется, но понимает, почему люди против Лукашенко
Поговорили с Людмилой Павловной и о политике.
Уверена, что Елену изолятором не сломить.
С момента ареста Елены Левченко прошла уже неделя, впереди – такой же срок. Эту ситуацию обсуждают не только в стране. Одну из лучших баскетболисток в истории Беларуси поддерживают коллеги по всему миру. Но больше всех за Левченко переживает мама – ее самый близкий человек. Людмила Павловна с мужем прибыли в Минск еще 29 сентября, чтобы отправить дочь на реабилитацию в Грецию, но в итоге – стали свидетелями того, как их ребенка упекли на 15 суток. Отец, Степан Васильевич, чуть позже уехал в Гомель, а мама осталась в Минске и старается всеми способами помочь дочери.
«Трибуна» встретилась с 70-летней Людмилой Павловной, чтобы поговорить об аресте Елены, поддержке со стороны сборниц, будущем Беларуси и о том, реально ли тюрьмой сломить волю ее дочери.
– Перед интервью вы говорили, что как только Елена приезжает в Минск, вы тоже едете сюда из Гомеля, чтобы повидаться с дочкой. Сейчас она в Минске, но, к сожалению, увидеться не получается.
– Мы с мужем приехали к Лене накануне ее вылета на реабилитацию. Это уже у нас такая традиция: если она куда-нибудь уезжает или улетает, мы приезжаем, чтобы проводить. Вот и в этот раз прибыли в Минск 29 сентября, пообщались, а на следующий день ее задержали. Вы знаете, мне кажется, у Лены было какое-то предчувствие, что произойдет что-то нехорошее. Мне по-матерински так кажется.
В среду муж повез ее в аэропорт, высадил. Лена сказала: «Папа, ты постой на заправке, пока я сдам багаж». Это тоже у нас традиционно, потому что Лена, когда проходит регистрацию, готовится к посадке, всегда звонит нам, говорит об этом. Но в то утро резкий звонок поступил мне, и, честно признаюсь, когда увидела, что звонит дочка, у меня почему-то все внутри оборвалось. Слышу, Лена говорит: «Мама, меня задержали. Звони адвокату». У меня был его номер, но я так растерялась, у меня было такое состояние, что минут пять не могла найти телефон этого адвоката. Потом нашла, переговорила с Михаилом и выяснила, что Лена еще до меня успела ему позвонить, так что он был в курсе всей ситуации.
– А вы сами чувствовали, что может произойти что-то нехорошее?
– Вы знаете, у меня такие чувства, такие мысли появились с первых дней, когда начались в стране проблемы. Была тревога и тогда, когда Лена начала ходить на марши. Я даже с ней разговаривала, просила быть поспокойнее, не выражать так открыто свое мнение. Но дочка дала понять, что я ее не смогу переубедить, лучше ее не трогать. Лена – такой человек, что если она сказала, то будет именно так.
Честно признаюсь, каждый день я просила Лену звонить мне, когда она возвращается домой. Я не ложилась спать, пока не поговорю с дочкой. Особенно ждала звонков по воскресеньям, когда были марши. Не было интернета, связи, я не находила себе места. Но, сидя на даче с мужем под Гомелем, понимала, что ничего поделать не смогу. Потому что, повторюсь, если Лена решила что-то для себя, если что-то наметила, то будет идти до конца. Такой характер у нее, еще с детства.
Помню, когда ей еще не было 14 лет, мы привезли Лену в РУОР в Минск, потом нас отправили в общежитие училища. Честно, условия там были далеко не домашние. И когда Лена увидела все это – старое здание, пять кроватей в комнате, соседки постарше – она в буквальном смысле расплакалась. Пришла воспитательница и спросила, может, временно записать Лену в это общежитие, а потом она передумает и уедет домой. Но Лена сказал: «Нет, я приехала сюда не на время. Так что останусь здесь». Сила воли у дочки большая.
Помню еще, что когда Лена сказала, что хочет заниматься баскетболом, я не особо была рада этому. Отправила ее в музыкальную школу. Лена послушалась, отучилась пять лет на фортепиано, а потом пришла домой и говорит: «Вот, мама, диплом об окончании музыкальной школы, как ты хотела. А дальше я буду играть в баскетбол». Она всегда была твердой в своих целях и намерениях. Такой и осталась.
– Как сильно вы пытались убедить Елену, чтобы она была аккуратнее?
– Как мать я, конечно, переубеждала, очень хотела, чтобы Лена была осторожнее. Но папа у нас другой – он ее все время поддерживал в этом плане. И я в итоге поняла, что ничего не смогу сделать. Хотя уверена, мои чувства все мамы и папы поймут.
– Когда дочка звонила по воскресеньям после маршей, вы успокаивались?
– Да, но до следующего утра. Начиналась новая неделя, я знала, что Лена будет ездить по каким-то делам, и потому вечером мы снова созванивались. Когда она приходила домой, я немного успокаивалась. И так – каждый день.
– Среда, утро, Елену задержали, вы позвонили адвокату. Что было дальше?
– Адвокат сказал, что поедет в Ленинское РУВД, и что если будет какая-то информация, перезвонит нам. В Минске нам с мужем нужно было решить кое-какие вопросы с ГАИ, поэтому поехали по этим делам. И так получилось, что на суде присутствовать не смогли. Всю информацию узнала из интернета. Плюс мне многие звонили из тех, кто был на суде, рассказывали, как все прошло. Честно скажу, у меня было такое состояние…
Не могла прийти в себя, не могла поверить, что все это случилось с моей дочерью. К вечеру у меня зашкаливало давление. Спасибо соседке, которая немного помогла его сбить. Потом я чуть успокоилась и подумала, что, по сути, пока ничем не могу помочь Лене. Единственное, передать ей какие-то вещи и мысленно поддерживать. Наверное, материнские мысли способны перейти и сквозь расстояния.
На следующий день, в четверг, я поехала на Окрестина с передачей для Лены, но у нас ее не приняли. Спасибо волонтерам, которые немного меня поддержали, успокоили. Поехала я и в пятницу, оказалась первой в списках. Зашла, чтобы передать вещи, меня принял адекватный милиционер, спасибо ему за отношение. Практически все, что я принесла, за исключением каких-то мелочей типа шампуня, он забрал и сказал, что все Лене передадут.
Хотела отдать передачу еще и в этот вторник, но на Окрестина ввели такие правила, что у меня в голове сейчас одна мысль: как же можно так ненавидеть народ, чтобы люди, находящиеся в застенках, не получили от родственников и близких теплые вещи? Ведь сейчас якобы из-за коронавируса передачи можно отдавать только по четвергам, и то с 10 утра до 6 вечера. Вы представьте, что там будет делаться в четверг, сколько там будет людей! Я ездила во вторник с соседом на Окрестина, он мне помог отвезти вещи. Сосед спрашивал у милиционеров, на основании чего нельзя передавать вещи. Он сказал, что это внутреннее распоряжение учреждения, они сами все решили. И причина одна – распространение коронавируса. Так у меня тогда возникает вопрос: если вы боитесь этого вируса, опасаетесь за здоровье людей, зачем тогда собираете в четверг огромное количества народа? Думаете, в такой обстановке невозможна передача вируса? Надо сказать, что волонтеров от ИВС уже выгнали, а они отслеживали и контролировали поток людей, у них все было расписано по времени. А сейчас что будем делать? Это надо в среду вечером ехать и занимать очередь, чтобы утром в четверг оказаться в начале списков. Тут никто не думает о людях.
– Последние два месяца о людях, кажется, вообще не думают.
– Так о нас вообще никогда никто не думал, не только в последнее время. Даже в СССР было такое положение вещей. Мы жили в замкнутом пространстве, редко кто мог выехать за границу. Будем говорить, мы жили как в Северной Корее, не знали, что происходит вокруг. Но нас все устраивало, мы думали, что так и надо. Нам постоянно говорили, что на СССР хочет напасть Америка, еще кто-то. А сейчас власти говорят, что на Беларусь нападает Польша. Хоть раз показали, кто конкретно хочет напасть?
Вы знаете, я смотрю сейчас в интернете, что творится в Киргизии. За два дня все поменяли, освободили бывшего премьер-министра, президента. Часть силовиков и политических партий перешли на сторону народа. Все очень быстро.
– Но в Беларуси представить такое тяжело.
– Просто, во-первых, у нас совершенно другой менталитет. А во-вторых, белорусы – это просто чудо. Посмотрела в понедельник, как шли пенсионеры. Это великолепно. Все красиво, мирно. Хотя и пенсионеры разделились на два лагеря. Имею в виду, что есть те, кто выступает за перемены, а есть те, кто хочет оставить все, как есть. К первой группе относятся те люди, у которых голова еще работает. А вторые – это, извините, те, кто кроме холодильника и БТ ничего в жизни не видели. Кстати, когда не было всей этой шумихи, пенсионеры, поддерживающие сейчас Лукашенко, кричали, что у них пенсия маленькая, постоянно жаловались. Но придет время, что и ее не будет, поверьте мне. У меня такое ощущение, что два месяца еще заплатят, а потом все, конец.
***
– Когда Елена попала в неприятности, вам помогали ребята из SOS.by?
– Да, и я очень благодарна этим ребятам. При этом пересекалась с ними всего один раз. В августе познакомилась с ребятами на марше. Это было в то воскресенье, когда колонна дошла до «Минск-Арены». Лена нас познакомила с Костей [Яковлевым], с остальными ребятами. Мы все вместе прошлись по проспекту Независимости до БГУФК. Самое интересное, что мы с мужем шли аккурат за спинами спортсменов. Честно скажу, ребята из SOS.by просто невероятные. Сейчас поддержка от них просто колоссальная. И меня поддерживают, и Лену. Очень приятно.
Хотя, признаюсь честно, я ждала какой-то поддержки и от баскетболисток, вместе с которыми Лена играла в сборной Беларуси. Но у меня нет слов… Да, вы молчите, я понимаю вас – семья, кредиты, боитесь потерять заработок. Но, извините, чисто по-человечески могли же даже мне позвонить, поговорить. Никто же за это ругать не будет.
– Вам кто-нибудь из сборной звонил?
– Да. Связались Наташа Марченко, Марина Кресс и Катя Снытина. Таня Троина, конечно, из Эквадора не позвонит, это все-таки большое расстояние, но я видела ее комментарии в интернете. И все на этом, если говорить о той женской сборной. Я неприятно удивлена.
А вот кто меня приятно шокировал и порадовал, так это мои бывшие студенты и коллеги из Гомельского торгово-экономического университета, где я долгое время преподавала банковское дело. Многие из них 30 сентября позвонили и спрашивали, какая нужна помощь и поддержка. Вот это было приятно. А баскетболистки… Осуждать людей, конечно, нельзя, и я не собираюсь это делать. У каждого человека есть выбор.
Знаете, как написано в Библии: «И ели, и пили, и ни о чем не задумывались». Вот так у нас многие, наверное, и живут. Главное – поесть, поспать, а что будет потом – это уже неважно. Вот, Лукашенко 26 лет у власти, многих это устраивает, тем более холодильник полный. А вы задумывались когда-нибудь, что будет с молодежью, что будет с вашими внуками?
– Тренер гандбольного «Витязя» и один из спортсменов протеста Константин Яковлев правильно говорит, что сегодня речь не идет о деньгах, зарплатах. Мы в первую очередь должны задумываться о совести.
– Да, именно так. И самое главное, что мало кто понимает, что в природе все возвращается, история не раз доказывала существование принципа бумеранга.
Снова обращусь к Библии. Там рассказывается, как Моисей выводил евреев из Египта. Но фараон не хотел отпускать народ. И пророк сказал евреям, чтобы они помазали косяки своих домов кровью, чтобы было видно, где живут евреи. Вскоре Бог сделал так, что перед ними расступилось Красное море, и евреи пошли по этому пути. Но фараон был настолько жесток, у него было такое каменное сердце, что он направил вслед евреям конницу. Сколько Бог не просил фараона отпустить евреев, его сердце было непреклонно. Наверное, сейчас в Беларуси мы видим повторение данной истории.
– Вы знакомы с девушками, с которыми играла Елена, очень давно?
– Познакомилась с ними еще в то время, когда Анатолий Буяльский только-только формировал команду. Может, молодежь не знала, но со всеми, будем так говорить, ровесницами Лены познакомилась.
– В связи с их сегодняшним молчанием на этих людей взглянули по-другому?
– Нет, это их человеческий выбор, и осуждать за это я не имею права. И где-то я даже понимала, что не все проявят какое-то сочувствие.
– Перед интервью вы вспомнили, что Наталья Трофимова, нынешний тренер сборной, была очень близка с Еленой.
– Да, они были друзьями, Наташа ночевала у дочки моей. Знаете, у Лены всегда было доверчивое отношение к людям, но я ей говорила, что друзей много не бывает. Получается, многие из них оказались просто хорошими знакомыми. Может, это и хорошо.
– Сейчас Елена нашла настоящих друзей в Свободном объединении спортсменов?
– Все Ленины друзья – и мои друзья :).
– Как они вам помогли?
– Да даже то, что они меня морально поддерживают, говорят хорошие слова, выходят на международный уровень, обращают внимание спортивной общественности всего мира, это уже о многом свидетельствует. Хочется верить, все это искренне.
– Зачем вы ходили на марш?
– У меня муж постоянно выписывал газету «Народная воля», был в курсе всех событий, которые происходили в Беларуси. Моя сестра в свое время получила диплом доцента физико-математических наук, где был изображен герб «Пагоня». И когда Лена начала открыто выражать свою позицию, мы ее, конечно, поддерживали. Да, повторюсь, как мать я переживала за нее, но мы были на ее стороне.
Как-то звонила нам Лена и спрашивала, почему это мы в Гомеле не ходим на акции, марши. А мы же на даче сидели, поэтому и не посещали их. Но когда приехали к Лене в гости в Минск, то вместе с ней пошли, приняли участие в воскресном шествии. Честно, ощущения невероятные. Там такая энергетика! Даже дочка говорила не раз, что когда она возвращается с маршей, у нее такой эмоциональный подъем, что не может долго уснуть.
– Вы не боялись?
– А чего мне бояться? Я большую часть своей жизни прожила. И если бы была возможность сейчас сесть в тюрьму вместо Лены, сделала бы это не задумываясь. А то, что задерживают... Ну ладно, схватят меня. А что дальше? Повторюсь, мне терять и бояться уже нечего. Сейчас я больше переживаю за Лену, за ее здоровье. И для меня главное, чтобы ее побыстрее отпустили. Я знаю, что она находится в четырехместной камере площадью восемь квадратных метров. Спит на верхней полке. Меня больше всего беспокоит состояние здоровья Лены, ведь вы сами знаете, что у нее проблемы со спиной. Она же поэтому и летела на реабилитацию, но все документы, все старания пошли насмарку.
– Адвокат Елены Михаил Кирилюк подал жалобу на ее арест. Вы верите, что наказание может быть изменено?
– Нет, не верю. Я, конечно, дважды прочитала эту жалобу, мне понравилось изложение, все достаточно грамотно. Но, мне кажется, это очередной «получил, положил и забыл». Такая у нас система. Да сам Лукашенко, когда представлял нового генерального прокурора, публично заявил, что могут быть ситуации, когда не до закона. Исходя из этого, я и предполагаю, что даже если адвокат достаточно квалифицированно выполнил свою работу, все это вряд ли поможет.
***
– Елена имела возможность остаться за границей, спокойно жить в той же Америке. Но почему она решила остаться в Беларуси, где стала одной из самых активных спортсменок в борьбе за перемены?
– Да, действительно, она могла уехать в США. Но, уверена, она бы и там себя как-то проявила, не сидела бы спокойно на месте :). Лена мне всегда говорила, что ей обидно за одну вещь: в Беларуси хорошие люди, но нет какого-то общего единства. Она в пример приводила Сербию. Вроде бы, маленькая страна, но на тех же спортивных турнирах такое единство нации, что просто поражаешься. А в Беларуси такого нет. И у Лены была боль, что когда выступает сборная, не всегда ее поддерживают. Нет всеобщего сплочения. И вот сейчас она захотела быть участником событий, которые приведут к переменам в стране. И ничего не побоялась, даже того, что на спортсменов сейчас оказывается колоссальное давление.
– Буквально перед нашим интервью прошла информация, что чемпионку мира по фристайлу и лучшую спортсменку Беларуси 2019 года Александра Романовскую уволили из национальной команды за ее гражданскую позицию.
– Вот как можно выгонять такого спортсмена только за то, что она высказала свою точку зрения? Романовская – квалифицированный специалист, но ее уволили. А кто придет на ее место? Чтобы достичь каких-то высот, спортсмену нужен не год и не два. Это не то, что снял одного начальника и поставил другого. Атлетам нужны годы, чтобы добиться результатов, а сколько они тратят на это денег, здоровья. И никому об этом не говорят, просто делают свое дело. Федерациям нужны только медали, достижения, и чиновников не интересует, есть у тебя травма или нет. Со своими проблемами разбирайся сам.
– В похожую ситуацию попадала и Елена, когда ее втихаря выгнали из сборной Беларуси.
– Я хорошо помню ту ситуацию. И знаю, сколько здоровья и нервов потратила Лена тогда. Все мы очень много переживали. Но что сказали в федерации? «Без комментариев».
– Левченко прославляла страну, но, получается, мы видим не первый случай, когда страна обходится с ней не по-человечески.
– И не только с ней. Посмотрите, сколько на данный момент уволено людей, спортсменов. О чем тут можно говорить.
– Елена вам предлагала переехать за границу?
– Нет, но я, например, в Америку не поехала бы жить. Максимум – в гости. Во-первых, не знаю английского, а во-вторых, я придерживаюсь мнения, что где родился, там и пригодился.
***
– Как Елена объясняла то, что выходит на улицу?
– Она говорила так: «Это надо мне, это надо моему народу, это надо белорусам». Она не раз повторяла: «Мама, посмотри, вот мы, спортсмены, вышли, и народ по-другому начал себя вести, люди стали более смелыми». А спортсмены всегда шли впереди, на них равнялись.
– Как ваше окружение, ваши соседи в Гомеле воспринимали позицию Елены?
– Дело в том, что большую часть лета мы с мужем провели на даче, и, скажу честно, события, которые произошли 9 августа и после, мои соседи воспринимали неоднозначно. Поговорить об этом было не с кем. Про Лену мы вообще не говорили, старались эту тему не поднимать. А об остальном... Одним соседям нравится Лукашенко, вторые просто молчат, третьих устраивает, что холодильник полный. И вот о чем говорить с такими людьми? Поэтому мы старались при общении не касаться политических моментов, говорили только о бытовых вещах.
– Те, кто поддерживает нынешнюю власть, приводят в качестве аргументов то, что нет войны, все у нас стабильно, порядок, чистота. Вы согласны с ними?
– Если посмотреть со стороны на Беларусь, то да, у нас уютно, цветочки, красота. А вот если вдуматься, посмотреть глубже на нынешнюю ситуацию, проанализировать, какие у Беларуси сегодня долги и внутренние, и внешние, то все это ужасает. В 1994 году у страны внешний долг был около двух миллиардов долларов, а сейчас – около 20 миллиардов. И вот время задуматься, где эти деньги взять, чтобы долги отдать.
Я сама долгое время работала бухгалтером, преподавала банковское дело в Гомеле, и знаю, о чем говорю. Могу сказать спасибо нашему Национальному банку за то, что пока всю систему держит на плаву. Да, может, золотовалютные резервы тают, но курс, пусть и искусственно, держится. Но, определенно, в стране не все хорошо. Вот, Россия дала полтора миллиарда в счет реструктуризации тех займов, которые Беларусь взяла у России ранее.
– Вы верите в то, что Лукашенко может «продать» Беларусь России?
– Вы знаете, до 9 августа была уверена, что это невозможно. Но после… Честно, ничего исключать нельзя. Хотя я бы лично не хотела, чтобы мы вошли в состав России.
– Лукашенко вспоминает о том, как было плохо в 90-х, что он поднял страну из нищеты.
– В то время было действительно нелегко. Не скажу, что мы умирали с голоду, но была карточная система, талоны, мы стояли в очередях за всем. Но никто же не умер.
У меня такой вопрос. Вот развалился Советский Союз, в котором было около 20 миллионов коммунистов. Почему не было таких акций и протестов, как сейчас, чтобы защитить СССР? Три человека собрались, подписали в Беловежской пуще документ о развале СССР. Но если была действительно сплоченная коммунистическая партия, такое количество членов КПСС, почему они не защитили страну, в которой, по их мнению, так хорошо было жить? Не знаю. А сейчас возникает вопрос к тем людям, которые выступают, говорят, что в Беларуси все прекрасно, потому что нет войны, все стабильно. Люди, вы не думаете, что может прийти такое же время, как переживал СССР при своем развале? Оно будет обязательно. Боитесь перемен? Ну, не может быть такое все время. Пройдет пять лет, а что дальше? Перемены наступят так или иначе. Да, если сравнивать с тем, что было в СССР, то, конечно, мы живем лучше. Если бы моя покойная мама все это увидела, она была сказала, что мы живем в раю. Но нужно же думать и о будущем! Почему вы, кто говорит сейчас о стабильности, не задумываетесь, что будет потом?
***
– Как думаете, после изолятора взгляды дочери поменяются?
– Мне кажется, ситуация Лену закалит еще больше. Единственное, как я уже сказала, переживаю за состояние здоровья дочки. А остальное она точно выдержит и станет сильнее.
– Какой она выйдет из заключения?
– Сильнее духом. Единственное, что может унять ее желание добиться поставленных целей, перемен, это здоровье.
– Елена продолжит ходить на марши?
– Если не уедет на реабилитацию, то, думаю, мы ее увидим на таких акциях. Да, опасно, но Лена не сдастся. Я в этом уверена.
– Вам не обидно, что из этой большой компании спортсменов, которая ходит на марши, забрали именно вашу дочь?
– Мне кажется, есть какие-то закулисные игры. Может, за ней следили, может, какие-то прежние обиды на Лену у властей. Не знаю, надо копать глубже. А может, Лена просто понравилась, она же красивая :).
– У вас не было желания достучаться до чиновников, выяснить, почему с Еленой так поступили?
– А к кому идти, в какую дверь стучаться, если везде – глухая стена?
Фото: инстаграм Елены Левченко, tut.by
