Веремеенко знала о возможном аресте, но молчала (она против БЧБ-шников), жестко о Канашице и Трофимовой. Левченко – о том, как едва не сдалась, но все же вернулась
Мощное и жесткое интервью легендарной баскетболистки.
Мощное выступление невероятной баскетболистки.
Мы знаем Елену Левченко как невероятно сильного человека. Это то, что видит публика. За последние пару лет на лучшую баскетболистку в истории суверенной Беларуси многое свалилось – и травма, из-за которой выпали два года карьеры, и обидное увольнение из сборной как благодарность за все достижения, и арест за гражданскую позицию, пустивший насмарку огромные усилия по восстановлению. Многим кажется, что Левченко все нипочем, что она непробиваемая.
Однако все эти испытания давались спортсменке отнюдь не легко. Она думала и о том, чтобы сдаться, о завершении карьеры. Просто эти переживания держала при себе. Недавно Левченко подписала контракт с греческим «Панатинаикосом» и 24 марта вышла на паркет после двухлетнего перерыва.
В интервью Дмитрию Руто 37-летняя баскетболистка рассказывает, как и почему на нее накатывало отчаяние, благодаря чему не сдалась, а также о том, как по-новому взглянула на людей, с которыми когда-то играла в одной команде (некоторые сборницы знали о готовящемся аресте, но никто Левченко не предупредил).
– 24 марта вы провели свой первый матч после двухлетнего перерыва. Поединок против «Эсперидиса» можно в какой-то степени назвать дебютом в большом баскетболе?
– Конечно, можно. Скажу откровенно, в тот вечер у меня были довольно необычные ощущения и эмоции. Вроде бы, я уже немолодой игрок, но все равно выходишь на паркет – и все как будто впервые. Первые пять минут матча находилась будто в облаке, особенно учитывая то, сколько мне понадобилось времени, чтобы вернуться, сколько было разговоров вокруг этого, в том числе от отдельных особ, которые отправляли меня на «пенсию». Но я вернулась, несмотря на все события, которые предшествовали этому, в том числе травмы и долгое восстановление.
– Что насчет физического состояния?
– Я же все два года тренировалась, никогда не было такого, чтобы полностью остановилась и ничего не делала. Если вдаваться в детали того, как я возвращалась, то получится очень долго. Может, когда-нибудь расскажу подробнее, но, повторюсь, я постоянно старалась держать форму. Не потому, что надо было, а потому, что я верила до конца, что снова заиграю. Даже когда казалось, что ни физических, ни моральных сил уже больше нет. Плюс мне просто нравится быть физически активной, не могу сидеть на месте – всегда хочется двигаться.
А что касается непосредственного моего первого матча в чемпионате Греции, наверное, немного тяжело было из-за темпа игры. Тренировки – это одно, а когда начинается матч – то скорости совершенно другие. В этом плане было чуть-чуть тяжело, к тому же чувствуются последствия моей старой травмы.
– Полученной в Ливане?
– Да. В 2019 году у меня был надрыв мениска, но я все равно согласилась даже с таким повреждением сыграть матч – финал Кубка Ливана. Мне сделали укол, выкачали жидкость, но я не могла двигаться так, как должна была. А уже потом не могла принимать участие в матчах, и клуб упустил золото.
Весной мне сделали операцию, но я все равно не оставляла надежд сыграть на чемпионате Европы, старт которого был намечен на июнь, хотелось снова отобраться на Олимпиаду. Позвонила [главному тренеру сборной Беларуси] Наталье Трофимовой, все рассказала ей. Врачи давали такие прогнозы, что на восстановление у меня должно было уйти 6-8 недель, то есть, грубо говоря, к концу мая или началу июня я как раз уже буду в строю, смогу приступить к командным тренировкам. Прилетела в Минск, начался процесс реабилитации. Спустя месяц я спросила у врачей, могу ли уже ехать в США, где начну нагружать ногу. Мне сказали, что уже пора, можно и нужно увеличивать нагрузки. Хотя нога все равно немного побаливала, колено опухало, тем не менее я списывала это на последствия операции, ничего страшного в этом не видела. Прилетела в Штаты, начала активную работу, и в мае на одной из тренировок ощутила, что просто не могу оттолкнуться. Звоню Трофимовой, говорю, что лучше не стало, нога продолжает болеть. Она [Трофимова] на это ответила, что мне в любом случае нужно прилететь в Минск и показаться врачам сборной. Я попросила дать мне еще две недели, и за это время в Америке подняла всех врачей, начала делать все, чтобы исправить положение, а когда вернулась в Минск, сбор «националки» уже стартовал.
Буквально за руку взяла главного врача национальной сборной, мы с ней со всеми моими снимками МРТ пошли к травматологу, и специалист мне сказал, что у меня сильный отек и присутствует хондромаляция хряща (повреждение хряща надколенника, которое происходит вследствие травм, чрезмерных нагрузок, других негативных факторов, что вызывает нарушение обмена веществ в хряще – Tribuna.com). Так, извините, меня с ним отпустили в Штаты, сказали, что можно нагружать ногу. Как? Почему даже не обратили внимания? Исходя из состояния ноги, болей уже было понятно, что на чемпионат Европы не попадаю.
Команда уехала на чемпионат Европы без меня – это очень сильно прибило в эмоциональном плане. Наверное, другой человек на моем месте закончил бы карьеру, но я собралась, нашла хорошего врача в Москве, поехала к нему на обследование. Назначили мне лечение, месяц я должна была спать с каким-то магнитом на ноге. Колола разные препараты. В общем, началось активное лечение. Спустя пару месяцев улетела в Штаты, продолжила там. Интересно, что снимки показывали одно, а болело в совсем другом месте, и никто не мог поставить точный диагноз и сказать, что со мной происходит. Я сходила с ума! Каких только докторов не посетила в Америке, отдала очень большие деньги, а конкретики не могла получить. Было много разных мнений, альтернативного лечения, но ничего не помогало.
Я сама начала много читать, подняла специальную литературу, собирала информацию, продолжала разговаривать со специалистами, научилась слушать себя и свой организм, начала наблюдать за собой, за нагрузками. За счет этого появлялась какая-то конкретная картина проблемы. Потом поняла, что когда пыталась побыстрее восстановиться к чемпионату Европы, где-то, видимо, повредила сухожилие, а следом за ним повредила еще какой-то нерв в ноге. Не исключено, что это могло произойти и во время операции. Пусть это единичный случай, но такое бывает. Сотая часть спортсменов в мире испытывает подобные проблемы. В США мне посоветовали протестировать нервы в ногах.
Вообще, ситуация была действительно сложной. Я могла тренироваться несколько дней подряд, но потом появлялась боль. И, честно, была в состоянии, чтобы сыграть отборочные матчи сборной, потому что они занимают не такой продолжительный период, как, например, сезон в клубе.
Обо всем этом никто не знал, кроме близких людей. Я приняла решение уйти из всех социальных сетей, полностью сконцентрироваться на своем здоровье, разобраться во всех проблемах. Чтобы не просто вернуться на площадку, а показывать свой уровень. Прошла в Минске уникальное тестирование на ногах, которое делают единицы.
– В чем суть тестирования?
– К ноге подключали электроды и пропускали, грубо говоря, ток. На компьютере смотрели, как нервы сокращаются. Скажу честно, не очень приятное ощущение, но это было необходимо. Протестировали мне правую ногу – все отлично. Начали смотреть левую – и уже стало заметно, что какой-то нерв как-то по-другому реагирует, сокращается не так, как нужно. Врач один раз посмотрела – не поверила, второй раз, а потом сказала, что просто не знает, как мне помочь – она видела это впервые. Я стою – у меня слезы на глазах начали появляться. Постоянные перелеты, восстановление, то, что меня неожиданно убрали из сборной, да и как это сделали, вы сами помните…
После обследования – слова врача. Все это так накатило… В тот момент мне показалось, что всё, руки опускаются, я не знала, что делать дальше, как и для чего идти вперед.
Но снова нашла в себе силы, улетела в Штаты, отыскала классного тренера и общалась с докторами. В общем, как-то лечилась, восстанавливалась. Потом мне нужно было вернуться в Минск и начать другое лечение, которое шло в два этапа. Сделав один, улетала в Штаты, а через некоторое время снова возвращалась в Беларусь, чтобы завершить лечение.
Позже мне предложили приехать в Грецию, где работает очень высококвалифицированная спортивная клиника. Появился шанс до конца разобраться в том, что со мной происходит. Я приняла решение полететь туда в январе 2020 года. Пробыла какое-то время, проходила лечение, потом «Панатинакиос» предложил мне контракт. Но решила, что лучше до конца выздоровею, приду в оптимальную форму, а пока откажусь от соглашения.
Приняв решение не играть, еще на какое-то время осталась в Афинах, продолжая курс реабилитации и лечения. Самое интересное, что я не хотела останавливаться, я хотела идти дальше, хотела вернуться в спорт. При этом некоторые люди в моем окружении повторяли: «Лена, оставь ты уже это. Все, заканчивай». Нет, не всё! Вернулась из Афин в Минск перед самым карантином. Думала, что прилечу и дам организму отдохнуть от всего – от реабилитации, нагрузок, потому что все это продолжалось долгое время.
В середине апреля позвонила тренеру по ОФП из сборной Владиславу [Милашевскому], с которым мы вместе начали активно работать, расписали нагрузки. Совместили с наработками моего американского тренера и начали продуктивно трудиться. Плавание, упражнения в бассейне, тренажерный зал, но без серьезной нагрузки на ноги, то есть, грубо говоря, беговых упражнений у меня не было. Так прошли апрель, май, в начале июня добавились тренировки на песке и баскетбол. Я никуда не поехала отдыхать – все время была в Беларуси и активно работала. Мои тренировки могли варьироваться: иногда – бассейн, тренажерный зал и стадион, иногда – просто бассейн и тренажерка, а порой – баскетбол и тренажерный зал. Вся работа была расписана поминутно. А по воскресеньям я ходила на марши в Минске – тоже своеобразная нагрузка :).
– А у тренера по ОФП, который с вами работал, из-за вашей позиции и походов на акции не было проблем?
– Мы старались не обсуждать нерабочие моменты, концентрировались только на тренировках. Периодически размещали сторис совместной работы на своих страницах в Instagram. В какой-то момент я заметила, что Влад перестал это делать, и прямо спросила почему. Он сказал, что Трофимова запретила. А случилось это после моих высказываний об аресте Виктора Бабарико и после высказываний Никиты Мещерякова о ситуации в Беларуси. Думаю, на это повлиял и приезд [председателя федерации Максима] Рыженкова в национальную сборную, где он как всегда интересно выразился: «Некоторым спортсменам, в том числе и бывшим, я бы посоветовал именно подумать, прежде чем показушно безответственно рассуждать о вещах, далеких от их понимания». То есть, по сути, Трофимова запретила тренеру публиковать фотографии и видео со мной в своих социальных сетях.
Я, конечно, сначала опешила, что такое возможно в 2020 году. Это даже было в какой-то степени смешно. Но вся эта ситуация и слова [Рыженкова] меня еще больше мотивировали, и мы продолжали работать. В итоге набрала просто феноменальную форму. По своим ощущениям, визуально и по словам Влада, это лучшая форма, в которой я была за всю мою карьеру.
В середине сентября наши тренировки продолжались, потому что мои документы для перелета в Грецию, где я планировала провести итоговое обследование, долго готовились из-за коронавируса. Решила вернуться туда, так как чувствовала, что уже готова полноценно выступать, но на тот момент еще не знала, где это буду делать.
30 сентября утром я отправилась в аэропорт в прекрасном настроении. Приехала, готова была отдать свои сумки на стойке регистрации, как два милиционера постучали мне пальчиком по плечу – и тут меня арестовывают, дают 15 суток… Понимаете, чем старше спортсмен, тем сухожилия менее эластичны, им нужна постоянная нагрузка. А в моем случае отсутствие нагрузки было исключено, так как потом физически очень тяжело, понадобится много времени для восстановления. Попав в тюрьму, в нечеловеческие условия, где спала на железных балках, была без движения две недели, начали вылазить старые травмы. Плюс кровати в тюрьме не предназначены для людей с высоким ростом, что доставляло мне определенный дискомфорт.
В середине октября после второго суда я вышла на свободу. Даже придя домой, увидев себя в зеркале, поняла, что потеряла вес и мышечную массу. Присутствовала боль в теле, понимала, что понадобятся месяцы, чтобы вернуть себя в прежнюю форму. Побыла в Минске совсем недолго и при первой же возможности улетела в Грецию, куда и планировала. Там заболела коронавирусом – две недели сидела взаперти. Снова без нормального движения и физических нагрузок. Потом в стране начался локдаун. Я была в таком эмоциональном и физическом состоянии… У меня не было никакой мотивации все начинать с самого начала, я иссякла настолько, что у меня проскакивали мысли, что всё, нужно отпустить, закончить, как говорили люди в моем окружении.
– Думали, что это все знаки, что нужно заканчивать?
– Да, именно так. Но я отвела себе какое-то время, чтобы послушать и услышать себя. Понять, до сих пор ли в моем сердце, моей душе жива любовь к виду спорта, к этому делу – к баскетболу. И я услышала, поняла, что внутри говорит не мое эго, не моя гордость и какие-то амбиции. Нет, я по-прежнему люблю баскетбол. Как та же Лена в 10 лет, когда только начала им заниматься.
Но, признаюсь честно, мне настолько трудно было вновь собраться, начать тренировки. Не знала, как и в чем искать мотивацию, когда, вроде бы, совсем недавно была в наилучшей форме, а сейчас все приходится начинать сначала. К тому же снова начала болеть нога, разболелось сухожилие. Нагрузки не было, мышечная масса ушла. Когда меня протестировали в клинике, показатели оказались хуже, чем год назад, когда я прилетела в Грецию зимой 2020-го. Как так? У меня просто опускались руки. Как сейчас помню, Катя [Снытина] мне звонила, спрашивала, чем она может помочь, пыталась поддержать. Позвонил [волейболист] Артур Удрис, поддержал, спросил, как он может помочь. Еще неоднократно мне говорил, что для сухожилия нужно время, чтобы адаптироваться к нагрузкам. И все ребята из SOS_BY всячески старались меня поддерживать. А я вот реально не знала, что мне нужно. У меня просто не было желания что-либо делать, руки на самом деле опустились.
Но в какой-то момент внутри у меня щелкнуло, и я поняла, что единственным мотиватором для меня могу быть только я сама. И самый главный мой соперник – это я. Взяла небольшую паузу, выдохнула, а потом вспомнила, что же происходит с Беларусью, с нашим народом. И задала себе вопрос: «Как я могу себе позволить в такой момент остановиться? Нет!» Я начала себя мотивировать тем, что если люди на Родине борются, люди сидят в тюрьмах за нашу свободу, то и я не имею права сдаваться. Да, было нелегко, иногда все же хотелось остановиться, тем более из-за локдауна закрылись тренажерные залы, не на всех стадионах можно было тренироваться, я искала гантели и занималась дома. От упражнений меня в буквальном смысле тошнило. Эта постоянная реабилитация, не лучшее эмоциональное состояние. Читала новости о Беларуси… В общем, давление на меня было колоссальное, но я каждый раз находила в себе силы и мотивацию идти дальше, не останавливаться.
– Плюс, наверное, поступало множество слов поддержки.
– Конечно! Огромный поток приятных слов: от близких и родных, от болельщиков, от ребят из SOS_BY. Повторюсь, у меня были моменты, когда руки опускались и не было сил продолжать. Но потихоньку пришла в норму, хотя даже когда начались тренировки, у меня появились осложнения, две недели не могла работать. До сих пор хожу на реабилитацию, делаю определенные упражнения, процедуры и играю.
В общем, через многое мне пришлось пройти, чтобы вернуться в баскетбол. Было тяжело, невыносимо больно, но я вернулась. Может, в своей книге расскажу об этом еще раз, но более детально.
– Намерены написать автобиографию?
– Думаю, да, напишу. Конечно, всему свое время, я еще продолжаю писать собственную историю. Не знаю, как оно будет дальше, всему свое время. Что касается книги, то о ней я задумывалась неоднократно. У меня накопилось много жизненного опыта, историй, в том числе тех, которые никогда не звучали в интервью. Есть вещи, которые болельщики и специалисты не знают. И хотелось бы поделиться с людьми моментами, когда ты, вроде бы, уже сдаешься, когда опускаются руки, но все равно появляются силы перебороть себя и найти мотивацию. И если удается победить самого себя, тогда все остальное дается намного легче.
***
– Когда в январе вы поставили подпись под контрактом с «Панатинаикасом», испытали какие-то необычные чувства?
– У меня внутри было волнение: а получится ли, а смогу ли, даст ли мне организм показать себя в лучшем свете. Что касается мастерства, техники, я вообще не переживала, ведь отыграла уже столько лет. Но вот в плане здоровья, того же сухожилия были определенные опасения. Но я откинула все «а вдруг», «а если», и как только поставила подпись под контрактом, аж задышалось легче.
– Вы говорили о своих переживаниях с тренером Элени Капогианни?
– Конечно. Я же под ее руководством играла и в Ливане, а когда восстанавливалась, лечилась, мы постоянно перезванивались, переписывались. И это общение постепенно переросло в дружбу. Элени сама играла в баскетбол, у нее были травмы, и она прекрасно понимает, через что мне пришлось пройти, поэтому с таким человеком найти общий язык легко. Зимой тренер мне сказала: «Вообще ни о чем переживать не надо. Я уверена, что все получится, все будет хорошо. Лена, ты все сможешь! Может, будет что-то болеть, но ничего страшного».
Прежде, чем подписать контракт, я в январе потренировалась с командой, поработала под нагрузками. Хотела посмотреть, как буду себя чувствовать. Поставила свою подпись под соглашением, но потом появились определенные проблемы, я взяла паузу на две недели. В начале марта в клинике мне снова протестировала ноги. И если сравнивать с теми показателями, которые были, когда я только приехала в Грецию после тюрьмы, то улучшения налицо. Я набрала ту мышечную массу, что растеряла за предыдущие месяцы.
– Понятно, болельщики команды в курсе всей вашей истории. Какие-то перфомансы по случаю вашего возвращения в баскетбол были?
– К сожалению, из-за коронавируса болельщикам не разрешено посещать матчи, поэтому пока с ними не встречалась. Хотя поддержки через соцсети хватает, люди знают мою историю. Недавно на местном телевидении вышла программа «Пик-н-ролл», и там я рассказывала о том, что происходит в Беларуси, о своем аресте.
После подписания контракта со мной случилась довольно забавная вещь. У «Панатинакикоса», как известно, превалируют зеленые цвета. А главный конкурент команды во всех видах спорта – это «Олимпиакос». У него как раз бело-красно-белые цвета. Помню, мне кто-то по этому поводу написал в Instagram: «Да, цвета «Олимпиакоса» подходят нам больше, но хоть за этот зеленый не будет стыдно» :).
– После того, как подписали контракт, естественно, ждали возвращения на площадку, в игру. Но чемпионат постоянно откладывался из-за ковида.
– Вот представьте: два месяца тренировок и нет понимания того, когда чемпионат возобновится, для чего ты вообще работаешь. Когда в других странах соревнования продолжаются, Евролига идет, в Греции все серьезно, все под запретом. Мы ждали каждую пятницу, когда нам скажут, что турнир возобновлен. Командам после старта чемпионата удалось сыграть три матча, и начался локладун. Так что впереди – целый сезон.
– Когда мы с вами недавно общались, и вы рассказывали, как обстоят дела в Греции, я услышал в вашем голосе отчаяние. Вы даже сказали, что не знаете, что будет дальше с чемпионатом, что будет вообще с вашей карьерой.
– Ох, ко всему тому, что мне пришлось пройти в плане здоровья, эмоций, добавилась вот эта неопределенность. Но я думаю, что вся эта ситуация дала мне возможность лучше узнать себя изнутри. За два года я лучше узнала себя как человека, как личность, как женщину. Раньше я очень хорошо себя знала как спортсменку, как баскетболистку, а сейчас на первый план вышли именно человеческие качества. Я не жалею о произошедшем, и на все стараюсь смотреть с позитивом и тем, что приобретен жизненный опыт. Можно сказать, у меня случилось перевоплощение и перерождение.
– Перед первым матчем после двухлетнего перерыва спали нормально?
– Тяжеловато было уснуть :). Мы с Катей разговаривали, так она вспоминала, как тяжело было заснуть на Олимпиаде в Пекине перед матчем с Австралией. И я ей сказала, что уже даже и забыла, что такие чувства существуют.
– После матча вы почему-то особо и не радовались: встали, поблагодарили соперника и ушли в раздевалку.
– Потренировавшись с командой, поняв, чего от нее ждут болельщики и менеджмент, вижу, что клуб очень хочет стать чемпионом в этом году. Мы были рады, что победили, но понимаем, что все впереди.
– Сколько вам понадобилось времени, чтобы прочитать все сообщения в соцсетях после матча?
– До сих пор не разобрала все сообщения в Instagram. Постараюсь прочитать комментарии под постами, и если не смогу ответить, то хотя бы лайкну. Очень важно иметь обратную связь с людьми, которые тебя поддерживают. Помню, когда вышла из тюрьмы, у меня было тысячи сообщений. Возможно, кому-то тогда и не ответила, но, поверьте, я все прочитала.
Катя говорит, что она проводит в интернете по 9-11 часов. Когда ты понимаешь, что люди тебя поддерживают, когда хочется ответить им взаимностью, то быстрее это сделать не получится :). Повторюсь, очень важно иметь обратную связь с теми, кто переживает за тебя. А господин Рыженков, наверное, понятия не имеет, что это такое, поэтому и критикует Катю.
– Но, понятно, самые важные слова были от родителей.
– Конечно, они мои самые заядлые болельщики. Все испытания прошли со мной вместе. Многое пережили, когда меня арестовали, но, благо, получили от людей огромную поддержку, за счет чего им было легче со всем справляться. Они переживают за меня и сейчас, в том числе когда смотрят матчи. Я в первом поединке упала два раза, так мама обратила на это внимание, волновалась, а папа более спокойный: «Все нормально, ничего страшного».
– Учитывая всю вашу ситуацию, после матча вас отдельно в команде поздравляли?
– Девчонки, конечно, знали до игры, поэтому как-то морально поддерживали, после матча тренер поздравила. Люди из клуба, менеджмент поздравляли с почином. Ребята из SOS_BY смотрели матч, написали много приятных слов.
***
– Вы играете под номером 20. Уже рассказывали, что это особенная цифра – она посвящена году, в котором поменялась вся страна, все беларусы. Этот номер был свободен или вам пришлось его у кого-то забрать?
– Всегда у меня в приоритете номер 11, под которым я играла. Приехала в команду и увидела, что он занят. Ладно, в Китае я выступала под 23-м – можно было его взять. Как-то был этап карьеры под 23-м номером. Начала размышлять, думать, какие же цифры все-таки выбрать. И тут в голове промелькнула мысль, что нужно играть под 20-м. Он, к счастью, оказался свободен. Как говорится, карты сложились.
– Получилось все символично.
– Действительно. Я каждый раз просыпаюсь и читаю новости о том, что происходит в Беларуси. И, играя под 20-м номером, ощущаю огромную гордость и что-то особенное. Реально, эта цифра для меня очень символична и важна. И для нынешней майки в моей коллекции будет отведено специальное место.
– Можно сказать, что это одна из самых ценных маек в карьере?
– Сейчас я как никогда углубляюсь в тему, что такое быть беларуской, думаю, почему мы не разговариваем на родном языке, занимаюсь изучением истории нашей страны. Я сейчас горжусь быть беларуской больше, чем когда-либо. И майка, в которой играю, она, безусловно ценна. Если в ней удастся выиграть чемпионство, это вообще будет незабываемо.
– Расскажите немного о своих бытовых условиях в Афинах.
– У меня свои апартаменты, живу недалеко от центра, в спальном районе. Выбирала квартиру так, чтобы рядом была клиника, где я прохожу реабилитацию. Учитывая жесткие правила из-за локдауна, в Афинах нельзя передвигаться из одного района в другой. Если нужно пересечь границу района, то необходимо иметь специальную справку. Без нее – штраф 300 или 500 евро. Совсем недавно еще было правило, которое запрещало после семи вечера выходить на улицу. Сейчас немного ослабили ограничения – комендантский час действует после 21.00. Все это очень давит на мозги :).
– Вас на улице узнают?
– А как меня могут узнавать, если я только-только начала играть за «Панатинаикос»? Хотя после выпуска программы на «Пик-н-ролл» в клинике меня узнавали. А еще некоторые думают, что я волейболистка :).
– Чем занимаетесь в свободное время?
– Как уже сказала, тут нельзя перемещаться между районами, но я все равно иногда это делаю – рискую и отправляюсь к морю. Невозможно же постоянно сидеть дома. Магазины, рестораны, бары с ноября закрыты. Так что точки в моем навигаторы – это зал, реабилитационный центр, тренажерка и продуктовый магазин. А еще хожу иногда на базар за свежими продуктами.
– И общаетесь с друзьями и болельщиками, которые следят за вами из Беларуси.
– Слава Богу, что есть у нас интернет, он спасает :). Когда приехала в Грецию, у меня было огромное количество интервью, даже иногда по два в день. Откровенно, было непросто, уставала, но находила время для своих домашних дел, для связи с родными и друзьями.
***
– О решении Екатерины Снытиной завершить карьеру в сборной узнали от нее лично или из СМИ?
– Я узнала от Кати буквально накануне выхода интервью. Она сама мне сказала, что хочет, чтобы я узнала от нее, а не из СМИ.
– Как отнеслись к ее решению?
– Полностью поддерживаю Катю. Понимаете, она такой человек, что если что-то решила, то ее никто не переубедит, даже если начинать на нее давить. Мы вместе жили в одной комнате на чемпионатах Европы, на Олимпиаде, и я убедилась, что отговорить от того, к чему она пришла, невозможно.
– В итоге команду покинула очередная легендарная баскетболистка, но эта история отличается от вашей.
– Меня уволили из сборной, и все помнят, каким образом это произошло. Мы знаем, кто руководит федерацией, кто там всем заправляет, поэтому ничего удивительного. Но меня посадили в тюрьму, а после освобождения узнала, что Федерация баскетбола Франции, американцы и многие другие меня поддержали. Федерация же, частью которой я была столько лет, люди, с которыми отыграла 15-20 лет, – от некоторых из них не ощутила никакой поддержки. У нас могут быть разные политические взгляды, какие-то мнения, но где человечность? Для меня это стало таким показателем…
Или помню, как за пару дней до моего ареста в шопинг-центре встретила Настю Веремеенко. Мы начали беседовать о том, что происходит в стране, она четко дала понять, что не поддерживает нас, «бэчэбэшников». Потом утверждала, что все тексты нам, ребятам из SOS_BY, пишет [журналист] Сергей Щурко, что видео нам кто-то делает не за просто так, что в роликах мы произносим не свои слова. Ладно, ее мнение, оно имеет право быть. Мы поговорили еще о сборной, и на прощание Настя сказала такую вещь: «Ты смотри, а то тебя хотят так же, как Щурко» (в то время Сергей отбывал 15 суток – Tribuna.com). Я посмотрела на нее и ответила: «Вот это еще раз подтверждает, какая мы команда. Спасибо Настя, но мне эту информацию уже донесли». А вы, игроки «Горизонта», говорите об этом в раздевалке, знаете и перетираете, но ни одна из сборниц меня не предупредила. У нас могут быть разные мнения, мы можем видеть вещи по-разному, но есть какой-то человеческий фактор, и то, что мы вместе многого добились. Даже банально смс прислать! И это было до ареста. А после моего освобождения добавилось молчание тех, с кем я когда-то играла в одной команде. Откровенно, увидев настоящие качества людей, с кем я выступала, тех, кто работает в федерации, частью которой я столько лет была, могу сказать: единственное правильное решение, которое наконец-то сделала БФБ, – это то, что облегчила мой выбор оставаться мне в сборной или нет. Не зря есть такая поговорка: что ни делается, то к лучшему.
Поэтому я Катю полностью поддерживаю, понимаю ее, почему она решила больше не выступать за эту сборную. А что сделала федерация в этой ситуации? Как и в моем случае, никто не смог даже пост в Instagram написать. Наоборот, только комментарии закрыли. Чего вы боитесь? Что люди будут писать вам правду? Но, извините, Катя закончила карьеру в сборной. Что мешает что-то написать по этому поводу, отдать дань спортсмену, который столько лет защищал цвета национальной команды? Вы все гордитесь 11-м местом в мировом рейтинге. Ну так давайте не забывать людей, которые сделали огромный вклад в это 11-е место. Начиная от главного тренера [Анатолия Буяльского], которого вы так красиво убрали, потому что он якобы молодежь не приводил в национальную сборную. Или, к примеру, Олю Подобед, которую убрали из сборной. U-18. Федерация постоянно трубила и убеждала всех, что нужно давать возможность развиваться своим, беларусским, тренерам. А что мы видим? Коллектив возглавил серб [Златан Прешич]. Откуда он? Из «Горизонта» (Прешич является ассистентом главного тренера команды и национальной сборной Беларуси Натальи Трофимовой – Tribuna.com). Ой, как неожиданно :). Семинары и мастер-классы проводит тоже серб. Тоже так неожиданно. А где же наши беларусские тренеры?
– Вместо поста или какой-то благодарности в адрес Снытиной Трофимова выдает в интервью: «Для команды трудно сказать, насколько это большая потеря».
– А давайте процитируем те слова, которые я написала у себя в сторис: «Но не трудно сказать, насколько это большая потеря для команды – не выйти из группы на двух чемпионатах Европы (сборная не смогла выйти из группы на ЧЕ 2017 и 2019 годов – Tribuna.com). Не отобраться на ЧМ и Олимпиаду».
А еще когда тренер говорит об игроке такие вещи, она просто обесценивает спортсмена, который очень многое сделал для команды. Не забывайте, пожалуйста, тех, кто внес вклад в развитие беларусского баскетбола, кто поспособствовал тому, что Трофимова сейчас возглавляет национальную сборную. Зачем обесценивать игрока, с которым ты даже делила раздевалку? Трофимова говорила о том, что у нас есть молодые игроки, которые способны заменить Катю. Ну так сколько уже меняем? У нас же Буяльского из-за этого убрали – потому что не обновлял команду. А что, сейчас у нас появятся игроки уровня Кати? Нет. И давайте называть вещи своими именами, раз мы затронули тему молодежи: Катя в свои 35 нормально бомбила, о чем не могу сказать о Трофимовой в таком же возрасте.
– По мнению Снытиной, спорт в сегодняшней Беларуси – это пропаганда режима, и она не желает быть частью этого. Трофимова же так не считает.
– Ага, на Всебелорусское народное собрание сходить – это точно не пропаганда режима. И, как у нас любят говорить, спорт вне политики.
– Наверное, уход Снытиной из сборной был предрешен, когда она отказалась подписывать контракт из-за пункта о взаимоотношениях со СМИ.
– В какой-то момент Катя еще думала, она сразу не приняла твердое решение заканчивать в сборной. Катя хотела понять и увидеть, что для системы важнее – пункт в контракте или игрок национальной сборной. Любое соглашение можно изменить, что-то в него добавить или что-то из него убрать, сделать это с помощью диалога. Я даже скажу, что Катя подписала контракт, но потом спросила, что включает в себя понятие «определенные СМИ». А как же социальные сети? Но ей из РЦОП Дворец спорта (РЦОП является нанимателем Екатерины Снытиной – Tribuna.com) не поступил ответ, хотя человек пытался пойти на диалог. Ей сказали переадресовать этот вопрос министерству спорта по электронной почте. Человек идет на контакт, хочет получить какие-то ответы, чтобы, исходя из этого, принять решение. Извините, вам на чемпионат Европы ехать, и что вы выбираете – бумажку или игрока национальной сборной? Система доказала, что людей она не ценит вообще.
Многие ябатьки пишут мне, почему это я поменяла свое мнение в 2020 году. Так я свое мнение о системе поменяла давным-давно, потому что увидела, как она относится к людям, которые вносят колоссальный вклад в развитие страны. Яркие примеры: Буяльский, Подобед и многие другие. Потом так же поступили со мной, с Катей. Система и режим не ценит людей. Ценятся только те, кто закрывает рот, молча и беспрекословно подписывает нужные бумажки и не задает лишних вопросов. Так о каких квалифицированных работниках в разных сферах мы можем говорить? Надоедает быть на поводке, не иметь своего мнения, и в один момент ты понимаешь, что всё, хватит. Советская система доконает любого.
– На своей странице в Instagram вы еще вспомнили и слова пропагандиста «СБ. Беларусь Сегодня» Сергея Канашица, который также язвительно отзывался об уходе Екатерины.
– Этот выпад – я бы сказала, это показатель того, что, как меня уведомили многие мои подписчики, господин Канашиц не проходит мимо ликероводочного отдела :). И, возможно, это как-то сказывается на его творчестве. А еще это показатель того, насколько для системы неважно, что человек сделал, какие у него профессиональные качества. А важно то, подписал человек бумажку или нет. Уверена, если бы Катя все сделала, как нужно системе, Канашиц не делал бы своих неадекватных заявлений. А сейчас он говорит, что Катя из своего ухода сделала дешевую пропаганду. Ну так если она дешевая, то как так случилось, господин Канашиц, что вы ее комментируете? Значит, не такая уж она и дешевая :).
– Вы будете следить за нынешней сборной Беларуси?
– Я буду следить за сборной SOS_BY, за свободными спортсменами и беларусами. Возможно, матчи [баскетбольной] команды буду смотреть, но следить пристально... Я даже не знаю, как ответить на этот вопрос.
Сейчас я буду идти дальше, развиваться. Спасибо тем, кто меня поддерживает, кто за меня переживает. Я верю в нашу победу, в наше единство. Нельзя опускать руки, потому что больше половины пути пройдено. Наверное, моя история, когда казалось, что всё закончено, когда опускаются руки, но ты находишь в себе силы поднять голову и продолжать бороться, показательна. Уверена, что в нашей борьбе будет то же самое.
Фото: из личного архива Елены Левченко, pressball.by, tut.by
