«Поначалу злило, когда обращаешься на русском, а человек отворачивается». Белорус – о работе в литовском футболе

Альберт Рыбак был крутым вратарем в ЧБ, а как тренер здорово помог Сергею Чернику.

Альберт Рыбак уехал в Литву в январе 2015 года и стал тренером вратарей «Тракая». В тамошнем футболе специалист варился пять лет: дважды даже возглавлял «Тракай», который позже стал «Ритеряем», и дважды возвращался к работе с голкиперами. За это время выиграл две серебряные и три бронзовые медали чемпионата.

Андрей Масловский встретился с Рыбаком в Гродно и поговорил про литовский футбол, перезахоронение останков Кастуся Калиновского, тяжелую аварию, детство на Маслобазе и дотошность.

– Надолго приехали в Гродно?

– Пока на время отпуска. А дальше все будет зависеть от решения руководства «Ритеряя». Может, и придется искать работу (разговор состоялся до того, как белорус покинул клуб – Tribuna.com). Но пока планы просто отдохнуть.

– Как часто приезжаете домой?

– Когда есть выходной, всегда стараюсь поехать в Гродно. После матча сел в машину или маршрутку и через несколько часов дома. За пять лет связи с родным городом не потерял. Такого, чтобы на месяцы пропадал, не было. Просто семья не со мной в Вильнюсе, а здесь. Переезжать со мной не стали. У каждого свои дела.

– Как проходят ваши выходные в Беларуси?

– За неделю обычно скапливается много домашних дел, которые требуют решения. Кроме того ходим с семьей погулять, заглядываю иногда на футбол. Дел хватает.

– Почему в 2014 году вы решились уехать работать в Литву?

– Я только что расстался со «Смолевичами» и не имел конкретных предложений. И кода появился вариант, рискнул. Мне было интересно узнать другой чемпионат, другую страну, как там все выглядит.

– Следя за вашей карьерой в Литве, все никак не мог понять: главный тренер или тренер вратарей?

– Сейчас все расскажу, и сразу поймешь. Уезжал я тренером вратарей. Первое время все было нормально – работал. Однако вскоре убирают главного тренера, и мне говорят: «Исполняешь его обязанности». Окей. Проходит время, ставят другого тренера, а я снова занимаюсь вратарями. Потом тренера снова увольняют и меня «поднимают» опять. При этом я знаю, что в новом сезоне у команды железно будет новый главный тренер.

Я больше хочу быть именно главным, нежели заниматься только вратарями. У меня есть определенный опыт, я знаю, где надо развиваться, где добавлять. К тому же учусь на категорию PRO.

– Что такое литовский футбол?

– Пять добротных команд – «Судува», «Жальгирис», «Ритеряй», «Каунас» и «Паневежис». Кто выходит в еврокубки, ставит задачу пройти как можно дальше, чтобы заработать. Если повезет, два-три раунда можно пройти. Но, к сожалению, ни разу команды не выходили в группу.

В чемпионат приезжают хорошие квалифицированные футболисты как из Евросоюза, так и из России с Беларусью – Данияр Билялетдинов, Саня Быченок. А вот инфраструктура очень слабая. Мы свою критикуем, но она на порядок сильнее литовской. И стадионы, на которых играем, и тренировочные условия – все лучше.

Знаешь, я пять лет поварился в литовском футболе и пришел к выводу, что нам ни в коем случае нельзя переходить на уменьшение количества команд в «вышке». Это не выход. Представляешь, мы последние туры играли с претендентами на медали – «Судувой», «Жальгирисом», а людей [на трибунах] нет. Нет условий... А игры были отличные по накалу.

А где развитие деток? Где их мечты? Занимается мальчуган футболом в маленьком городке и мечтает сыграть за местную команду. А мы ее убираем. И что теперь? Разве будет мальчишка мечтать о «Динамо»? Нет. Он вообще перестанет думать о футболе.

И то, что Литва на восемь команд пошла, плохо. А теперь еще из-за «договорняков» снимают одну. Уже семь получается.

– Часто сталкивались с договорными матчами?

– Я вообще на эту тему говорить не хочу.

– Это распространенная штука в Литве?

– Очень! Есть официальные данные. Сейчас активно идет борьба. Слышал даже, что «Паланга» и «Атлантас» принимают какой-то определенный кодекс даже.

– Как понимали, что ваши игроки замешаны в чем-то подобном?

– Когда видел, что игрок делает что-то совсем не так. Каким-то образом чувствовал, что это не те ошибки, которые ему свойственны. Когда хорошо знаешь возможности футболиста, это сразу бросается в глаза. И однажды я такого игрока еще в первом тайме поменял. Ошибки были совсем не его. Меня это сразу насторожило.

С договорными матчами теряется дух игры.

– Зато зарабатываются деньги.

– Ну и что ты дальше с ними будешь делать? Сделаешь раз – и ты уже на крючке. Эти ребята, которых поймали, жизнь себе сломали. Рано или поздно все вскроется, и ты не уйдешь от этого.

– Как в Литве выглядят белорусы?

– Паша Крук стабильно играет за «Паневежис». На него тренер рассчитывает. В свое время он был у нас в «Тракае». С ним в составе мы не пропускали 11 матчей подряд! Паша очень удачно влился в команду и смотрелся здорово, пока не получил травму. Тогда у него был удачный год.

Саня Быченок тоже нам здорово помогал в «Тракае». Он был лидером команды, был очень полезным и нужным. Хорошо разгонял атаки. Первый период Артема Гуренко также был очень хорошим: забивал ключевые мячи, приносил очки. Внес солидный вклад в игру команды. Да и во второй раз пусть был не столь ярок, но был полезен.

Понимаешь, в Литве футбол другой. В Беларуси более контактный, физический. А там позволяют где-то технически исполнить. Есть время на принятие решений. Скорость мяча выше, а не беганий.

Ну и смотри «в ответ»: литовцы в Беларуси не теряются. Был Федя Черных – сейчас в РПЛ играет. Эдгарас Жарскис хорошо смотрится в «Городее», хотя в свое время даже не проходил в основу «Ритеряя». В «Минске» был хорош Вайткунас

В Литве много игроков добротного уровня, но они все хотят уехать в Европу. В Беларусь или Россию едут, только если есть железный вариант. В основном из Литвы очень многих молодых игроков буквально выпихивают в Европу. Быстрее продать, быстрее вывезти. Повезет и заиграет там кто-то – хорошо. Нет – через пару лет вернуться домой. Самое интересное, что те, кто остался дома, котируются даже выше, чем такие возвращенцы, уехавшие в 15-16 лет.

Считаю, что и в Беларуси тоже сперва надо заиграть, добиться результата, а потом ехать за границу.

– Можно и не уехать вообще тогда.

– Если есть шанс заиграть здесь, надо играть. У нас добротный чемпионат. Мы должны знать себе цену. Ну, кто нашего молодого игрока ждет в Польше или Бельгии? Никто. А здесь он может раскрыться. Когда два-три сезона забьет 19-20 мячей, клубы поймут, что это стабильный игрок, и задумаются о покупке. И цена будет соответствующая.

– Как вам жилось в Вильнюсе?

– Отлично. Снимал квартиру в центре города. Все было здорово.

– Чувствовали себя своим?

– Знаешь, многое зависит от того, как ты себя поведешь. Я неконфликтный человек и всегда нормально ладил с людьми. А когда не ищешь конфликтов, все хорошо. У нас были тренеры из Бразилии, Швеции, Литвы, и мы легко находили общий язык. Если не наглеть, все нормально.

Своим ты там, может, и не станешь, но нормальные отношения со всеми иметь будешь.

– Вам нравится Вильнюс?

– Да. Красивый город. Нравится, что он зеленый. Много парков, мест для отдыха и прогулок. Первые два года город изучал плотно. Ходил, смотрел, узнавал что-то новое и интересное. Очень хотел заглянуть в «город художников». Понимал, что нужно обязательно там побывать.

Но когда пожил три-четыре года, стал чуть спокойней относиться. Езжу, как по Гродно. Вот когда мы с тобой ехали к кафе, ты головой вертел, а я спокойно смотрел. Так и по Литве езжу. 

Первое время петлял по улицам. Мне в клубе дали древнюю машину, в которой была проблема с газовым баллоном. На бумажке написали адрес, где займутся ремонтом. Но где это находится, никто не объяснил. Кое-как добрался, мужик посмотрел баллон, и как начал меня отчитывать, что я так запустил машину. Я смотрел и не понимал, что вообще происходит. Два дня в стране, а уже получаю на орехи.

– Литовский язык учили?

– Специально – нет. Поначалу меня злило, когда ты к кому-то обращаешься за помощью на русском, а человек отворачивается. Очень задевало. Потом я понял, что не стоит задавать вопросов :).

Интересно, что у них нет преувеличенной злобы к чужим языкам. Понимаешь, люди более старого поколения знают русский и могут на нем говорить, а молодежь больше ориентирована на английский. Если на нем спросишь, тебе ответят, а русского молодые могут просто не знать.

В команде русский язык понимали семь-восемь человек. Рассаживал команду так, чтобы меня понимали все. Объясняю на русском, один игрок переводит литовцам на литовский, второй – «англичанам» на английский, третий – еще на какой-то язык. Так и работали.

– Пробовали на улицах по-белорусски говорить, чтобы вас чуть больше понимали?

– Мне проще на польском, если честно. Белорусский я понимаю, но не могу хорошо говорить. Вспоминаю, как на границе оказался рядом с мамой и ее дочкой. Девочка говорила на такой чистой мове, что даже таможенник впечатлился. Слушал и сердце кровью обливалось.

Литовцы очень сильно гордятся своим языком и очень часто спрашивали меня, почему мы говорим на русском, а не на белорусском.

– Спорили с литовцами по поводу истории ВКЛ?

– Были шуточные разговоры, но особых выяснений не было. А началось все с того, что фанаты «Ягеллонии» сделали баннер и написали там, что Вильнюс, Гродно и Белосток – польские города. Вот тогда в команде пошли разговоры. Начали выяснять, кто и где жил, и у кого какая история. Поговорили, посмеялись и все

– В ноябре в Вильнюсе проходило перезахоронение повстанцев 1863 года. В город съехалось много белорусов...

– Я очень интересовался новостями об этом событии. Читал, как останки нашли, как опознавала и так далее. Был в тот день в Литве, но не попал на мероприятие. У нас была тренировка, но я на нее опоздал. Ехал из Гродно и четыре часа простоял на границе – так много было людей.

– Читал, что литовцы ревностно относились к большому количеству бел-чырвона-белых флагов.

– Не думаю, что это ревность была. Мне кажется, вопрос в том, что для Беларуси это было более важно, чем для литовцев. И гражданская активность наших была выше. А у литовцев так: нашли и нашли.

***

– Судя по вашей игровой карьере, вы – приличный домосед: всего один клуб не из Гродно, да и то на излете. А тут рывок в Литву. Тяжело давался переезд?

– Очень тяжело. Чтобы ты понимал насколько, я в 2005-м, когда в «Славию» переходил, еле собрался в Мозырь. В первую очередь было очень тяжело психологически. 15 лет отдать «Неману», и приходится куда-то уезжать.

Да еще и говорят тебе, что не нужен здесь. А в тот период люди (в руководстве «Немана» – Tribuna.com) думали примерно так: «15 лет тут сидит. Не уедет и так». В итоге никаких перспектив. Меня просто держали в команде.

Такая же история была позже, когда стал тренером. Три-четыре года проработал с вратарями, помог ребятам добиться результата. Серега Черник, Сергей Веремко попали в сборную, но тут никто не ценил… Зато другие оценили: Юрий Пунтус пригласил в МТЗ-РИПО. Когда позвонил, сразу сказал: «Я тебя буду ждать». И минский клуб даже согласился на условия, выдвинутые «Неманом».

– Когда успели пересечься с Пунтусом, что он вас так ждал?

– По чемпионату знали друг друга. Но вообще мне Саня Сулима позвонил и спросил, интересно ли мне попробовать что-то поменять. Я ответил, что интересно. Тем более МТЗ-РИПО ставил задачи. Это был определенный вызов. Ну и финансы, конечно. Все было на порядок выше, чем в Гродно.

– Давайте в Мозырь «вернемся». Что было самым тяжелым в переезде? Сам факт поездки в другой город или осознание того, что не нужен в родном Гродно?

– Слушай, мне вообще тяжело вспоминать этот период. Серьезно. Сперва «Славия» очень долго решалась: то подписывают, то не подписывают. Потом вроде все ок – перешел. Еду в Мозырь и попадаю в серьезную аварию. На небольшом мосту подкинуло и унесло в кювет. А там лес… Каким-то чудом умудрился проскочить между деревьев и не врезаться. Люди, которые проезжали мимо, были в шоке. Полметра в сторону – конец.

С игрой тоже были проблемы: одна травма, вторая... Колено не давало покоя. После игр болело так, что я на следующий день встать не мог. Стал разбираться – оказалось, что полетели крестообразные связки. Врачи начали делать операцию, разрезали и ужаснулись – все разорвано, хрящ стерся, мениска нет, так как был до этого удален! Помню, врач – такой дедуля – говорил мне: «Парень, про футбол можешь забыть».

– Разрыв связок – не очень вратарская травма.

– Знаешь, видимо где-то двигался не правильно. Привели к этому и постоянные нагрузки и другие травмы. Сработал накопительный эффект и в один момент – бах! – и все. В общем, закончил.

– За 15 лет в Гродно были варианты еще уехать куда-нибудь?

– Как-то звали в «Спартак-Чукотку». Помнишь, команда такая была? Она в Москве базировалась. Меня сразу предупредили, что все будет в Подмосковье: жилье, база, стадион. Тренером был Анатолий Шелест. Помню, он меня в аэропорту на старой «Волге» встретил. Когда договаривались, все было хорошо. А потом Абрамовича избрали губернатором Чукотки, и оказалось, что команда никому не нужна. Мне прямым текстом сказали, что не могут предложить хороший контракт, потому что поменялось руководство.

Вспомнил историю. Шелест любил после тренировок бить с 16 метров по воротам. Как-то поставил меня: «Я сейчас тебе пять забью». Начал бить – все никак. Часа полтора лупит и все никак. Говорю: «Давайте, может, до трех голов снизим или поближе подвинем». Еще побил немного, плюнул и пошел.

– Надо было специально пропустить, чтобы раньше закончить.

– А зачем :)? Самое интересное, он в Литве принял команду, но мы не пересеклись. Интересно было посмотреть, вспомнит ли он этот момент.

Еще был вариант в смоленском «Кристалле», но снова возникли проблемы с деньгами. Я приехал на просмотр, сыграл один матч, после которого мне говорят: «Ты нам подходишь. Осталось договориться с клубом». Россияне были готовы подписать контракт, но, видимо, не получилось договориться с «Неманом».

В общем, как видишь, я хотел уехать, но получалось так, что приходилось оставаться. Видимо, так надо было. Я о таких вещах никогда не жалею. Хотя, может быть, карьера сложилась бы лучше.

***

– Вы коренной гродненец. В каком районе выросли?

– На Маслобазе. Это окраина Гродно. Непростой район. Бандитский даже. Наши местные хулиганы постоянно дрались с ребятами из других районов. Но нас, футболистов, старались опекать.

Сперва я занимался в обычной СДЮШОР, а когда был в третьем классе, попал в спецкласс. На тренировки надо было ездить через весь город около часа.

В классе было 30 пацанов. Сам понимаешь, как весело нам было. Разносили школу, но при этом были самыми любимыми детьми всех учителей. Мы были очень дружны. Было два состава, которые могли играть во всех школьных соревнованиях.

График был очень сложный. Утром приезжали на тренировку, потом шли на уроки, обедали, опять тренировались, а после там же в школе делали домашнее задание под руководством воспитателя. Дома я был часов в семь-восемь вечера. Классная нас очень любила. Она в свое время учила братьев Солодовниковых и понимала футбольную специфику. А еще у нас был мужчина-воспитатель.

– Усатый нянь.

– Да. Жаль, не помню, как его зовут. Мне кажется, что его нет уже в живых. Он всегда находил с нами общий язык. Старался держать нас в правилах, нормах. Но сильных залетов не было. Стекла в школах били, но это не считалось чем-то таким. Родители придут, поставят.

Вспомнил прикольную историю со стеклом. Когда работал в брестском «Динамо», один из игроков на тренировке так ударил по мячу, что разбил в доме у бабушки стекло. Дома же там близко к базе стоят. В общем, картина была забавная. Тренируемся, а бабушка пришла и как начала жаловаться, что ей негодники окно разбили. Посмеялись, поставили ей стекло.

Спецклассы, считаю, это хорошая практика. Мы подобное в Смолевичах делали. Это здорово. Дети всегда вместе. Они развиваются, живут футболом. У них формируется команда. Самое интересное, что даже родители загорелись идеей. Хотя изначально говорили, что учеба просядет. Ничего не просело.

Литва, кстати, делает хороший проект. На заброшенные школьные стадионы стелятся искусственные поля и облагораживается территория. И получается, что до обеда школьники занимаются, а после обеда – поле сдается в аренду. Приходи – играй. И стадионы там полные. Некоторые школы идут дальше и накрывают поле куполом. И такие манежи полны всегда. Представь, если у тебя есть спецкласс, есть питание, и под носом футбольное поле и зал – это отлично! Все условия.

– Давайте еще в детство. В ворота сразу стали?

– Нет. Болтался впереди где-то сперва. А потом оказалось, что в команде нет вратаря, и я подумал: «Стану». И все. Закрутилось. Помню, лет в 12 поехали в Ригу на какой-то турнир. Погода была ужасная – лило постоянно. Первый матч – не поле, а болото. Реально просто грязь. На второй день погода не поменялась, и организаторы перебросили нас на какую-то асфальтовую площадку. Падать было совершенно  невозможно! Пораздирал себе все, что только можно было. Кое-как доиграли и уехали без серьезных травм.

Мы очень много ездили по турнирам и почти всегда были в призерах. Команда у нас была сильной: Толик Драчиловский, Сергей Гуренко... Обоих в союзную «молодежку вызывали. Потом около шести ребят из нашего спецкласса оказались в «Немане». Это очень хороший показатель.

Я кстати, даже успел сыграть во второй союзной лиге.

– И каково это?

– Ой, мне лет 17 тогда было. Уровень топовый. Представь, ты играешь против Могилева, а там Радушко, Скоробогатько, Малеев, Кляшторный. Это же хорошие футболисты. А в украинских командах были люди, которые поиграли в высшей союзной лиге. Разница ощущается сразу.

Помню, только попал в команду, играли двусторонку. Я раз не вышел на мяч, два не вышел, ко мне подходит Сергей Нефедов и строго так: «Ты чего сидишь в засаде?! Надо выходить. Мальчик, если не будешь выходить, смысл там стоять?» Ну и я постепенно смелел. Смотрел на старших вратарей и тянулся за ними. Анализировал, как сократить угол, почему в одном моменте надо это делать, а в другом нет. И так далее.

– На старте карьеры вы поиграли за гродненский «Верас». Что это за команда?

– Я тогда тренировался в «Немане», а выходил за «Верас», который играл в чемпионате БССР. А когда «Неман» уезжал на спаренные матчи, еще и тренировался.

Уровень турнира был хорошим, игроки квалифицированные. Мне было интересно. Самое главное для меня – игра, ощущение игры, возможность расти и узнавать что-то новое. Это было определяющим, а условия и инфраструктура не волновали. Понятно, что некоторые раздевалки не соответствовали даже тому уровню, но мне было не важно. Переоделся в раздевалке, а помылся потом в бане.

– Выезды по БССР для футболистов – приключение. На обратном пути игроки непременно выпивали.

– Все это было. Но меня старики строго ограничивали. Говорили, вот тебе два-три рубля «на покушать» и все. Кстати, мне Пудышев рассказывал, что и в чемпионате СССР это считалось нормальным.

***

– В «Немане» вы провели 15 лет. Ваша самая любимая команда за эти годы?

– Трудный вопрос. Каждый период был по-своему хорош. Первые годы – это самое начало карьеры, когда ты учишься и постигаешь что-то новое. Позже, при Яночкине, у нас была очень хорошая команда. Мы были молодыми, амбициозными. Почти все ребята были одного возраста – 20-21 год.

Период борьбы за «золото» выделялся коллективом. Все тогда были друг за друга. Все вместе, все дружно: и на тренировках, и после них. Это и стало залогом удачи. Ну и индивидуальное мастерство игроков было хорошее. У той команды был дух.

– Что произошло в последних четырех турах чемпионата-2002?

– Я часто прокручиваю в голове те события... Первое, что повлияло – ошибка в Жодино. Пропущенный мяч – неудача чистой воды. Очень трудно объяснить, как это произошло. Вася Дятлов дал назад, мяч перехватили и забили. Даже винить некого. Если бы выиграли, стали бы чемпионами. А потом был ключевой матч с БАТЭ. Наверное, не хватило опыта борьбы за высокие места. В важных играх надо доиграть, дотерпеть, а мы тогда этого не понимали. Посмотри, как Бресту было тяжело в концовке этого сезона. Мне кажется, они тоже к такому не были готовы, хотя прошли сезон на ура. У каждой команды есть что-то такое. Мы в тот момент не смогли. Хотя сражались очень достойно.

– БАТЭ тогда стимулировал ваших соперников.

– Так тогда можно было. Просто понимаешь, даже в последнем туре все зависело от нас. Какая разница, кто кому обещал деньги? Мы должны были сами выиграть и все.

– Много пропущенных мячей помните?

– Достаточно. Просто я много вещей прокручивал в голове. Думал, почему здесь ошибся, почему что-то не так. Это сейчас есть инстат и видеонарезки с действиями вратарей, а я чуть ли не по шагам прогонял эпизоды.

Я гораздо лучше все всегда запоминал зрительно. Когда приехал в Вильнюс, мне называли улицы, а не понимал, где они находятся. Пару раз проехал по городу, запомнил здания, памятники, интересные места и потом, когда мне называли улицу, просто спрашивал, что там есть. Память сразу подсказывала, где это.

Вот и в футболе так же. Запоминал движения игроков, как они заходят на удар, как исполняют пенальти. А в игре уже все зависело от исполнения форварда и моей реакции.

– Эдуард Тучинский рассказал историю о том, как хитрил в 90-е, чтобы узнать, в какой угол форвард бил пенальти. Он спрашивал у болбоев так, чтобы они ничего не поняли, и «сдавали» бьющего с потрохами.

– Такого не было, но в голове у меня на каждого игрока была база данных. Постоянно интересовался, кто и как бьет. Помню, у Андрея Скоробогатько была серия из 16 забитых пенальти подряд. 17-й мне не забил. Я изучил его манеру удара досконально. Он очень здорово бил, но я пошел заранее в тот угол и вытащил. Он расстроился сильно. Подошел после игры: «Как так?! Я в девятку бью, а ты достаешь! Малой, ты зачем серию прервал?»

Вспомнил историю про пенальти. Правда, современную. Играли «Ритеряем» против «Иртыша» в Лиге Европы. В наши ворота ставят пенальти. Бить идет Сергей Кисляк. У меня была статистика, как он исполняет, но решил еще раз акцентировать внимание вратаря. Подзываю литовца, который более-мене сносно понимает по-русски, и говорю: «Передай вратарю, что Кисляк будет бить в правый от вратаря угол на средней высоте». Посыльный подбегает к вратарю и начинает объяснять ему на русском, а тот не понимает вообще ничего. Тогда полевой начинает показывать руками. Литовцы, которые стояли рядом, выпали в осадок. Я стою и понимаю, что Сергей то рядом, все слышит и видит. Удивительно, но он почему-то туда, вправо, и пробил – вратарь вытащил. После игры в раздевалке вся команда смеялась с моего посыльного: «А ты не мог на литовском вратарю объяснить?» А тот только плечами пожимал. На стрессе забыл все, что можно.

– Самый нелепо пропущенный мяч за карьеру?

– Курьезных было много, но с «Белшиной» кажется с центра поля пропустил. Парень подавал в штрафную, я вышел, крикнул «Я!», поставил руки и жду. А мяч попал в порыв ветра и прошел мимо рук в ворота. Все так и стояли несколько секунд и смотрели. Парни потом шутили, что в книжке, по которой я игру читаю, страница с этим эпизодом была вырвана.

***

– Откуда в Гродно так много топовых вратарей? Вы, Сулима, Черник, Веремко, Курганский – в чем секрет?

– Ты хочешь, чтобы я себя похвалил :). Когда закончил и начал работать с вратарями в «Немане», у меня было огромное желание научить парней, дать им что-то новое. И вратари были хорошие: Дусманов, Астапчик, Ашихмин, Курганский, Веремко, Черник. Серега Черник пришел в 16 лет, и многие с меня смеялись. Не понимали, чего я его беру в команду. Говорил: «Парень будет играть». А мне в ответ летело: «Ну, посмотрим». И я очень рад, что у него получилось. У Сергея очень светлая голова и хорошее мышление.

Тот же Веремко никому в Бресте не был нужен, довели здесь до ума и передали БАТЭ. Это просто работа. Парням было уделено очень много внимания. Было огромное количество повторений. Иногда на тренировке они отражали по 500 ударов. Это колоссальная нагрузка. Конечно, можно было делать меньше, но тогда было огромное желание. Ты как пушка работал, а парни набивали.

В МТЗ-РИПО, кстати, тоже так было. Помню, когда Вову Пятигорца привели, мне говорили: «Ты что, смеешься?» В команде его в шутку Львом Иванычем называли. Ему пророчили максимум вторую лигу, но через работу парень за три года добился своего уровня.

Когда жили в гостинице «Алмаз», шли утром с вратарями на школьный стадион, вешали сетку на ворота и работали. Люди собирались и смотрели, что за диковинка происходит. Даже какой-то учитель физкультуры приходил и записывал за нами.

– Александр Сулима говорил, что вы научили его предвосхищать момент.

– У меня давно появилось осознание того, что надо предугадывать момент, стараться действовать на опережение. Задавал себе вопросы: «А почему я жду, а не предугадываю момент?» Искал в себе ответы. Если не находил, спрашивал. Когда стал тренером, начал потихонечку внедрять. Самое забавное, что тогда многое воспринималось как шутка. Помнишь, была популярна реклама «Загляни под крышчеку». Вот и мы заглядывали под крышечку. Игрок пробил в угол, а ты как раз туда сместился и отбил – заглянул под крышечку! Шутки шутками, а сейчас нам на курсах PRO рассказывают, что антиципация – одно из главнейших качеств. Если оно у тебя развито, то ты готов к удару, к решению. И сигнал к мозгу идет быстрее.

– Говорят, новое вы изучаете досконально?

– Правильно говорят. Когда мне интересно, я стараюсь вникнуть во все нюансы. Вот возьмем данные Инстат. Я слышал о программе, что-то понимал по цифрам, но когда столкнулся вплотную, погрузился полностью. Теперь я до конца понимаю, что каждая цифра значит, понимаю, какие данные мне нужны, а какие только вредят, понимаю, будет ли видеонарезка информативной или нет. Сейчас могу по цифрам понимать, как играет команда. Потому что уделил этому много времени. Преимущество подобных сервисов в том, что ты можешь видеть и контролировать изменения в разные промежутки времени. И можешь регулировать работу. Получается у вратаря игра на выходах, но он слабо действует ногами – подтягиваем их. Моделируем такие тренировки. И так далее.

– А если про дотошность в жизни?

– Всегда изучаю то, что мне будет нужно. Когда делал ремонт, надо было купить краны, провести трубы и электрику. Заставил людей расписать мне все. У меня был лист, где было четко нарисовано: куда какие трубы и провода идут, сколько их надо и каких, расписано для чего каждый кран, каждая розетка. Все было выверено вплоть до миллиметра.

Мы были на сборах, я пришел в магазин и просто протянул продавцу лист. Чудак глянул и удивился. Говорит, никогда такого не видел. Он день собирал мой заказ, а когда все сделал, сказал: «Можно я себе оставлю? Буду всем знакомым показывать».

Фото: архив Альберта Рыбака.