Крутая гимнастка – о том, как была вынуждена уехать из Беларуси. Сейчас живет в Лондоне и плачет из-за событий на Родине

Удивлена подлостью властей и назначением Тихона.

С каждым днем все больше спортсменов ставят подписи в петиции против насилия и за честные выборы. Среди подписантов – и чемпионка Европы-1998 и бронзовая призерка чемпионата мира-1999 по художественной гимнастике Евгения Павлина. Вот уже несколько лет уроженка Минска живет в Лондоне, но очень внимательно следит за тем, что происходит на Родине.

В интервью Андрею Масловскому «художница» говорит о чувстве беспомощности, подлости властей, назначении Тихона и о том, как сама была вынуждена уехать из страны.

– Вы следите за тем, что происходит в Беларуси в последние два месяца?

– Очень пристально. Я очень восприимчивый и эмоциональный человек. Все принимаю близко к сердцу. И порой мне тяжело сконцентрироваться на чем-то другом, так меня все это занимает.

Я все смотрю, много слушаю и пытаюсь понять [происходящее], насколько это возможно, находясь на таком большом расстоянии от Беларуси. Пыталась даже как-то оправдать поступки против [протестующих] людей, тем, что я не там, что не вижу это своими глазами, что могут быть подставы, провокации. Но все равно нахожу какие-то доказательства того, что ничего этого нет.

Мне тяжело на это смотреть, мне больно и, честно говоря, самое яркое чувство – это hopeless, беспомощность. Может, потому что я далеко. И очень не хочется, чтобы к нему добавилась безысходность.

Я очень много смотрю в интернете программ. Слушаю мнения разных людей, разных журналистов и разных каналов. Стараюсь разных, но почему-то национальные обхожу стороной. Так что, как правило, это Nexta, «Настоящее время», канал Навального, «Дождь». Если раньше у меня дома фоном играла музыка, то сейчас – компьютер. И я постоянно переключаюсь с одного канала на другой. Если делаю по дому что-то такое, что позволяет параллельно смотреть или слушать, смотрю и слушаю.

Я не представляю, как можно это [происходящее в стране] игнорировать или просто не замечать. Это невозможно и нереально. Даже с учетом того, что я уехала из страны лет 10 назад. Я не понимаю, как можно быть равнодушным. Мне даже говорить трудно…

– И какой вам видится ситуация?

– Я так понимаю, в Беларуси не два классических лагеря «за» и «против», а скорее три. Есть люди, которые молчат по каким-то своим причинам. Как правило, это боязнь. Есть те, которые поддерживает [власть]. Для меня равнодушие – это именно вот это. Я не знаю, как бы я себя повела, находясь в Беларуси. Мне сложно говорить. Но я не могу понять их. Не знаю, что должно было такого произойти со мной, как меня надо поменять, чтобы я хотя бы частичкой своей души, как-то переключилась на ту сторону. Это для меня невозможно.

Но с другой стороны, людей, которые боятся, я их не поддерживаю, но, наверное, пойму. Сложно осуждать их. Мы не знаем всех обстоятельств. Те же, кто говорит и делает – они неимоверно сильные. По всем человеческим качествам. Потрясающе.

– Среди тех, кто говорит, есть спортсмены, причем достаточно серьезные для Беларуси. На них оказывается большое давление. История с Еленой Левченко – яркое тому подтверждение.

– Я смотрю, что делает власть, и все время думаю: «Ну, это дно!» И нет... Все равно есть, куда упасть еще. Думаешь, ну куда уже ниже и подлее? Ну куда? Но власть доказывает, что все возможно. У меня нет слов. Я не могу даже описать эти действия, которые применяются. Я не могу даже в голове это допустить. И я до последнего не верю, что это происходит.

Когда очередной спортсмен, тренер, журналист… Когда слышу, что те, кого я знаю, попадают в такую историю, не представляю, как нужно низко пасть, чтобы дойти до такого. Люди страны – самое дорогое, что у нее есть. Как можно так поступать с теми, кто является самым дорогим – лицом, душой, сердцем страны. Не знаю… Мне настолько больно это видеть. Наверное, я за эти месяцы больше плакала, чем за последние 10 лет. Любая подобная информация сперва вызывает у меня слезы, а потом прихожу в себя, и начинается кипение.

– За карьеру сталкивались с элементами давления спортивных властей?

– В принципе, мой отъезд из страны – это именно несогласие с режимом и властью. Я на протяжении всего времени после того, как закончила спорт, сталкивалась с различными проблемами. У меня всегда была своя позиция, свое мнение. И достаточно громкое.

Но как спортсменка, слава Богу, такой тупости и глупости на себе никогда не испытывала. Впрочем, определенные моменты были. Не знаю, существует ли сейчас у спортсменов какой-то план или нет. Мол, на определенных соревнованиях надо взять определенную медаль. Допускаю, что есть. Мы в свое время что-то такое тоже подписывали. И помню, что на каком-то чемпионате Европы стали вторыми, а не первыми. И тогда нас всех вместе с родителями вызвали в министерство спорта, отчитали и частично лишили зарплаты. Были претензии и к тренировкам даже. Я очень хорошо помню, что это был странный для меня опыт.

Как спортсменка я не получила большого количества благодарностей. Все, чего добилась, добилась сама. И я уверена, что 98 процентов спортсменов Беларуси всего добиваются только своим трудом. Это такая сфера, где практически невозможно купить или получить что-то за красивые глазки. Спорт, как я считаю, самый чистый род деятельности. И то, что сейчас с ним происходит, у меня не укладывается в голове. Как можно человека, который положил всю жизнь на то, чтобы заниматься этим, который – не люблю словосочетание «убивал здоровье» – настолько ему [спорту] отдавался, лишать этого одним щелчком? Это просто не укладывается в голове. Это ломка душ людей, их сердец. Это ужасно и настолько беспощадно, мерзко и подло... Отвратительно!

– Говорят, ту же Елену Левченко так не сломаешь.

– Это тоже сторона спортсменов. Сильная закалка со всех сторон – и физическая, и моральная. И, наверное, [после освобождения] Лена еще больше станет горой за свои права и свое мнение. Но каким это все делается путем и какими жертвами...

– Вы уехали из Беларуси 10 лет назад из-за несогласия с режимом и властью. Это как-то связано с событиями на площади Независимости после выборов в декабре 2010-го?

– Нет. Я тогда уже готова была уезжать. Недавно пыталась вспомнить те события и поняла, что уже очень плохо их помню. Как-то стерлись они из памяти. Такое ощущение, что я наблюдала их с экрана. С мамой разговаривала и пыталась, вспомнить. Это были чуть ли не единственные выборы, где я голосовала.

А уезжала из-за того, что многие мои начинания ломались. Было очень непросто развиваться. Ситуация была похожа на теперешнюю. Программа на телевидении была закрыта после того, как я съездила на учебу к Познеру и вернулась другим человеком с более стойкой точкой зрения, другими взглядами и огромным желанием быть профессионалом. Вернулась, наверное, более говорливой.

Делала театр гимнастики, но нас стали убирать с концертов. Точно так же не выжила и школа: стали поднимать аренду, выживать из помещений. Все это сейчас происходит с Сашей Герасименей и ее школой плавания. Просто ужасно.

– Связываете закрытие передачи на ТВ с вашей поездкой к Познеру?

– Конечно, ее закрыли не потому, что я на месяц съездила к Познеру и узнала то, чего раньше не знала. Думаю, все в совокупности. Я и до поездки достаточно много и часто говорила о том, с чем не согласна. Мне хотелось делать по-другому, хотелось делать интересней, хотелось прогрессировать, хотелось быть профессионалом. Но стране это было совершенно не нужно.

– Школа просуществовала около 15 лет?

– Сперва был театр гимнастики, потом студия гимнастики для детей. И это была первая частная школа в Беларуси. И она да, прожила 15 лет, но с трудностями. Сперва нам не хотели продлевать договор с Дворцом спорта. Пытались ставить палки в колеса: находить проблемы в документах, искали, к чему бы прикопаться, чтобы нас выдворить. А когда ничего не нашли, подняли аренду настолько, что мы не смогли платить. Мы и так работали в убыток. В итоге ушли сами и переехали в другой зал. Но я долго не выдержала, потому что было сложно. Никаких льгот для детского бизнеса нет, а хотелось все делать достойно. Чтобы тренеры получали зарплаты не такие, какие дает государство, а повыше. Но сделать этого не получалось. Какое-то время мне еще помогали спонсоры, а потом пришлось закрыться.

– А почему не говорили об этом через прессу?

– А зачем мне это надо было? Когда открывала, афишировала. Потому что это все было первым стране. Я гордилась тем, что на ОНТ была первым женским лицом, театр гимнастики был первым и единственным в мире, а детская студия – первой частной школой в Беларуси. Я этим гордилась и я об этом говорила. А когда начинались проблемы, просто пыталась их решать. Да и мне повезло: в жизни всегда окружали и окружают хорошие люди. Безумно везучая я на них. И мне правда помогали очень многие.

В общем, когда почувствовала, что полный бесперспективняк, что никому это не нужно, уехала. Сперва в Москве попыталась на телевидении, а потом уехала в страну мечты. Из Беларуси такую сделать не получилось…

– Решение уехать в Лондон давалось тяжело?

– Англия мне всегда безумно нравилась. Я ее все время рисовала у себя в голове как место, где могу прижиться. Нравились прям все детали и мелочи. Это очень важно. В Москве, например, я этого не чувствовала. Москва – не мой город совершенно. Комфортно там никогда не было. А тут я как-то сходу привыкла. Редко так бывает, что в стране ничего не раздражает. У каждой свои особенности. Ну вот тут как-то «договорились» и с культурой, и со страной. Поэтому мне не было трудно. Я всегда хотела в Англию, всегда мечтала об этом. И сейчас мне даже трудно говорить, что Беларусь – дом. У меня там не осталось родственников. Никого нет.

– Мама с вами уехала?

– Она в Израиле живет, как и старшая сестра. А средняя вместе со мной.

Сначала я приехала на полгода подучить язык. Потом поехала в Москву, пожила немного там, а потом вернулась доучиваться и жить. Учила язык и работала тренером. Перестраиваться было несложно. Сестра помогала. Одиноко я себя никогда не чувствовала. И такого, чтобы я хотя бы на секунду подумала о том, что хочу вернуться, не было. Всегда хотела сюда, и я об этом не жалею. И, надеюсь, не пожалею.

– У вас же в Лондоне своя школа гимнастики.

– Нет, у меня ничего такого нет. Пока нет. Я просто работаю тренером в клубе. Ну и веду частные уроки.

– Когда последний раз приезжали в Минск?

– Прошлым летом на дачу. Обычно приезжаем на неделю и все время проводим на природе. Поэтому не могу сказать, что я была в Минске. Заехала в город на несколько часов, когда встречалась с подружкой, а после вернулась в дом. Минск я сейчас не узнаю. И мне бы очень хотелось приехать и посмотреть на все новое.

Стараемся приезжать в Беларусь раз в год. Но у меня в стране нет ни дел, ни интересов. Я даже не видела новый Дворец гимнастики.

***

– Вы ждали этих выборов?

– Скажу честно, скорее включилась потом. У меня не было мыслей, что в стране что-то поменяется. Мне кажется, настолько все привыкли, что в Беларуси все так и по-другому быть не может… Знаете, это ужасное ощущение.

– Пытались проголосовать?

– Нет. Из-за коронавируса не получилось. Это в Беларуси его нет, а у нас есть.

– Ожидали такой жестокости «силовиков» при разгонах протестных акций?

– Эта жесткость – слабость власти. Я не представляю, что кто-то мог думать, что в нашей стране такое может происходить. И к этому невозможно быть готовым. Просто настолько показывать свое безразличие к людям и их мнению… Не знаю, что может быть хуже. Как можно хотеть быть руководителем страны, если ты абсолютно не слышишь и не слушаешь свой народ? Настолько бессовестно врешь с этими процентами... Понятно, что не бывает стран, где все демократично и честно. По крайней мере, я в это не верю. Но когда настолько перегибается планка, переступается не одна черта, а все возможные… Не знаю. Это какое-то дно дна. И то, это еще не дно.

Я просто удивляюсь реакции белорусского народа, тому, как он это все воспринимает. Белорусы открылись для меня с другой стороны. Иногда проскакивает такой тонкий юмор и позитив, что я просто диву даюсь людям. И в такой момент жалею, что я не там, что не могу [протестующих] поддержать.

– Какой случай поразил больше всего?

– Все, что связано со спортсменами и людьми, которые имеют отношение к спорту, для меня самое больное. Это невероятная боль за всех, кто страдает, на кого давят. Я не представляю, как можно за то, что человек думает иначе, выгнать его из национальной сборной или лишить президентской стипендии и сказать, что надо еще и деньги вернуть. Откуда такое берется? Как такое можно придумать?

И эти истории – аресты Сергея Щурко, Лены Левченко – самое ужасное. И ведь это не заканчивается. И все ребята, которые подписали петицию за честные выборы… Репрессии будут продолжаться. Не знаю, как долго. Но я очень хочу верить и надеяться, как и миллионы людей Беларуси, что это все закончится.

Вот это моя самая большая боль и обида. В то же время я отмечаю, что спортсмены большие молодцы. Все обращения, которые они записывают, настолько правильны и грамотны. Ну, какие молодцы! Спортсмены продолжают нести визитку страны и показывать, что они – самая большая гордость и самое ценное, что у нее есть. Лишний раз своим поведением они это подтверждают.

И, конечно, обидно за тех, кто не может ничего сказать, кто остается действующим спортсменом… У них Олимпиада на носу, к которой они шли всю жизнь. И сейчас они вынуждены или молчать, или менять свое мнение. Это ужасно. Понимаю, что у них внутри происходит, какое давление и ломка. Как они бегают из одного конца в другой. И понятно, что они будут еще долго об этом думать.

– Видели кадры уличных разгонов?

– Да. Не могла смотреть без слез. Я всегда плачу, когда вижу что-то такое. Это дикость. Я отказываюсь верить в то, что в это время и в этом месте такое происходит. Скажите, может, это неправда? И я смогу спать спокойно. Может, графика, монтаж? Технологии же сейчас такие.

– К сожалению, не графика и не монтаж. Как и, к сожалению, правда, что ни одно уголовное дело по фактам насилия над людьми со стороны «силовиков» не возбуждено.

– Это просто не укладывается в голове. Я не понимаю вообще, как можно творить такое беззаконие! Я не понимаю, насколько односторонне это все работает. Арестовывают людей на сутки по таким непонятным и надуманным причинам за участие в мирных протестах, а с другой стороны люди творят такое и нет никаких действий. Просто hopeless. И снова надеюсь, что не безысходность.

Как настолько можно вывернуть все в одну сторону и показывать, что одним можно все, а другим – ничего. Показывать, насколько власть лояльна к одним, и насколько давит и угнетает других. Я всегда стараюсь оправдать и найти причину поступков человека. Не осуждаю. Но я вижу, что Тихон присутствует на инаугурации и теперь занимает должность, а Левченко сидит 15 суток за то, что высказывает свою позицию и просто хочет чувствовать себя человеком, у которого есть права. Как это объяснить? Нам настолько открыто показывают, что я вот так отношусь к одним, и вот так – к другим. Человек, у которого обнаружили допинг и которого лишили медали, занимает такой пост. Это самый достойный, кого нашли?

– Вы среди подписантов петиции спортсменов за честные выборы и против насилия. Долго раздумывали?

– Я сама искала выходы, чтобы ее подписать. Изначально понимала, что если что-то такое будет, поддержу. Я и сейчас хочу поддерживать. И с радостью это сделаю.

– Как на ситуацию в Беларуси реагируют ваши коллеги и родители детей, которых вы тренируете?

– Говорю же, это в Беларуси нет «ковида», а тут есть :). Поэтому никто ни с кем особо не общается. Хотя пресса уделяет очень много внимания Беларуси. Пишут и показывают очень много. Наверное, больше, чем за все предыдущие годы существования страны.

Мой муж – американец. И мы много об этом разговариваем. Обычно я с ним делюсь переживаниями и плачу у него на плече. Сейчас у него своя боль – Америка, в которой тоже выборы.

– С бывшими партнершами по сборной общаетесь?

– Немного общаемся с девчонками-гимнастками, кто разбежался по свету. Поддерживаем отношения. И мы много разговариваем на эту тему между собой. Многие из них подписали письмо.

– Как, по-вашему, это все закончится?

– Не знаю, наверное, только политики могут сказать правду. Хотя это неправильно. Политики вообще правду никогда не говорят. Они могут обозначить реальную картину, как и что может произойти. Но мне кажется, без помощи ничего не произойдет. Мне очень нравится, как белорусы себя ведут [на мирных акциях], но я не очень верю, что все может произойти мирным путем. Никогда раньше не видела такого количества позитивных и приятных людей, не получала таких положительных эмоций. Я давно не получала таких эмоций от Беларуси. Это какое-то совершенно другое чувство. Впервые за много лет подумала: «Как хорошо, что я имею такое большое отношение к Беларуси». И мне кажется, что если все делать профессионально, находить законные правильные пути, наверное, можно разрешить ситуацию.

– Думали, когда в следующий раз в Минск?

– Мне очень хотелось быть в Минске этим летом, но не получилось. Вирус наложился на выборы. Так что, наверное, уже следующим [летом]. Надеюсь, приеду в другую страну.

Фото: из архива Евгении Павлиной.