Выбирала Кебича, не нравится Лукашенко, помогает «Витязю». В 90-е она приковывала к экранам ваших мам и особенно пап

Многие залипали над «Уроками Наталии Новожиловой».

На заре суверенитета на белорусском телевидении было очень много классных передач. Некоторые их них стали в итоге культовыми. Например «Уроки Наталия Новожиловой», запустившееся на БТ в 1993-м. Для тогдашнего зрителя происходящее на экране было очень необычно. Стройные красивые девушки в купальниках ритмично двигались под музыку. Так в Беларусь пришел фитнесс. Идею эту принесла минчанка Новожилова, которая за несколько месяцев до этого открыла в столице фитнесс-клуб «Багира». Передача выходила трижды в неделю в течение семи лет. В новом веке Новожилова ушла с экранов, сосредоточившись на развитии «Багиры».

Несколько лет назад Новожилова решила стать депутатом, но ее конкуренткой была Мисс Беларусь-2018 Мария Василевич, которая в итоге и прошла в парламент. Тем не менее рядом с политикой фитнесс-тренер осталась. Была членом «Говори правду», доверенным лицом Татьяны Короткевич и Андрея Дмитриева. А в октябре прошлого года предоставила зал «Багиры» для тренировок гандбольному «Витязю».

В интервью Андрею Масловскому Наталия рассказала о том, зачем решила помочь гандболистам, отношению к власти, выборах 1994 года, поделилась мнением о своем ровеснике Александре Лукашенко и вспомнила, как создавала передачу на БТ.

– Почему решили предоставить «Витязю» зал для тренировок, когда их лишили возможности заниматься?

– Я просто быстро отреагировала. Андрей Кравченко – мой сосед по даче. Много общались с ним и его семьей летом: делали шашлыки, гуляли и отдыхали. Мы вместе там встречали Лену Левченко, когда она освободилась. Очень хорошая обстановка. Хотя в нашем поселке – «Зеленом Бору» – кругом люди системы, юристы, адвокаты. Через дом от меня дом бывшего прокурора Беларуси Снегиря, например. Вот в таком соседстве живу.

Целое лето встречались с Андреем и Костей [Яковлевым]. И когда «Витязь» лишили зала, я была у Андрея. Мы делали шашлыки, пили пиво. И тут Костя приезжает: «Нам запретили тренироваться». Я отреагировал моментально: «Костя, не вопрос. Можете потренироваться у меня. Только у меня нет игрового зала. Только тренажерка». Он согласился.

Для меня свойственно помогать людям. Я просто это не афишировала. Например, вместе с Аней Хитрик мы работали с детками с аутизмом. Также я по воскресениям занималась с детками из детского дома. А мои девочки из клуба «Багира» помогали хоспису. Мне интересно помогать людям. Это у меня в крови. И я просто выпалила автоматом. Никакого хода против системы или кому-то на зло. Случись это год назад, я бы также сказала.

И, если честно, я зал не предоставила просто так. Мы с ребятами просто договорились о большой скидке. Был найден человек, который заплатил деньги, и все.

Интересно, что буквально через день ко мне пришла проверка из ЖЭСа: «Наталья Николаевна, мы не поняли?» Они забрали у меня платежки. Но разве я не могу оказать людям платные услуги? Могу. Мы так и сделали. Деньги проведены через банк, с них официально заплачен налог. Вопросов нет.

– Приходили только из ЖЭСа?

– Только оттуда. Что-то проверить, что-то подсмотреть. Женщины хорошие. Я их знаю. Они люди подневольные.

Не секрет, что у меня очень большие долги. И не по тому, что я плохо работаю. Просто люди сидят дома. А мои клиентки – взрослые девочки. Чьи-то мамы и бабушки. Это моя целевая зона. И их просто посадили дома. И у меня за один апрель прошлого года из 200 человек осталось 20. Клуб пустой. Он работает, свет горит, но в зале два человека, а не 20.

– Коронавирус?

– Да. И что ты не делай, хоть набери молодых девчонок и топлес прыгай, ничего не будет. Люди сели дома. Поэтому я в долгах и меня пришли проверить. Ну и из-за того, что я озвучила свою помощь «Витязю». Я знала, что так будет. Я слишком взрослый человек.

– Как вам знакомство с гандболистами?

– Хорошие ребята. Когда 20 мужчин в зале, это прекрасные ощущения. Во-первых, хорошо пахнет мужским потом. Во-вторых, иногда крепкое словцо услышишь. А в-третьих, они ставят интересную музыку. Да и девчонки мои подвзбодрились. Правда, они им в мамы годятся, но все равно. Признаюсь, думала молодые девчонки пойдут, даже просила ребят сделать рекламку, но не пошли.

* * *

– У многих белорусов мнение о действующей власти резко поменялось после выборов. Что происходило с вами?

– Я все знала с 90-х. «Багира» – первый подобный клуб в Беларуси. И ко мне ходили все: как жены офицеров МВД, так и жены авторитетов, смотрящих за порядком. Женщины занимались вместе и мужья их забирали в одно время. Они видели друг друга.

В клуб ходила жена Юрия Захаренко. Она занималась не у меня лично, но девочки говорили. А ко мне ходила жена Владимира Щавлика [коронованный вор в законе, пропал в 1997-м – Tribuna.com] – Лена. Его дела меня не сильно касались. Я не знала, что он делал и как. Я как-то прочитала про «солнцевскую братву» и думала, что у нас и бандитов особо нет.

Вот мы сейчас сидим в кафе, которое раньше называлось «Вояж». Его хозяйкой была Светлана Эпштейн. А Лева Эпштейн – ее отец – имел авторитетный криминальный статус. Прозвище у него было Бельмо. Я рядом живу и сюда ходила. И я с ней познакомилась. И видела этого Леву Бельмо. Мы общались. Видела здесь и Щавлика.

Так вот однажды девчонки мне сказали: «У Ленки муж вышел на улицу и не вернулся». Через пару дней она пришла вся в соплях, а потом вообще перестала ходить. Понятно же почему не вернулся. У нас не Изумрудный город, где на небо можно улететь по взмаху волшебной палочки. Я поняла, что люди пропадают не просто так. Их убирают таким способом. Я возмущалась, когда что-то случилось со Щавликом, когда пропал Захаренко. Так не должно быть. Даже если люди бандиты, у нас есть законы. Их надо судить. А не так, что они просто исчезают.

Пару лет назад я баллотировалась в депутаты и уже тогда почувствовала, что в стране грядут перемены. Когда собирала подписи на выдвижение, я впервые узнала, что такое давление. Я ходила по квартирам… Увидела, как живут старики, и у меня подскочило давление. Есть обеспеченные, но это одни на 50. Остальные: запах, еды нет, пенсия маленькая, лекарства без льгот… Во мне это копилось и стало плохо. Я честно собрала все подписи, а потом узнала, что на моем округе баллотируется [Мария] Василевич, и поняла, что у меня шансов нет.

Парадоксально, но за меня все подписывались. Открывают дверь: «О, Новожилова!» Они не видели во мне политика, а видели своего человека из телевизора! Хорошего, доброго человека. Они понимали, что у меня зла нет. И я себе ничего не возьму.

Однако я была уверена, что меня не допустят. В итоге так и получилось. Сказали, что часть подписей не действительна. Хотя я лично вписывала каждую! Но нужно было просто расчистить дорогу для Василевич. Как-то зашла в семью, где есть учителя. Они признавались, что их собирали в школе и заставляли подписываться за Марию. Я в 64 года ходила сама, а она – девочка, которая годится мне во внучки, – сидела дома пока за нее так собирались подписи.

Я тогда возмутилась и поняла, что так дальше быть не может, что грядут перемены. И я была уверена, что вскоре у нас все поменяется. Что Лукашенко не будет президентом. И когда я увидела список тех, кто хотел участвовать в выборах, почувствовала, что вот этот момент. И когда все случилось [насилие со стороны силовиков – Tribuna.com], я просто была в шоке. Не думала, что в XXI веке будет столько агрессии на людей, которые честно требуют свои голоса.

Я голосовала неподалеку отсюда. И к восьми вечера пришла узнать результаты. Меня чуть ли не с милицией выгнали за территорию. Я этот кошмар увидела воочию. Я участвовала в выборах спустя долгое время. И когда увидела кошмар, во мне все обострилось. И это уже бесповоротно.

– В 2020-м вы были доверенным лицом Андрея Дмитриева. Как это случилось?

– Несколько лет назад я познакомилась с Татьяной Короткевич на каком-то женском форуме. Она мне очень понравилась. И внешне, и вообще все. Она молодой перспективный политик, честная. И Татьяна стала ходить ко мне в клуб. Вообще многие вещи в моей жизни происходят благодаря моему клубу. В зале раздетая женщина смотрится по-другому. Она родная и близкая. Ты ее можешь потрогать. Возникает близкое общение. Вскоре я стала приходить на заседания «Говори правду». Познакомилась со всеми. И даже как-то была доверенным лицом Короткевич, когда она избиралась в депутаты. А сейчас стала доверенным лицом Андрея Дмитриева.

Он мне понравился. Я читала, что о нем писали, но относилась к нему так, каким видела. Понятно, что я голосовала за Дмитриева, но когда мы собирали подписи, мы работали вместе. Стояла наша палатка, Виктора Бабрико, Валерия Цепкало и Светланы Тихановской. И я всем, кто подписывался за Андрея, я говорила: «Ребята, а теперь за Тихановскую, за Бабарико». Нам надо было дать возможность попасть на выборы всем, чтобы консолидировать силы. И ребята из команды других кандидатов вели себя так же. Один за всех и против одного человека, который уже давно должен быть сменяем. Это нормально. Я, например, от Лукашенко уже устала.

– Вас не смущали противоречивые истории о Дмитриеве из его прошлого? Например, то, что в 2010-м он сотрудничал с КГБ.

– Я читала Некляева. Он для меня уважаемый поэт. Его тексты поют все заслуженные наши артисты. Не знаю, зачем он пошел в политику, но почему бы и нет. По закону можно. Политиком может стать любой человек. Хотя я считаю, что это неправильно. Политики – это определенная каста людей, которая с юности готовится и учится управлять людьми. Ничего хорошего, что в Украине пришел артист. Зеленский хороший парень, но президент – это профессия и ответственность.

В общем, я читала обоих. А что там на Площади произошло, я не знаю. Но с другой стороны у него забрали жену… Когда тебе говорят, что сделают что-то с твоими близкими, ты готов сказать все, что угодно. Нормальные люди это понимают. Есть же элементы давления. Силовики давят не на тебя лично, а на тех, за кого ты готов отдать жизнь: на жену, ребенка, родителей.

Да и Андрей тогда был на десять лет моложе. Ему было 30 – совсем еще пацан. Он только женился и все такое.

– Как вам его поведение сейчас?

– Сейчас он политик. Такому политику в новом правительстве должно быть место. Политика – это дипломатия. Надо провести переговоры так, чтобы добиться своего. Нужно лавировать и договариваться. Андрей это делать умеет. Да, это, может быть, выглядит продажно, но это политика. Я вижу в нем большого политика. Он растет, он на это учился. Мне нравится. Смотрю его стримы: нарабатывает риторику. Андрей молодец. Он чувствует конъюнктуру, находит нужные слова. И он правильно думает.

* * *

– Когда вы решились подписать письмо спортивной общественности за честные выборы и против насилия?

– Решение приняла мгновенно. Подпись номер один у Андрея Кравченко, а подпись номер два должна была быть моей. Но я слишком трудно «общаюсь» с гаджетами. Я динозавр. Он сказал, что сбросит ссылку. Я начала тыкать – ничего не получается. Потом завозилась, а люди стали подписываться. Через пару дней Андрей встречает: «Наташа, где подпись?» Стала объяснять, что ничего не понимаю :). В итоге через неделю приехала к нему: он все ввел, а я только на кнопку нажала.

Ни один из пунктов письма вопросов не вызвал. Они общеприняты и абсолютно нормальны. За новые честные выборы, против насилия и за освобождение политзаключенных. Если начинать общаться, то как иначе? Я за это. И я за спортсменов. Я сама спортсменка [Новожилова мастер спорта по спортивной гимнастике – Tribuna.com]. Мы проходим очень тяжелый труд. Знаем всему цену. Нас очень сложно купить. Результаты не покупаются. И олимпийскими чемпионами не рождаются, а становятся. Мы все кем-то становимся: чемпионами, подлецами, президентами и так далее.

– Самая странная реакция на вашу подпись?

– Не было никакой реакции. Хотя у меня очень разное окружение. Даже рабочие люди есть, которые приезжают ко мне на участок и помогают покосить траву или сделать что-то еще. И они также думают. Они категорически против того, что сейчас происходят с людьми. Просто они не имеют возможности об этом заявить громогласно.

А вот среди моих сверстников есть вопросы. Я написала в чат одноклассников и одногруппников по институту. Мы одногодки. А они мне говорят: «Наташа, ты чего? Нас все устраивает! О чем ты говоришь? Мы уже сидим спокойно и в землю смотрим». Я такое состояние называю три-Д – донашиваем, доедаем, доживаем.

– Мне Владимир Довженко эти же слова говорил.

– Я лет 20 употребляю эту фразу. Девочки говорят: «У меня [пенсия] 350 рублей, у мужа – 400. Все устраивает». «А на море?» – спрашиваю. «А на фиг нам это море? Мы на даче». – «Хорошо. А на зубы?» – «А на фиг зубы! Мы без зубов будем». Вот такой у людей менталитет. Им хватает, их все устраивает. И потерять эти 350-400 рублей, которые когда-то были 200 долларами, а теперь 150, им страшно. Поэтому за флажки они не выходят и за буйки не заплывают.

* * *

– Вы говорите, что в этом году голосовали впервые после долгой паузы. Когда это было?

– В 1994-м. Голосовала за Вячеслава Кебича.

– Почему за него?

– Моя любовь – Машеров. Я не знаю, почему у нас везде Ленин стоит, но нет памятника Петру Мироновичу. Мне кажется, он для Беларуси сделал намного больше, чем Ленин. Он воевал, был в партизанах, освобождал страну. Он наш герой. Он был лидером. Пусть он и был председателем КПСС, но это наш земляк. И это тип моего мужчины.

Я знакома с Наташей Машеровой и ее дочками. Я очень была рада, когда она заявила, что будет баллотироваться в президенты. Но ей объяснили «ху из ху» и она быстро покинула территорию [в 2001-м дочь Машерова Наталья объявила о том, что будет участвовать в выборах, но потом изменила свое решение – Tribuna.com]. Я была в доме Машерова, видела кресло, где сидел Петро Миронович.

Теперь что касается Кебича. Меня и Шушкевич устраивал, но у Кебича была хватка. Мне кажется, он был бы очень хорошим президентом. Но короля делает свита. Ты умный? Набирай профессиональных людей и советуйся с ним. Если у меня в клубе что-то идет не так, я подхожу к администратору и спрашиваю: «Как считаете, что делать?» Он постоянно с клиентами работает и знает, что им надо.

– Многих отпугивало его партийное прошлое.

– Меня это не волновало. Понятно же, что эта партийная номенклатура не могла так быстро исчезнуть. Ну и надо понимать, что со временем люди из КПСС трансформировались. Люди менялись, взрослели, пересматривали взгляды. Это не переобувание. Самое тупое в 60 лет думать так же, как в 20.

Кебич был современных взглядов. У него были хорошие подвязки и авторитет. И мне кажется он не собирался так узурпировать власть и тянуть все на себя.

– Позняк вам вообще не заходил?

– Я знала про Народный фронт, но я женщина и на мужчин смотрела так: нравится или нет. Если мужчина нравится, я буду его слушать. Вот вы мой типаж, а Позняк – нет. И чтобы он не говорил, мне не заходило. Не могла ничего сделать с собой. Но он хорош был. Потому что эти КПСС и дедушка Ленин за 70 лет уже достали.

– Каким помните Лукашенко?

– Я на него вообще не обращала внимания. Узнала о нем только когда избрался. Тоже не мой тип мужчины. Для меня имеет значение голос, внешний вид, прическа. А у Лукашенко… В общем, не мой типаж.

Да и я тогда свой клуб делала. Была фитнесом увлечена.

– Был период, когда вы его поддерживали. За что?

– Не поддерживала. Еще в 90-е несколько раз брали интервью. Это было до того, как у меня раскрылись глаза о том, кто такой Лукашенко.

Он был весь такой спортивный: на лыжах гонял, в теннис играл, футбол, хоккей. Думала, что нормальный президент. Спортивный такой. Шушкевич таким не был, Кебич – тоже. И как человек из спорта я видела человека нашей темы. Прямого, конкретного, который любит трудиться и честно побеждает в борьбе. Думала, что он не из тех, кто ставят другим подножки или подрезает крылья на старте. И если проиграл, принимает это, а не прибегает к помощи судей, которые говорят: «А нет. Он все равно победил». Поэтому в какой-то момент обрадовалась, что пришел человек из народа, который любит спорт. А оказалось, что нет. Что у него свои правила. В спортивную команду такого человека брать нельзя.

– Лукашенко сейчас почти столько лет сколько и вам.

– И дни рождения у нас рядом. У меня есть ощущение, что я его чувствую. Мы были октябрятами. Я помню ощущения, когда мне вешали звездочку. Потом была пионерская клятва. Я помню, как мне старшеклассники повязывали галстук и как у меня потели руки от волнения, и как я забывала текст клятвы. Как и я, он вступал в Комсомол. Он прошел через стройотряды и «картошку». Поэтому я практически могу рассказать, как он жил. Мы все жили тогда одинаково.

Что касается его внешнего вида, то выглядит он как мои одноклассники в 65 лет. Мне не нравится, как он выглядит. Александр Григорьевич очень много веса набрал. Он занимается спортом, а жеребец должен быть поджарый. Но из его последнего интервью, где собака бегала по столу, мы увидели, что он любит драники, сало, мачанку – обычную деревенскую пищу. От этого не худеют.

Мне кажется, что Лукашенко очень плохо спит. Он постоянно в состоянии стресса. Не может понять, что случилось. В какой момент он расслабился. Вероятно, думал, что так будет всегда, но забыл, что мир идет вперед. Я по себе это понимаю. Когда я плотно контролирую клуб, все в порядке. Как только расслаблюсь – х###кс [бац], извините, затрещало. Если ты за что-то взялся, ты должен жить этим. Тяжело? Побудь один-два срока и отдай другому. Пусть другие попашут. Ты же не родился президентом. Тебя народ выбрал на эту работу. Но если взял на себя такое моноруководство, то не имеешь права провалиться хоть где-то.

Но ведь охватить все на свете невозможно. Ты не можешь разбираться во всем: и как танцует балет, и как работает электростанция, и как лечат врачи, как делается колбаса и так далее. И я могу сказать, что ему очень тяжело. Все понимает и видит, но не видит выхода из положения.

Вот я сейчас отдаю клуб, но не переживаю. Потому что знаю, я – Новожилова. Я сделаю другой. Я не хочу делать вид, что все нормально, когда лодка тонет. Нет смысла вгонять себя в долги, делая вид, что все хорошо. Не получилось. Окей. Сделаю еще. Не надо все время показывать, что ты на волне, когда все тонет.

А у Лукашенко рядом команда, которая пока еще на него смотрит. И он перед ними, имея безумный артистический талант (уверена, Александр Григорьевич мог бы быть хорошим актером), говорит, что он с ними. И он не должен упасть перед ними. В принципе, это хорошее качество. Человек не сдается до конца.

– Вы как-то получали от него почетную грамоту за вклад в развитие здорового образа жизни.

– Было такое. Только не от президента страны, а как от президента НОК. Подписывал грамоту Ананьев – замечательный был министр спорта. Прекрасный. Профессионал. Есть министры, которые пришли-ушли, а есть те, кто хорошо знает спорт.

– У вас была личная встреча с Лукашенко?

– Была, но не совсем личная. Вскоре после своего избрания президентом, он собирал спортивную общественность. Все происходило в овальном зале. Я зашла, он мне: «Наталья, садитесь». Кругом тренеры, руководители отраслей. Он знакомился. Входил в дела спорта.

– Ощутили харизму?

– Нет. Он тогда был совсем другим. Мне кажется, он еще тогда людей слушал. Я помню, что тренеры выступали, что-то говорили ему. А сейчас как не покажут его встречи, все сидят, опустив голову, и что-то пишут. А говорит один человек.

* * *

– Идею передачи «Уроки Натальи Новожиловой» вы подсмотрели на старой кассете с Джейн Фондой, а окончательно решились после поездки в Швейцарию, где увидели, как неэмоционально работал тамошний тренер. После чего поняли, что можете сделать лучше и отправились на телевидение. Легко ли было продавить вашу идею?

– Очень! Спортивной редакцией БТ руководил тогда Владимир Борисович Шпитальников. Я приехала к нему и рассказала, что у меня есть команда девочек, которые давно занимаются фитнесом в моем клубе «Багира». Что есть классные костюмы, купальники. Что фитнесс набирает обороты. Кроме того, у меня был готовый формат в голове. Я уже тогда видела, что конкретно хочу.

Шпитальников выслушал и собрал совещание, на котором сказал: «Вот есть Наташа и ее проект. Кто возьмется?» Руку поднял режиссер Владимир Исат. Обязательно хочу, чтобы про него написали. Он очень классный режиссер. Всю свою славу на счет передачи делю с ним. Очень талантливый человек. Танцевал когда-то в «Ровеснике». Понимал специфику работы. Мы с ним очень быстро все сделали. Я составляла программы, ночами мы репетировали, чтобы было синхронно. А дело ТВ было снять, смонтировать и пустить в эфир.

– Кто были те девочки, которые работали в кадре с вами?

– Иногда тренеры, иногда девочки, которые занимались. Но были и приглашенные гости: Инна Афанасьева, Валера Дайнеко, ребята-культуристы. Звезды не только у меня снимались, но и занимались в моем клубе.

– Они тоже репетировали «танцы» или работали без подготовки?

– Репетировали. И по несколько раз! Другое дело, что программу я для них делала не очень сложной. Зрители же больше смотрели на самого гостя, чем на то, что он делает. Плюс мы разговаривали по ходу дела. Я понимала, что если начну что-то спрашивать у той же Инны Афанасьевой, когда мы будем активно работать, это будет не очень хорошо выглядеть. Поэтому с ней мы разговаривали, когда она в спокойной позиции лежала на боку и поднимала ножку :).

– В одном интервью вы говорили, что первым оператором передачи был Владимир Новицкий. Это правда?

– Видимо, в газете немного не так написали. Новицкому нижайший поклон. Фактически Володя меня на телевидение и привел. Я только клуб «Багира» открыла. Он услышал и снял обо мне программу. И когда я вернулась из Швейцарии, позвонила ему. И именно он меня привел к Шпитальникову.

Володя мой любимый комментатор. Круче никого нет. Такого профи я не помню в Беларуси. Я его обожаю. Его высокий рост, его тембр голоса.

– Сейчас он ушел и о нем даже не вспоминают. Даже фильм не сняли.

– Ничего не знала об этом. Считаю что, он заслужил, как я говорю, памятника при жизни. Он достоин стенда на телевидении. Должен вести курсы, делиться с молодежью опытом. Это очень обидно.

Оператором у меня он не был. Телевидение выделяло режиссера, звуковую аппаратуру (но микрофон был мой – отдала за него больше 900 баксов), свет и всего одну камеру. Для съемки одного человека этого хватало, а у меня бывало по девять человек участвовало. Поэтому брала дополнительно и свет, и камеры. Помогала мне компания «Дайнова».

– Где еще, кроме клуба «Багира» и студии на Макаенка снималась программа?

– Локаций было море! Мы снимали на «Боровой» на аэродроме, например. Рядом самолеты крутят пропеллеры, дует ветер, а мы пляшем. Чертовски красиво. Мы снимались в парусном центре, снимались в бутиках, магазинах, снимались в «Медисоне».

Я все время искала новые ракурсы. И пробивались места легко. Даже на дискотеке «Ксантия» снимались. Знаете, где она была?

– Нет.

– Там, где ритуальный зал Дома офицеров. Помещение все в мраморе, а в центре место, где ставился катафалк и проходило прощание с достойными людьми. Но это 90-е… Дому офицеров надо было выживать. И они сдали это место под дискотеку. Люди танцевали там, где еще недавно стояли гробы.

После выхода моей программы туда повалили люди. Всем хотелось узнать, когда будет еще аэробика. Мои программы прибавляли рейтинги местам. Поэтому договаривались просто. Говорила, что в программе будет реклама и люди откликались.

На телевидении были не против. Лишь один раз случился конфликт. Сняли две программы на «Шайбе» [дискотека, позже West World Club – Tribuna.com]. Но я не заметила, что на стене висел плакат «Тойоты». А ребята с телевидения заметили и решили «снять» с «Тойоты» восемь тысяч долларов за рекламу. Но в компании сказали, что им это не надо. Тогда канал отказался ставить передачи в эфир. Володя Исат хотел их спасти, но надо было вручную на каждой секунде «замазывать» этот задник. Это очень долгий проект.

Как-то снимали в диско-клубе «Юла» передачу с облегченными штангами. Если честно, я сейчас не понимаю, зачем мы это делали. Ведь у людей дома штанг под кроватью нет. Мне надо было показывать доступный фитнес, но тогда почему-то решилась на штанги. Вот хотелось. Отработали. Я вся в поту, ребята – тоже. И тут Володя подходит: «Наташа, звук отошел. Программа без звука снялась». Подложить звук под мою живую программу невозможно.

Штанги не такие тяжелые – килограмма по три, но если 30 минут их тягать, нагрузка все равно приличная. Тем не менее, разворачиваюсь к ребятам: «Второй дубль». А они стоят, с них течет, и уставились на меня. «Ребята, взяли бревнышко, как Ленин, и понесли». И мы сняли еще один дубль.

– Никто не умер?

– Нет. Ребятки молодцы :).

– В конце передач вы просили людей писать письма. Их много приходило?

– Ой! Навалом. Особенно солдаты и зеки писали. Мне говорили, что это было самое главное эротическое шоу в нашей стране. Смотри. Девочки в купальничках, с точеной фигуркой, ложатся на пол и начинают делать движения ножками и попками :).

Люди писали разное. Пришлите деньги на кроссовки, я тоже хочу спортом заниматься. А дайте номерок Сюзи [одной из соведущих шоу – Tribuna.com]. А что за блондинка, которая слева от вас стояла в таком то выпуске? А дайте номерок.

– Отвечали?

– В основном тем людям, которые спрашивали, как можно на курсы приехать, как стать тренером и так далее. Отвечала на профессиональные письма.

– Вам мешала популярность?

– Нет. Я всегда к ней относилась нормально. Звездной болезни у меня не было. Я и не стеснялась ее, и не выпячивала себя. Я адекватный человек. Я разграничиваю популярность и известность. Так вот я не известный человек. Я популярна благодаря телевидению. Телек делает чудеса и я это адекватно понимала. Признаюсь, иногда пользовалась этим, когда надо было с кем-то договориться. «Здравствуйте, я Новожилова. Можно с вами поговорить?» – «Да, приходите». Но не более того.

– Я правильно понимаю, что за семь лет существования передачи, вы ни разу не получили гонорар?

– Да. Между мной и телевидением был договор: я снимаю программы без денег, а мне за это разрешают поставить задник «Багира», рассказать о клубе и пустить бегущую строчку. Я понимала, что работаю на свой имидж.

– В 2001-м году передачу закрыли. Вы как-то признавались, что не прочувствовали момент, когда нужно ее реформировать. Совсем не пытались что-то изменить?

– Сменилось руководство телевидения. Главным стал господин Рыбаков, которого потом посадили. Он в кабинете мне четко сказал: «Найдешь спонсоров, будешь работать. Слишком много рекламы». Говорила, что готова работать без рекламы вообще, но он не согласился.

Считаю его назначение ошибкой Александра Григорьевича. Не знаю, кто ему его посоветовал… Рыбаков был слишком молод и непрофессионален. Он пришел и наворотил делов: много жизней людям поломал, программ закрыл и попался на взятке потом.

– После «Уроков» у вас было еще несколько ТВ-проектов, где вы были приглашенной звездой.

– Сперва был проект «Две звезды», где надо было петь. Я даже уроки пения брала специально. Я дружу с Алесей и Анатолием Ярмоленко. Приходила к ним и они мне помогали. Алеся помогала одеться, держаться на сцене. Мне понравилось.

Потом был шикарный проект катания на водных лыжах. Участвовали я, Вова Ухтинский со своим животиком и цыгаркой, которую курил постоянно, и Оля Барабанщикова. Она недавно завершила карьеру и победила нас. Но вообще хорошее шоу получилось.

– Вы много общались со многими белорусскими знаменитостями, с кем-то дружили. Как сейчас относитесь к тем из них, кто поддерживает действующую власть?

– Абсолютно адекватно. С той же Алесей мы эти темы не поднимаем. Это очень дорогие мне люди, которые сделали для Беларуси так много, что их обвинять и упрекать я просто не имею права. Тем более у каждого свои доводы.

Я знаю одно, что если бы эта система не закручивала так гайки, люди были бы гораздо смелее и охотнее бы высказывали свое мнение. А сейчас все замкнулись. Мне обидно, что любой известный человек боится что-то сказать. Это самое ужасное. Люди боятся сами себя, друг друга. Политика нашего государства внесла в людей больше раздрая, чем что-либо еще.

Недавно украшала снеговика и хотела на него красную косынку надеть и тут прилетела мысль, что накажут. Я себя ненавижу за эту мысль! Я ненавижу государство за то, что оно сделало так, что я перед выходом на улицу думаю: надеть красный шарф или нет! Это называется маразм. Я не понимаю, как можно людям в голову это вбить?!

Я в восторге от Лики Ялинской [Анжелики Агурбаш – Tribuna.com]. Она умничка. Я понимаю, что из России можно говорить все, что угодно. Но высказалась она [имеет ввиду реакцию певицы на смерть Романа Бондаренко – Tribuna.com]. У нее трое или четверо детей. И Ромой Бондаренко мог оказаться ее сын. А девочкой, которую изнасиловали, могла оказаться ее дочка. Она как мать правильно себя ведет. Нет чужих детей. Это моего сына убили. Рома Бондаренко – это мой сын. Просто по стечению обстоятельств мой сын там не оказался.

Белорусы всегда сопереживали друг другу, но сейчас они стали принимать все еще ближе. Раньше как было? Своя рубашка ближе к телу. А сейчас – чужая рубашка могла быть твоей.