Будущий тренер сборной видел талант, Седнев хвалил, а он закончил в 19 с футболом и стал кэпом самой крутой беларусской команды в кибере

Говорит, что неплохо зарабатывает.

Антон Бурко не стал большим футболистом. Хотя и очень хотел. Уроженец Бобруйска был хорош в своем возрасте и попал под крыло Михаила Мархеля в «Суворовце» и РУОРе. Однако частые травмы не позволили полузащитнику раскрыться. На счету футболиста всего девять матчей за основу «Белшины». В 2016-м он на сборах получил тяжелую травму, с которой промучился почти год. В итоге закончил карьеру и стать киберспортсменом.

Сейчас Бурко знают под никнеймом boX. Он капитан команды Nemiga по Couter-Strike, которая входит в топ-30 мирового рейтинга. В «контру» экс-футболист профессионально играет уже четыре года и хочет со своей командой войти в топ-15. Уверен, что это возможно.

В интервью Андрею Масловскому boX рассказал, как одновременно занимался танцами и футболом, работе с Михаилом Мархелем, дебюте за «Белшину» и тяжелой травме, которая предопределила уход в киберспорт, заработках геймера и реакции на слово «задрот» в свой адрес.

– Как ты попал в футбол?

– Футбол нравился с детства. Много играл во дворе. Получалось неплохо и захотел пойти по этой дорожке. Занимался в бобруйской ДЮСШ-5. Условий особо никаких не было. Поле – настоящий кочкодром. Но я больше занимался не в футбольной школе, а во дворе с пацанами.

Футбол был моим образом жизни. В школе на каждой перемене играл в мяч, после школы играл в мяч, потом полтора часа тренировки, после которой я шел во двор и снова играл в футбол.

– Как родители реагировали на это?

– Хорошо! Ребенок играет во дворе в футбол. Что в этом плохого? Тем более с учебой никогда проблем не было. Мама учитель, поэтому все было нормально. Да и мне хватало того, что давали на уроках. Хватало мозгов что-то запомнить и придумать ответ, когда меня вызывали к доске. В принципе, я никогда толком и не учил ничего. Понятно, стихотворения учил, что-то читал, но в основном хватало урока. Сидел на фокусе и запоминал все, что надо.

– Мама была учителем чего?

– Всего, но в основном математики и физики. Но поработала она и учителем химии, и русского языка, и даже завучем была. Но основная специальность математика-физика. И математика была у меня любимым предметом.

Вообще я попал в футбол поздно – лет в десять. Чего тянул? Как-то не было понимания того, что надо идти и заниматься. Играл во дворе, учился в школе с уклоном в искусствоведение, где очень много времени занимала учеба. У нас было по восемь обычных уроков, а потом еще и танцы. Свободного времени было мало.

До шестого класса я танцевал в школьном ансамбле. Было интересно: танцы разных направлений, поездки в Польшу с концертами, выступления в Беларуси. Не скажу, что мне это нравилось, но получалось неплохо. Да и футбольные тренеры говорили, что танцы для футбола это очень хорошо. Они здорово влияют на пластику и координацию.

Я так совмещал до середины шестого класса, а потом понял, что стало тяжело и перевелся в обычную школу. Учителя по танцам просили этого не делать. Потому что во многих номерах я играл важную роль. Меня уговаривали, просили остаться хотя бы до конца учебного года, но я уже принял решение и ушел. Нужно было разгрузить время для футбола. Просто я уходил из дома в восемь утра, а возвращался в девять вечера. Было тяжело и я решил, что хватит.

– В каком районе Бобруйска ты вырос?

– Мы жили в «Авиагородке». Обычный спальный район. Там есть воинская часть, где было (наверное и сейчас есть) футбольное поле, на которое иногда приезжала тренироваться основная команда «Белшины». Помню, ходил смотреть, бегал за мячиками. Что интересно, позже, на этом стадионе иногда тренировался и сам.

– Главное воспоминание детства, которое связано с «Белшиной»?

– Игру братьев Градобоевых и других легендарных игроков не помню. Но порой в памяти всплывают полные трибуны «Спартака». А осознанно я начал смотреть футбол начал в 2005-2006 году. К тому времени команда сменилась, стала вылетать в первую лигу, где, правда, выигрывала у всех.

Кстати, вспомнил. Я порывался пойти на футбол раньше десяти лет. Лет в семь-восемь приехал на «Спартак» записываться в секцию. Подошел тренер, посмотрел на меня: «Ты какой-то маленький, щупленький. Да и учишься во вторую смену. Не подходишь». Пошел обратно. Года два не думал об этом, а потом друг как-то позвал с собой. Я и пошел. И на первой же тренировке за меня «зацепился» Эдуард Владимирович Градобоев. И когда он стал говорить родителям, что у меня получается, что я должен заниматься дальше, что могу зарабатывать этим на жизнь, понял, что хочу стать футболистом.

Через несколько лет попал команду «Суворовец», которую собирал Михаил Мархель на базе Суворовского училища. Там я окончательно понял, чего хочу. Правда, через год сказал тренеру, что хочу уйти. Мне не нравилась эта военщина, которая у нас была. Тогда меня перевели в парнат РУОРа, где отучился до выпуска.

Этот период был очень классным в жизни. Михал Михалыч работал с нами лет пять. И у нас была одна из лучших команд в стране. Уровень конкуренции и тренировок был высоким.

– Мархель как-то говорил, что ты мог добиться большего в футболе и из-за того, что у тебя не получилось, он переживает.

– Мне кажется, он и относился ко мне, как к таланту. Видел, что у меня может получиться, но мои постоянные травмы в возрасте от 15 до 17 лет… Летели колени. Два месяца лечишь колено от несерьезной вещи типа надрыва боковой связки, возвращаешься, месяц работаешь, а потом снова в лазарет и так все два года. Самое обидное, что получал травмы на ровном месте. Бежишь, что-то хрустнуло в колене, – все. Не знаю, из-за чего так было – быстрый рост, телосложение, генетика или что-то еще. Из-за этого Михаил Михайлович не смог мне дать, что хотел. А я не смог этого получить. Я многое упустил за два года. Самое интересное, что в 17 лет, когда мы расстались, все прошло. У меня получилось избавиться от этих нескончаемых травм и набрать неплохую форму в дубле «Белшины».

– Как тебе его работа в сборной?

– Судим по результату. Его нет. Значит, слабо. Не получилось у него. Мне немного кажется, что он был не на своем месте. Он работал с детьми, с молодежкой, а тут взрослые футболисты. Почему-то есть такое ощущение.

* * *

– Твой дебют за основу «Белшины» состоялся в ноябре 2014 года.

– Вышел за десять минут до конца на замену. Играли с «Днепром». Не знал, что выйду, просто понимал, что мне должны дать шанс в конце сезона. Александр Седнев перед выходом дал установку и сказал: «Получи удовольствие».

– Получил?

– От антуража и дебюта – да. Но физически было очень тяжело. Задышался почти сразу. Матч был тяжелым. Нужно было много бегать. И за десять минут задышался так, словно весь матч отбегал.

Сразу понял, что я теперь во взрослом футболе. Когда за две минуты пару раз пробежал по 70 метров, ноги подсели сразу. Понял, чтобы играть здесь, надо прибавлять. Потому что в том состоянии, в котором находился тогда, играть в «вышке» был не готов.

– Какие впечатления остались от работы с Седневым?

– Хороший тренер в плане тактики, общения и психологии. Сильный и уверенный в себе. Но мне кажется, что он чересчур эмоциональный во время игр. Ему стоит над этим поработать, если еще не сделал.

Сезон-2015 был лучшим в плане моей физической готовности, но «Белшина» шла в зоне еврокубков и мне не очень повезло. Команда была сильная, классный коллектив с неплохими исполнителями. И ставка на результат, которая была, сыграла мне во вред. Молодого игрока выпускать в такой период... Должен быть молодой игрок, который готов на 100 процентов давать результат. В моем случае это было не так. Нужно было добирать, но мне не дали даже шанса проявить себя. Если бы не борьба за еврокубки и тройку, то было бы гораздо больше игрового времени.

– С кем боролся за место в основе?

– Украинцы Илья Галюза, Саша Батищев и Сергей Рожок.

– Серьезные ребята.

– Можно было сказать «без шансов», но по моим ощущениям у меня шансы были. Если не считать опыта и физическую готовность, которую набрал бы через игры, я сильно не проигрывал в конкуренции. Но и Седнева тоже можно понять: выпускать молодого в такой период тяжело.

– Какими были отношения с конкурентами?

– Нормальные. Я не конфликтный человек. Умею слушать и знаю, кого надо слушать и когда. Понятно, что определенные поучительные моменты были. Когда на тренировке Саше Шагойко, к примеру, локтем заехал, он пихал. Но вообще не жил с ними в гостинице и не часто видел их в неформальной обстановке.

Меня сильно поддерживал Сергей Рожок. Относился ко мне как к младшему брату. Помогал, на тренировках подсказывал. Я эту поддержку чувствовал и мне ее было достаточно. В общем, было комфортно. Никаких проблем не испытывал. Старался брать с них пример в плане отношении к работе и так далее.

– Твой самый памятный разговор с Седневым?

– В начале сезона 2015 года, через четыре-пять туров он ко мне подошел и начал говорить что-то такое: «Антоха, я вижу, как ты работаешь. Вижу, что тебе тяжело физически, но ты молодец». Мне на тот момент даже показалось, что он извинялся немного за то, что я не выхожу. Мол, понимаю, что ты можешь, что ты хочешь, но извини, сейчас невозможно.

– Он любитель поучить жизни молодых.

– Как-то остановил меня с минералкой… Я до сих пор не совсем понимаю, что в ней такого плохого. В общем, меня словил, сказал, что это не профессионально и на месяц отправил в дубль.

– Может, это утром было и он подумал, что ты после вчерашнего?

– Нет. Таких историй со мной не было. Думаю, у него было просто какое-то непростое отношение к минералке :).

– Потом старался ему с минералкой на глаза не попадаться?

– Я вообще считал, что молодому, который только-только пришел в основу, лучше лишний раз не пересекаться с тренерами, чтобы они не сказали почему майка мятая или что-то такое. Поэтому я лишний раз старался не попадаться на глаза :).

– Самый безбашенный футболист «Белшины», которого ты видел?

– Ярик Богунов приходит на ум первым. Его приколы? Обычные затравочки и шутки. Ничего особого не запомнилось. У нас были довольно-таки близкие отношения. Мы даже с ним сломались в Турции вместе. Позитивный и немного чудной человек.

– Была история, будто бы он напился и бегал по гостинице «Юбилейная», где базируется команда.

– Слышал об этом только через прессу. Не знаю, насколько это правда. Но знаю, что тогда у него был очень тяжелый период в отношениях с руководством. Некоторые вещи могли приукрасить.

– К нему были вопросы на счет нарушения режима?

– Как и ко всем футболистам, но ничего серьезного. Вообще, я считаю, что если человек выходит на поле и хорошо делает свою работу, то на остальное можно закрыть глаза.

– А если он совсем нарушает?

– Это его образ жизни. Ни за одним футболистом ты не уследишь. И пытаться изменить человека в 25 лет не совсем правильно. Ну ок, закроешь ты его в гостинице и дальше что? Он же все равно найдет способ зачудить. Но если он при этом хорошо играет, это его дело. Если же он не выполняет работу, то тогда, конечно, надо с ним расставаться.

– Как бобруйчане относятся к репутации гостинцы, про которую постоянно рассказывают какие-то дивные истории?

– А какие дивные истории? Постоянные драки у ресторана и все. Это, наверное, обычное дело для таких мест. Перед играми или на сборы я заезжал в гостиницу и бывало страдал от этих драк. Если спать не хотелось, смотрел с балкона, как дерутся. Если хотелось, закрывал окно и в кровать.

– При тебе в руководстве клуба были Геннадий Варакса и Алексей Стольный.

– Своеобразные люди. Как бы не наговорить ничего лишнего :). Про Вараксу мало чего могу сказать. Все мои разговоры о контракте, игре и всему остальному были в основном со Стольным. Варакса, по-моему впечатлению, особого отношения к команде не имел. Он не разговаривал с футболистами, никогда не заходил в раздевалку. Такой теневой директор. В основном все вопросы решал Стольный. О жизни команды он знал больше. Стольный – такой русский мужик, у которого через слово мат. Босс, который за всем следит, всем пихает и все знает. Но признаюсь, я старался ему не доверяться.

– В 2016 году в клуб приходят инвесторы и заявляют о новой «Белшине». Как воспринимал этот процесс?

– Было обидно за команду, которая в предыдущем чемпионате стала четвертой. Был очень классный коллектив, потенциальные еврокубки. Мне было неприятно, как обошлись с пацанами. Саня Шагойко отыграл в «Белшине» огромное количество времени, а с ним так поступили.

Со стороны для меня как футболиста, ничего особенного не происходило. Пришли новые тренеры, футболисты – нужно было доказываться свою состоятельность. Намеревался сделать это, но на сборах сломался… и не получил от руководителей никакой поддержки. Я остался со своей проблемой один на один.

– Зарплата хоть больше стала?

– Стала, но я бы не связывал это с приходом этих людей. На тот момент мне уже и так надо было платить больше. И если бы они не пришли, у меня была бы точно такая же зарплата.

– Сколько получал?

– 500 долларов. По старому контракту было меньше – долларов 200. На что тратил? Родителям отдавал, на бутсы и минералку :).

– Я так и не понял, что за тренер Владимир Ежуров. Ты успел?

– Тоже не понял. Довольно-таки странная личность. Анализируя то время, что с ним поработал, могу сказать – он Курбан Бекиевич Бердыев на минималках. Это выражалось в поведении, говоре, постоянных разговоров про «Рубин» и тактику. Имя Бердыева звучало постоянно.

Его отъезд был очень странным. После игры просто пропал и все. Может, действительно были семейные дела, а, может, его просто таким способом отправили в отставку.

* * *

– Как ты травмировался?

– Моя травма накопительного характера. На одной из тренировок вдруг почувствовал боль в области таза. Постепенно она усиливалась и в какой-то момент стала такой, что не мог просто ходить.

Я до сих по не понимаю, что это конкретно было и что произошло с моим организмом. Мне никто из врачей ничего толком не сказал, но вроде как начало разрушаться крестово-подвздошное сочленение в тазовой кости. Были такие боли, что не мог толком передвигаться.

– Что-то похожее у Михаила Гордейчука было.

– Мы много общались на эту тему, но ему называли немного иной диагноз. Хотя по болям и месту боли было очень похоже. Миша советовал врачей, я ездил к этим специалистам. Не в Сербию и Германию, конечно, а здесь. У Миши был знакомый врач в хоккейном «Динамо». Съездил к нему, но он ничего конкретного не сказал. Вообще никто не сказал: «Антон, у тебя вот это. Чтобы вылечиться, нужно сделать это». В конце концов я приехал в НИИ травматологии к хорошему врачу (не помню, как его зовут) и он мне сказал: «Наверное, Антон, твоя карьера подошла к концу. Тебе стоит перестать мучить организм уколами, процедурами и тренировками и подумать над тем, что делать дальше».

– А ты пытался тренироваться?

– Да. Колол блокады, от которых было плохо, и тренировался. После этих уколов было такое ужасное состояние, что чуть не отключался. Меня рвало и так далее.

– Как руководство клуба вело себя в этот период?

– Помощи не было никакой. Мне платили зарплату, но расходы на МРТ или консультации с врачами не покрывали. Я все пробивал через своих знакомых. Вся забота руководства сводилась к одному вопросу: «Чем тебе помочь?» А мне было 19 лет. Я впервые с таким сталкивался и не знал, чем мне можно помочь… Сейчас я бы сказал: «Отправьте на обследование». Но тогда я такого сказать не мог.

– Сколько месяцев ты так мучился?

– Около года. Несколько раз брал паузы в тренировках, но когда возвращался, боль появлялась почти сразу. В итоге добыл контракт до конца и ушел. Хотя после ухода инвесторов новое руководство клуба предлагало уменьшить мне зарплату, потому что я не играю. Я тогда сказал: «Можете уменьшать, но оплатите все расходы». Потому что расходы, которые я нес, были схожи с моей зарплатой. На этом разговор закончился и меня оставили в покое.

Год прошел, ничего не поменялось – боль нет исчезла. Я растерял форму, был не в очень хорошем психологическом состоянии и я решил, что хватит.

– Как принималось решение?

– Тяжело. Когда ты долгое время идешь к чему-то, когда у тебя неплохо получается, не просто от этого отказываться. Помогли справиться близкие и мое новое увлечение – Counter-Strike. Я вышел из этого состояния и понял, что можно жить дальше.

* * *

– Когда и как ты подсел на CS?

– Еще в классе в шестом, когда я ушел из первой школы в обычную и у меня появилось свободное время. Иногда я тратил его играми с пацанами в компьютерном клубе недалеко от дома. Клуб был самым обычным: две небольшие комнатки, 10-12 компьютеров и куча малых, которые наскребают на 15-30 минут игр. Я зависал немного. На часик могли зайти с пацанами, но не более. Я больше играл в футбол, да и денег не хотелось тратить на это.

А в 2016-м, пока пытался разобраться с болями, стал играть более основательно. Дома делать было нечего и начал играть. Просыпался, садился за комп и играл. Бывало часов по восемь.

– Футболисты больше FIFA любят. Чем тебя Counter-Strike зацепил?

– Знакомые играли в «контру». К тому же это командная игра. Мне так больше нравится. Больше эмоций, тактики.

Вскоре с друзьями собрали команду и поехали на какой-то турнир в Минск и выиграли его. Я понял, что мой уровень в игре достаточно приличный. И если добавить в каких-то компонентах, можно играть профессионально. Собрал команду и попали в брестское «Динамо», которое тогда заходило в киберспорт. Ну и понеслось. Клуб снял большой дом, где мы базировались. А курировал нас Виктор Радьков.

Когда только начинал, у меня не было нужных девайсов, чтобы играть профессионально. Не было ни монитора, ни мощного компьютера. Я на последние деньги купил монитор и видеокарту. А потом, как появились первые деньги, потихонечку апгрейдил.

– Нормальные заработки?

– В «Динамо» у нас была зарплата, но она была в два раза меньше, чем я получал в «Белшине». Добирали за счет призовых.

– Команда была успешной?

– Мы вошли в топ-50 команд мира и неплохо выступали на турнирах. Но чтобы подниматься выше, нужен был другой состав и условия. Надо было усиливаться, но руководство клуба было к этому не готово.

Через полтора года «Динамо» решило распустить наш состав. Видимо, там посчитали, что мы неперспективные. Вместо нас набрали каких-то ребят, немного почудили, и пропали.

Я на три месяца остался без команды, а потом меня к себе позвала Nemiga.

– Сейчас это самая топовая беларусская команда?

– Да. И единственная с хорошей организацией. Я пришел и стал капитаном. Теперь у меня цель: добиваться с этой командой определенных результатов.

– На что вы способны?

– Войти в топ-15 команд мира. Мы были 21-ми, а сейчас 30-е. Но места с 20 по 30 условны. Там команды плюс-минус одинаковые и место зависит от того, сколько турниров команда проведет за три месяца. Чтобы войти в 20-ку нам просто нужно сделать следующий шаг и все.

– В топ-20 космические ребята?

– Нет. Любую команду из топ-20 мы способны обыграть. Но со стабильностью в результатах есть вопросы. Над этим надо работать.

– Можно ли зарабатывать в беларусском киберспорте?

– Если ты находишься в команде, которая входит в топ-30 мира, можно. По контракту мне нельзя называть заработки, но на жизнь хватает.

– Самый большой выигрыш за турнир, который получал в Nemigа?

– Наверное, самые большие деньги мы получим за выход на турнир Major, который случился недавно. А раньше выигрывали по 15-20 тысяч долларов на команду.

– Сколько получите за Major?

– Мне кажется, нельзя разглашать такую информацию.

– Десятки тысяч долларов?

– Сотни тысяч. Но надо понимать, что деньги идут на очень большое количество людей, которые заняты в команде.

– Какой у тебя распорядок дня?

– Образ жизни максимально домашний. Подъем, гигиенические процедуры, завтрак и за работу: сажусь за комп и разбираю старые игры, смотрю новые, чтобы найти что-то интересное. Потом тренировка индивидуальная или командная, где мы разбираем эпизоды, оттачиваем элементы, заготовки, работаем над коммуникацией, ну и играем «товарняки» с другими ребятами.

Честно, приходится заставлять себя выйти на улицу :). Это большая проблема. Надо следить за собой и здоровьем. Надо шевелиться. Я пытаюсь встроить в жизнь хотя бы минимальное занятие спортом, но пока не получается делать это постоянно. Но это стоит делать. Это совет всем и себе. Надо начинать. Это очень важно.

– Футбольная травма сейчас тебя беспокоит?

– Нет. Если не давать сильную нагрузку, все будет норм. Если я захочу поиграть в футбол, никаких проблем не будет. Но если я на две недели дам себе нагрузку, как на предсезонке, боль вернется.

– Про киберспортсменов часто говорят, что они «задроты».

– Меня это не задевало, не задевает и не будет задевать. Они просто не сталкивались с этим. Если человек захочет разобраться и понять, я все объясню. А мнение остальных меня особо не интересует.

– Девушка пилит, что ты все время за компьютером?

– Нет. Она понимает, что это моя работа. Когда человек уходит на десять часов на завод его никто не пилит. Потому что он идет на работу. Так и у нас. Она адекватно воспринимает ситуацию.

– После 30 лет киберспортсмены обычно заканчивают. Тебе 26. Рано или поздно придется делать выбор. Задумываешься об этом?

– 26 не приговор для киберспортсмена :). Я задумывался, но конкретного решения пока нет. В ближайшее время я к нему приду, но не сейчас. Пока у меня желание остаться в киберспорте: стать тренером или менеджером. Но если жизнь сложиться так, что придется резко сменить вектор или будет такая возможность, это сделаю. Я готов. Но пока я игрок и никуда не дергаюсь.

Фото: fcbelshina.by, hltv.org, cybersport.by