18-летний вратарь «Витязя» получил 15 суток за прогулку по пустой улице, сидел в камере с коронавирусом и слышал, как заключенных заставляли петь гимн

Андрей Пашевич попал под раздачу не ОМОНа, а ГАИшников. 

Концовка прошлого года для 18-летнего голкипера гандбольного клуба «Витязь» Андрея Пашевича выдалась невероятно насыщенной. После поступления на очное отделение БГЭУ парень дебютировал в высшей лиге матчем против «Мешков Брест», бойкотировал встречу с «Машекой» в знак протеста против задержания Елены Левченко и даже отсидел 15 суток по статье 23.34.

После успешной сдачи первой сессии в Нархозе Александр Ивулин созвонился со спортсменом, которого на пустой улице задерживали сотрудники ГАИ, чтобы поговорить о судах через Skype, синяках, которые не смывается в душе, и письмах из Барановичей, не доходящих до адресатов.

– В день своего 18-летия ты дебютировал в высшей лиге матчем против «Мешков Брест»…

– Можно сказать, получил подарок на день рождения :). Правда, когда вышел на площадку в основном составе, меня нормально так потряхивало. Понятно, было страшновато. Все-таки предстояло сыграть против команды мирового уровня.

– Как готовился к этой встрече? 

– До последнего мне не говорили, что выйду в стартовом составе. Узнал об этом только перед самым началом встречи. Понятное дело, всем нам хотелось дать бой именитому сопернику. В то же время прекрасно понимали, что БГК на голову сильнее, хотя первый бросок в том матче я отразил :). 

– Что скажешь о поддержке честными спортсменами «Витязя» в том матче? 

– Перед игрой было приятно увидеть новые лица на трибунах. Тем более, на матч пришли такие известные спортсмены, как Александра Герасименя, Елена Левченко… Раньше видел этих звезд белорусского спорта только по телевизору, но во время матча не обращал на них внимания. После игры мы сделали общее фото, немного пообщались. Каждый из честных спортсменов оказался очень открытым и позитивным человеком.

– А вскоре после задержания Елены Левченко «Витязь» в знак поддержки спортсменки бойкотировал матч чемпионата…

– В тот день я был на учебе. Знал, что нахожусь в заявке, но, признаюсь, особо не следил за новостями. Однако ближе к началу встречи в командном чате решили, что мы не будем выходить на игру с «Машекой». Скажу за себя, я полностью поддержал эту инициативу. Не было никаких мыслей из разряда: «Все ли мы правильно делаем? Может быть нам все-таки стоит сыграть?»

– Не пожалел о таком решении? Все-таки ты молодой парень, который только-только начал играть в «вышке»… 

– Тут все просто: или закрываешь рот и принимаешь определенные правила, или поступаешь по совести и играешь честно. В моем случае совесть была на первом месте. Конечно, не очень приятно, когда команду снимают с чемпионата. Но это же не ставит крест на твоей спортивной карьере. Мы продолжаем тренироваться, работаем по индивидуальной программе… Знаешь, за 15 суток в тюрьме было достаточно времени, чтобы о многом подумать. И, скажу честно, я ни о чем не жалею.

– Но ты же еще даже не участвовал в выборах.

– 18 мне исполнилось только в сентябре. Понятное дело, не мог поставить галочку в бюллетене, но какое-то понимание о происходящем в стране у меня было. Все-таки здесь жить мне, а не кому-то другому. Из-за этого абстрагироваться от окружающих тебя событий просто невозможно. Когда в первые дни после выборов в Минске отключили интернет, было как-то полегче. Все просто приходили на тренировки, и в формате сарафанного радио обсуждали события в стране. Но когда интернет включили, и все увидели жесть, которая творилась на улицах… Признаться, после такого даже не было желания тренироваться. Хотелось хоть как-то помочь пострадавшим. 

– Наверное, в 18 лет хочется думать немного о других вещах…

– Понятно, я только-только поступил в университет, но читаешь новости и негатив начинает накапливаться. Как бы ни хотел абстрагироваться от этого, ты просто не можешь переключиться. В моем окружении нет людей, которые могли бы сказать: «Мне без разницы, что происходит в стране. Я нейтрально к этому отношусь». 

– Что больше всего шокировало тебя? 

– Избиения людей. Со мной в камере сидел человек, которого жестко избили. Я никогда в жизни не видел таких синяков. Человек просто превратился в один большой синяк. Не понимаю, как можно так относиться к людям. Не знаю, как передать все это словами. Оказалось, этого мужчину задержали в районе Комаровки, когда он с продуктами возвращался из магазина. Затем в бусике его жестко избили. Знаешь, на нем были такие синяки, как на августовских фотографиях в интернете. 

– По телевизору говорили, что такие синяки рисуются краской.

– Только мы ходили в душ, и эта «краска» не смывалась. 

– Расскажешь, как тебя задержали? 

– До сих пор не понимаю, почему меня задержали. В воскресенье я шел по совершенно пустой улице Кедышко. На ней не было ни одного человека! Шагал по тротуару, и за мной неожиданно остановилась какая-то машина. Оглянулся и увидел машину ГАИ. Из нее вышли сотрудники, подошли ко мне и стали спрашивать, что я тут делаю. Сказал, что иду домой. Они стали меня обыскивать, посмотрели рюкзак и приказали сесть в машину. Извините, но на каком основании? Что я нарушил, чтобы меня задерживали сотрудники ГАИ? Я же не выходил на проезжую часть, не перебегал улицу в неположенном месте… В общем, мне открыли дверь в машину, но я решил убежать. 

– А ты рисковый парень. 

– Но я же, правда, ничего не нарушал. Самое забавное, когда убегал – старался обращать внимание, что двигаюсь на зеленый свет :). Правда, на перекрестке дорогу мне перекрыли две других машины ГАИ. После меня забрали и отвезли в РУВД. Наверное, ГАИшники были злы из-за того, что я заставил их побегать. При задержании они сильно скрутили мне руки и специально тянули по брусчатке, хотя я уже был готов идти сам.

– Странно, что это делали сотрудники ГАИ…

– Самое интересное, в РУВД они сообщили человеку, который составлял протокол, что я шел по улице один. Но потом мне сказали, что незадолго до моего появления в том месте разогнали колону. Короче, слова ГАИшников не спасли меня от статьи 23.34 – участие в массовом мероприятии. Конечно, я не согласился с этим обвинением. Вдобавок в моем проколе указали статью 23.4 – неповиновение распоряжению должностного лица. 

– У тебя была с собой какая-то атрибутика? 

– У меня в кармане лежал флаг, но его обнаружили только в РУВД. До этого я его не разворачивал и не скандировал никаких лозунгов. Это было бы глупо, потому что, повторюсь, улица была совершенно безлюдна. Главная нестыковка заключалась в том, что сотрудники ГАИ сказали, что задержали меня одного, но по протоколу я двигался в организованной колонне. Разумеется, никто из тех, кто меня задерживал, не присутствовал на суде в качестве свидетеля.

– Тебя же судили по Skype? 

– Конечно, все это выглядело забавно. Сидишь в кабинете и смотришь на экран ноутбука. На суде я вновь сказал, что шел по улице один, и сотрудники ГАИ это подтвердили. Судья ответил, что сотрудников ГАИ здесь нет, а в протоколе указано, что я двигался в колонне. После этого судья куда-то удалился, чтобы вынести приговор. 

– Меня всегда интересовало, в этот момент звонок в Skype прерывается? 

– Нет, ты просто сидишь и смотришь в экран. Разумеется, все это вызывает улыбку. Хорошо, что в этот момент на лице находится маска. Просто забавно, когда суд начинается со слов: «Ты меня слышишь? А видишь?» В это же время сотрудники Окрестина говорят: «Мы пойдем за следующей партией. Если что, сможешь принять звонок?» Ну как к этому можно относиться? 

– Что творилось у тебя в голове, когда тебе дали 15 суток? 

– Сразу же начинаешь думать, чем себя занять в ближайшие две недели. И, понятное дело, переживаешь за родных. В эти дни они испытывали гораздо больший стресс. Я-то знаю, что со мной все в порядке, но родные сильно переживают из-за неизвестности. Старался как-то сообщать о себе через ребят, которые выходили на свободу раньше. Давал им номер мамы и просил набрать, как будет возможность, сказать, что со мной все в порядке. 

– В каких условиях вас содержали?

– Понятно, в тюрьме приятного мало. На Окрестина стоишь на морозе с поднятыми вверх руками, затем в таком же положении находишься в «стакане». Просто не понимаешь, для чего это делается. Вдобавок совсем не ясно, зачем охранники в Окрестина стараются громко стучать по полу берцами. Наверное, таким образом они хотят доставить задержанным дискомфорт и сделать так, чтобы они боялись. Вообще, когда нас привезли в изолятор, то в камере на шесть человек находилось двенадцать задержанных. Уже после суда нас перевели в шестиместную камеру, где находилось шесть человек. 

– С кем ты соседствовал в камере? 

– Получилось так, что я попал только на одного айтишника :). В основном сидел с юристами, начальниками в каких-то серьезных компаний. Получилось так, что везде я был самым младшим. Правда, какого-то дискомфорта по этому поводу не испытывал, со всеми общался на равных. Тем более, рядом находились исключительно интеллигентные люди, никаких тюремных штучек не было. Наверное, из этой области нас объединило только то, что научились делать шашки из хлеба. 

– Как вы убивали время? 

– Я не люблю сидеть на месте, поэтому самыми сложными для меня были первые три дня. Но мы постоянно общались с соседями. Еще раз, меня окружали только хорошие люди. Сидишь, что-то рассказываешь, слушаешь чьи-то истории… После того, как нас отвезли в Барановичи, стали играть в шашки, придумывать какие-то игры… В общем, пытались хоть чем-то себя занять.

Наверное, самый большой дискомфорт лично мне доставляло отсутствие времени. Просыпаешься ночью, смотришь в окно, которое еле-еле светится, и не понимаешь, нужно ли тебе вставать. В дневное время ориентируешься по графику приему пищи. Когда ее приносят, то начинаешь что-то соображать, но в целом сложновато находиться в таких условиях.

– Сильно ждал передачу? 

– Честно говоря, да. Когда увидел пакет из дома, стало спокойно. Понял, что мама дома и не пошла никуда гулять :). Да, еще мне удалось получить от нее письмо. Оказалось, она видела, как меня увозили из РУВД на Окрестина. Было тяжело читать про ее переживания в тот момент. Если честно, пробило на слезу. Понятно, я написал ей ответное письмо, но оно почему-то не дошло до адресата. Удивительно, потому что еще я написал письмо одной девочке, которая болеет за «Витязь» и решила меня поддержать. Она получила мой ответ, а мама нет. Порой возвращается с работы, мама заглядывает в почтовый ящик, но письма там нет до сих пор.

– Говорят, сидеть в Барановичах достаточно прохладно…

– В больших камерах, где сидят уголовные заключенные, достаточно прохладно. Но нас довольно быстро перевели в камеру для административных, в которой находилось 12 человек. В принципе, нам было не холодно. Из-за того, что много людей сидит в одном небольшом помещении, его частенько приходилось проветривать. 

– Охранники не жестили по отношению к вам? 

– В принципе, нет. Но оказалось, что у двух человек из нашей камеры был коронавирус. Официально это подтвердилось после освобождения, но людям реально становилось плохо. Один из них в течение дня прилег на руки за столом. После этого ему пришлось писать объяснительную. Понятно, он услышал о себе много неприятного. Кроме того, я слышал, как в соседней камере людей заставляли петь гимн, но на моих глазах никого не били. 

– Что творилось у тебя в голове, когда отбыл наказание? 

– Перед тобой открывают ворота, и видишь длинный-длинный коридор без стен. Выходишь из него и глазами ищешь родных. Конечно, я пытался передать, чтобы за мной не приезжали. Если честно, боялся заразить людей коронавирусом, все-таки в камере были люди с симптомами. Но, конечно, где-то в глубине души хотел, чтобы меня встретили члены моей семьи. Меня выпустили на час раньше положенного. Сначала я пообщался с волонтерами, потом увидел маму. Конечно, это просто незабываемые эмоции. 

– После освобождения у тебя были проблемы в университете? 

– Получил выговор и расписался за него. Но куда важнее было получить зачеты, чтобы допуститься к сессии. Пришлось посидеть за учебниками, позубрить материал. После 15 суток безделья пришлось сложновато, но в итоге все сложилось удачно.

– За короткий период времени пережил достаточно событий…

– Как-то не думал, что в 18 лет получу такой опыт :). С другой стороны, у меня появились новые знакомства. Отлично общаемся с ребятами, с которыми вместе сидели в Барановичах. Забавно, что с одним из них мы живем в соседних подъездах, и никогда до этого не встречались. Было смешно, что в момент, когда писал письмо маме, он подошел: «А зачем ты мой адрес указываешь?» 

А жалеть о произошедшем? Знаешь, я сидел и думал, что, возможно, спас другого человека, который мог бы попасть сюда. Какого-то сожаления у меня точно нет.

Фото: vk.com/hcviciaz