Tribuna/Авто/мото/Блоги/Пит-стоп/«Я был главным источником мотивации Сенны». Прост – о победах и поражениях в «Формуле-1»

«Я был главным источником мотивации Сенны». Прост – о победах и поражениях в «Формуле-1»

Ален мог выиграть девять титулов вместо четырех.

Блог — Пит-стоп
Автор — Алесь Коваль
26 сентября 2018, 15:08
1
«Я был главным источником мотивации Сенны». Прост – о победах и поражениях в «Формуле-1»

Ален Прост — один из величайших гонщиков «Формулы-1». За свою длительную карьеру он выиграл 51 Гран-при, 106 раз поднимался на подиум, выступал за «Макларен», «Рено», «Феррари» и «Уильямс» и прославился благодаря четырем чемпионским титулам и одним из самых эпичных спортивных состязаний в истории с Айртоном Сенной. Однако, как ни странно, французский пилот еще и сильно недобрал побед, а в 1984-м все всерьез сомневались в его способности довести борьбу в общем зачете до конца.

Именно об этом (и, конечно же, о легендарных напарниках по «Макларену») Ален и рассказал в новом выпуске подкаста Beyond The Grid.

Упущенные титулы в 1982-м и 1983-м

«Я должен был стать девятикратным чемпионом мира? Полностью согласен. [Помимо четырех завоеванных званий], пять раз я и правда подходил к цели невероятно близко. Например, в 1982 году [во время выступления за «Рено»] у меня было девять абсолютно одинаковых технических отказов за сезон, причем каждый раз я находился в числе лидеров гонок.

Виноват был маленький электромоторчик стоимостью в районе 30-50 евро. Мы могли поменять его на другой, никому ничего не сказать и никто бы не заметил — в точности по философии, которую исповедовали английские команды. И тогда мы бы стали чемпионами мира. Но моторчик производила команда, связанная с «Рено» – и нам запретили его менять. Это решение менеджмента и стоило нам титула.

В 1983 году стало еще хуже — руководство снова приняло решение, стоившее нам чемпионства. При этом проблема с моторчиком из 82-го осталась, а конструкторы хотели увеличивать мощность — и турбосистема не справлялась. Однако проблемную деталь все равно не хотели менять. К тому же, добавилась ситуация с топливом: мы знали, что у некоторых соперников горючее не соответствовало регламенту, но «Рено» решила не подавать протест (в жульничестве подозревали команду Берни Экклстоуна «Брэбэм», с которой Нельсон Пике и стал чемпионом мира – Sports.ru). Я как пилот не мог ничего сделать: заявлять о нарушении должна команда. Именно так «Рено» и упустила еще один титул и так и не стала успешной в том веке».

Переход в «Макларен» и противостояние с Ники Лаудой в 84-85 годах

«У Ники был контракт на должность пилота №1 — и я подписал контракт второго пилота. Но тогда все было по-другому: мне не нужно было непременно пропускать его, когда он оказывался позади. Но когда мы выезжали на тесты, он требовал себе все новинки — и если, к примеру, новое антикрыло производили в единичном экземпляре, то деталь отходила ему. Я принял это и, честно говоря, никогда не считал это проблемой. У меня получился хороший сезон, но в конце я проиграл всего в полбалла: у меня было больше отказов, я чаще ошибался из-за борьбы с Нельсоном Пике, а Ники всегда был позади, но зарабатывал очки.

Самый сложный момент случился зимой между сезонами 1984 и 1985 годов: я читал газеты с заголовками «Ален Прост никогда не выиграет чемпионат». Потому что к тому моменту я уже упустил много титулов. И я сказал себе — 85-й будет моим сезоном. Я сделаю все, чтобы стать чемпионом — даже если придется доезжать на четвертых и пятых позициях. Мне нужно было изменить подход. И я его изменил. Я стал очень осторожным.

Фактически все началось с Ники в 84-м. Его пример убедил меня, что нельзя пилотировать на все 100 постоянно. Я имею в виду не только гонки и квалификации, но даже практики вместе с частными тестами. Я все старался проезжать со стопроцентной отдачей, и когда я перешел в «Макларен», Ники без сомнений был медленнее меня. Но в конце сезона именно он стал чемпионом. Иногда по разным причинам он стартовал восьмым, девятым, десятым — но все равно оставался конкурентоспособным в гонке. Так я изменил свою философию».

Как получил прозвище «Профессор»

«Я был очень близок с Пьером Дюпаскье, представителем «Мишлен» в «Формуле-1». И в одной из гонок 82-го или 83-го годов я попросил поставить шины «софт» на правую сторону болида, а «хард» – на правую. Он и его команда пытались отговорить меня и уверяли, что покрышки не заработают, но я попросил их подготовить машину к старту и пообещал, что все будет нормально. В результате я выиграл гонку, и Дюпаскье впервые назвал меня «Профессором».

«Формула-1» была лучше в 80-х

«Прежде всего, тогда мы только начинали историю спорта. Самое главное — в техническом регламенте была свобода. Конструкторы должны были сами искать новые решения, а не лавировать в очерченных рамках. Например, как-то у нас одновременно были двигатели V8, V10 и три вида V12 – «Феррари», «Ламборгини» и «Альфа Ромео» – и все соревновались в один сезон. Гонщики на машинах с турбонаддувом знали, что проиграют в Монреале или Монако, но в Монце или Сильверстоуне появится шанс на победу.

Пилоты были тоже другими — перешедшие в «Ф-1» в 25 или 27 лет считались молодыми в то время. Было много веселья и риска. Можно сказать, мы были семьей. Как и в любой большой семье, между нами случались всякие истории, но большую часть времени мы были настоящими друзьями».

Самый быстрый соперник

«Сильнейшим на одном круге был Найджел Мэнселл. Насчет Кеке мне трудно судить: когда мы оказались напарниками, у него был далеко не лучший год. Не уверен, но по-моему он уже в начале 1986 года решил уйти из «Ф-1». Лауда и Пике более совершенные пилоты, и их труднее было побеждать в чемпионате.

Кеке Росберг был, наверное, лучшим моим напарником и большим другом. Может, он не сработался с «Маклареном» или не разобрался с настройкой машины. Найджел совсем другой, он — Найджел. А с Ники у меня никогда не было проблем. Ни единого спора за два года».

Прост сам пригласил Сенну в напарники

«У меня было право вето на переход [любого пилота], но история даже больше — именно я просил Рона Денниса и «Хонду» нанять Айртона. Это было в Японии за год до заключения соглашения на поставку двигателей — мы хотели начать уже в 1987-м, но не успели. Все хотели создать пару Прост-Пике. Нельсон был моим другом, Айртона же я не знал — лишь раз встречал его до этого на «Нюрбургринге». Я сказал, что есть молодой талантливый парень, и его переход больше поможет команде — и с этого и началась история с Айртоном. При этом в любой момент мог сказать «нет».

Жалею ли я? Нет. Потому что когда принимаешь решения, всегда ищешь лучшее в тот момент решение. Могу только сожалеть, что отношения в «Макларене» изменились из-за этого. Спросите Рона – с момента моего перехода в команду в 84-м до приглашения Айртона в 88-м мы всегда принимали решения только вместе. Когда Деннис искал спонсоров, я ходил вместе с ним на все встречи. Мы все делали вместе. Я был частью даже не семьи — я словно был одним из акционеров. И потому я хотел исключительно добра для команды. Именно поэтому я и предложил Айртона — я был уверен, что для «Макларена» так будет лучше и совсем не думал о себе. И никогда после не просил титул первого пилота. Хотя если бы я настоял на этом в «Феррари» в 1990-м — без сомнений стал бы тогда чемпионом.

Со спортивной точки зрения это было отличное соперничество, но с человеческой — очень, очень тяжелое. Потому что Сенну поддерживали 99 процентов всех медиа и болельщиков — но не внутри команды. Однако со временем я чувствовал, как лояльность «Хонды» и Рона уплывает от меня — впервые за весь мой период в «Макларене».

Было сложно, но в конце концов мы сотворили историю. Тогда не было ни единого дня или недели, чтобы меня не спрашивали о противостоянии с Айртоном. Сейчас 20-30 лет спустя лучше понимаешь, что же мы сделали».

Отношение к фильму «Сенна»

«Есть важная причина, почему я им разочарован: просто нельзя обсуждать нашу историю без понимания произошедшего после моего ухода из «Формулы-1». Только так можно понять истинную мотивацию Айртона. Он — особенный человек. Все мои соперники — Мэнселл, Лауда, Пике, Росберг — разные люди, но Айртон — особенный, очень особенный. По мне легко можно сказать, что я думаю или скажу дальше, но Айртон другой. Однажды я пригласил его в свой швейцарский дом, когда мы встретились на Женевском автосалоне — он пришел, но не говорил. Он не произнес ни слова — только завалился спать на диване после ланча.

Я вернулся на автосалон, нашел своего хорошего знакомого из «Хонды» и объяснил ему ситуацию. Он ответил: «все нормально. Он просто не хотел с тобой говорить, чтобы не сблизиться. Он не хотел становиться друзьями — так бы ему пришлось бороться с самим собой». Так и было — в жизни всегда важнейшие вещи понимаешь уже постфактум. Мы в самом деле были разными — разные люди, разное образование, разный пилотажный стиль, разные предпочтения в настройках. Но здесь и кроется причина нашего успеха.

Но зимой 94-го [после завершения карьеры] я наконец начал понимать Сенну — потому что он наконец начал со мной разговаривать. Причем обо всем. Он звонил мне раз или два в неделю и просил меня вернуться — особенно когда узнал о тестах с «Маклареном» и «Пежо». Я смеялся: «ты будешь в круге впереди меня, зачем ты хочешь со мной так поступить?». И он объяснил мне многие вещи. Я узнал его человеческую сторону, что было для меня самым важным.

Не знаю, можно ли сказать, что мы стали друзьями, но он полностью изменил свое отношение ко мне когда мы вместе шли с последнего подиума в Аделаиде на пресс-конференцию. Спустя пару дней он первым позвонил мне и продолжал это делать всю зиму. С моей стороны я могу назвать это дружбой — потому что когда перестаешь обсуждать исключительно работу и начинаешь делиться личными проблемами, беспокойствами и даже секретами, которые не раскрываешь даже семьей — да, для меня это и значит «дружба». Я не так уж часто его видел, но он делился со мной некоторыми вещами. Он не был счастлив в команде и негодовал из-за «Бенеттона», беспокоился о безопасности — мне кажется, он стал немного другим человеком после моего ухода. Он сам говорил мне: «те парни не могут меня в должной мере мотивировать». Однако он остался очень быстрым.

Думаю, он очень хотел прежде всего победить меня. Я был главной целью и главным источником мотивации. Может, я и не был лучшей возможной целью, но когда он потерял ее — ему нужно было найти новую. И идеи выигрыша очередного титула ему определенно не хватало — мне так казалось. И он пытался поменять свою жизнь».

Технические предпочтения

«Я никогда не любил болид «Уильямса» 1993 года (на нем Прост завоевал свой четвертый титул — прим. автора), потому что не любил активную подвеску. Мне не нравилось гоняться с помощью на торможениях и при рулении. Но больше всего мне не нравилась невозможность самостоятельно настраивать болид. Мне хотелось делать все самому!

В конце же сезона, когда новые правила запретили активную подвеску, я влюбился в машину. Я с легкостью ставил лучшие времена и уничтожал соперников. Но все-таки я принял решение о завершении карьеры намного раньше. У меня была возможность подписать самый выгодный с финансовой точки зрения контракт с «Маклареном» сразу на несколько лет, но на трехдневных тестах спустя полтора дня я решил, что оно того не стоит».

Фото: Gettyimages.ru/Tony Feder/Allsport, Simon Bruty/Allsport, Don Morley, Pascal Rondeau/Allsport; globallookpress.com/imago sportfotodienst

Другие посты блога

Все посты