«Сейчас меня похоронили, я же старая для них». Остапчук готовится к возвращению в спорт

Белорусская толкательница ядра рассказала Игорю Петрулевичу, как выдержала четыре года дисквалификации.  

Надежда Остапчук на Олимпиаде-2012 была лучшей в толкании ядра, отправив снаряд на 21 м 36 см, и получила золото. Однако спустя несколько дней МОК выступил с заявлением, что белоруска не прошла допинг-тест (был найден препарат метенолон) и по этой причине лишается медали. Срок дисквалификации Остапчук (и, кстати, ее тренера) начал отсчет с 8 августа 2012 года. В этот же день в 2016-м Надежда сможет вновь выйти в сектор. Чисто хронологически она даже могла бы принять участие в Играх в Рио. Однако практическое осуществление такого варианта нереально не только потому, что церемония открытия Олимпиады пройдет тремя днями ранее, но и потому, что туда еще нужно было отобраться. Впрочем, Надежда не падает духом.

– Планируете ли вы возвращаться в большой спорт?

– Именно планировать можно все, что угодно. Сначала надо самой удостовериться, что можно вернуться в спорт. Для этого я буду ориентироваться на свои физические показатели. Поставила себе дедлайн на август-сентябрь. После окончания срока дисквалификации посмотрю, в какой буду находиться форме. Тогда и дам – прежде всего, себе самой – ответ, могу ли я толкать ядро на топ-уровне. Мне не интересно вернуться в спорт ради самого факта возвращения. Просто кататься по соревнованиям и зарабатывать копейки, как это было в 18 лет, уже не так увлекательно. Я хочу быть в топе и бороться за самые высокие места. 

– И как долго вы занимаетесь?

– По большому счету, я пропустила только первый год дисквалификации. Потом постоянно поддерживала физическую форму в тренажерном зале. Работала без ядра. Активно толкать начну только в мае. При этом я каждый год делала броски, сдавала контрольные нормативы, прежде всего, для себя. Так что весь срок дисквалификации я каким-то образом занималась. Конечно, у меня не было плотных нагрузок, но в начале зимы начала вкатываться в более мощный ритм. Хотела сделать это еще осенью, но меня подкосили болезни. Прямо сейчас я вышла на уровень 80-85 процентов от личных рекордов. Это тот уровень, находясь на котором, можно хорошо и упорно работать. В принципе, мои физические кондиции к маю достаточно хороши. Посмотрим, что будет с бросками, когда выйду в сектор. Думаю, три месяца мне хватит, чтобы сделать вывод о том, могу ли вообще закончить или вернуться.

– А когда вы окончательно решили начать подготовку именно к возвращению?

– В августе 2015-го. В это время проходил чемпионат мира. Я решила проверить, на что вообще способна. Толкнула ядро на 19 метров. И подумала, что если я могу показать такой результат, не тренируясь, то что тогда будет, если я немного позанимаюсь?

– Что вы чувствовали все эти четыре года?

– В первый год это была не жизнь, а только существование. Я находилась в какой-то прострации. Во второй год стала выходить из этого состояния. А в 2015-м мне уже было без разницы, что и как сложилось. Время действительно лечит. Я думала, что четыре года – ужасно много, но, как оказалось, они проходят очень быстро. Плюс это зависит от круга общения. У меня с этим полный порядок. Друзья из самых разных профессий и самых разных возрастов поддерживали меня.

Зашла в магазин, а там человек говорит: «О, Надежда, давайте, возвращайтесь! Мы ждем вас»

Вообще, даже такую страшную дисквалификацию в четыре года можно пережить, но лучше этого не делать. Это большая потеря времени. Но, несмотря на трудности, я продолжала работать. К слову, из-за постоянных нагрузок мое тело оставалось в тонусе, поэтому проблем со здоровьем не испытывала.         

– Все это время вы работали бесплатно?

– Естественно. В первый год дисквалификации подрабатывала. Как нагрянул кризис, так принялась проедать старые запасы. Благо у меня не такие большие расходы, поэтому мне хватает того, что смогла заработать раньше. Я немного изменила образ жизни. Например, совсем не хожу по ресторанам или в клубы, как в молодости. У меня нет автомобиля и, соответственно, расходов на него. Я стала таким домашним человеком. У меня больших трат нет, поэтому мне и хватает заработанных раньше денег. Правда, приходится платить за аренду квартиры. Конечно, я надеюсь, что, если получится вернуться в большой спорт, то еще смогу заработать. Хочу вернуть должок, прежде всего, себе.

– Вы же должны еще тратиться на вещи, связанные исключительно со спортом. Например, аренда зала.

– В зал, слава Богу, пускают бесплатно. Хоть здесь вспомнили былые заслуги. Я хожу в зал борьбы и штанги в Уручье. Начальник СКА пошел навстречу и не выгоняет меня. Тем более сильно не обременяю своим присутствием. Посещаю зал только три раза в неделю. В остальное время работаю на открытом воздухе. Мои спортивные расходы связаны только с фармакологией, покупаю себе протеин и прочее. А, например, экипировка осталась с прошлых времен. Здесь тоже не нужно тратиться, так что пока хватает старых средств.

– Вы говорили о том, что получаете доход от бизнеса друзей. С ним по-прежнему все хорошо?

– Нет, этих денег уже не вижу. Кризис съел всех. Прямо сейчас у меня нет пассивных источников дохода. Я живу исключительно на то, что смогла накопить.

– Откуда берете мотивацию? Кто вас поддерживает?

– Только друзья. Меня действительно толкают в плечи друзья и знакомые со словами «Ни в коем случае не бросай свое дело». Когда постоянно слушала их, то закрадывалась мысль, а почему бы действительно не вернуться в спорт? Еще могли подержать обычные люди, которых я даже не знаю. Зашла в магазин, а там человек говорит: «О, Надежда, давайте, возвращайтесь! Мы ждем вас». Вроде, простой человек, простые слова, а на душе действительно приятно. Тогда и думаю про себя, а почему бы и нет?

– А что говорят в Министерстве спорта? Интересуются вашими делами?

– За больше чем три с половиной года на меня вышел только два раза Вадим Девятовский, когда стал председателем федерации легкой атлетики. Мы встретились, он спросил о моих намерениях. На этом все контакты со спортивными руководителями закончились. О чем мы вообще можем говорить, если они провели заседание на тему моей дисквалификации, даже не пригласив меня? Уже о решении слушания меня уведомили только через три дня письмом на электронную почту. Разве эти люди посмотрят мне в глаза и спросят, как у меня дела? Они будут меня встречать только после того, как я медаль привезу. В этот момент они пойдут унижаться, потому что от этого будут зависеть их премии. Сейчас меня похоронили. Я же старая для них.

– Что за разговор состоялся с Девятовским?

– Мы общались зимой. Я сообщила ему, что попробую вернуться. Он принял эту информацию. Плюс приезжал адвокат Девятовского, который выиграл его дело. Он сказал, что в моем случае белорусская сторона совершила много ошибок. На самом деле можно было сделать срок меньше: просить минимум два года, а максимум три. Лично я тоже сделала ошибку, потому что вовремя не подала апелляцию. Надо было это сделать хотя бы в течение 30 дней. Это исключительно мой прокол, но это снова траты, причем из собственного кармана. А в то время я действительно не знала, рисковать с возвращением или нет. Я ведь могла отдать все деньги на адвоката и остаться ни с чем. Если бы я была уверена, что через три-четыре года все будет хорошо, то, возможно, вложилась бы в адвоката и мы бы поспорили. Но я точно не знала, что и как будет, зато смогла на оставшиеся деньги прожить и продержаться.

– Девятовский с воодушевлением воспринял вашу новость о возможном возвращении?

– Да, он довольно оптимистично смотрит на это. Вадим действительно понимает, что молодежь, конечно, нужно искать, но ведь медали необходимы уже сегодня. Сколько бы он ни искал таланты по всей стране, их еще нужно вырастить и подготовить. Все видят, что действующих сильных спортсменов остается все меньше, многие стареют и завершают карьеру.

– Неужели и вы за четыре года не готовили себя к жизни после спорта?

– Конечно, у меня был вариант уехать работать тренером. Впрочем, он до сих пор остается. Я его не исключаю. Осенью дам окончательный ответ. Меня пока сдерживает исключительно мое решение – остаться в спорте или нет. Вдобавок некоторые предложения и не поступают, потому что люди не знают, закончу ли я карьеру. Но, если честно, я не хочу куда-то уезжать.

– То есть варианты есть только за границей?

– Конечно! А кому я нужна в Беларуси? У нас хватает специалистов. Только «на ядре» работают 25 тренеров. Вообще, Министерству спорта виднее. Лучше туда задавать вопрос, почему люди, которые многое умеют в своем виде спорта, теперь не нужны стране. Я не могу ответить на это. Если ко мне за четыре года никто не обратился, значит, я подразумеваю, что никому не нужна. Сама навязываться я не собираюсь. В Беларуси буду либо спортсменом, либо уйду вообще в другую сферу. Но я даже не хочу обсуждать это. Я пока концентрируюсь на спорте. Если буду метаться, то нигде не получится.

– Как дела у вашего тренера Александра Ефимова, который тоже получил дисквалификацию?

– Вроде, нормально. Он готовит какого-то мальчика. Добровольно. Этот парень даже в сборную не входит. У меня же с тренером нормальные отношения, мы общаемся. Встречаемся только на штанге, совместных технических тренировок не было. Виделись вот в августе на контрольном броске. Еще раз увидимся в мае.

У него вообще удивительная история. На заседании по моему делу признали, что его слова о том, что он подсыпал допинг, являются недействительными. То есть решили, что ничего он запрещенного не делал. Тем не менее, его дисквалифицировали. Он написал письмо, мол, раз не виновен, чего дисквалифицируете. После этого ему пришел просто шикарный ответ. Мол, нам же надо собирать комиссию, принимать какое-то решение, может, вы лучше подождете, когда закончится дисквалификация. О чем вообще еще можно вести речь? Правда, мой тренер и так уже пенсионер. Он работает в свое удовольствие. Человек просто привык просыпаться утром и тут же идти на тренировку. Деньги за это, естественно, не получает.

– Александр Ефимов рассказывал, что у него были предложения из Китая.

– Да, так и есть, но он вообще никуда не хочет ехать. Я его толкала на этот шаг, но он сказал, что всех денег не заработает. Ему хватает. Он просто фанат своего дела, своего вида спорта. Если бы ему никогда не платили, он бы все равно работал. Плюс Ефимову уже 67 лет. Он не хочет в таком возрасте срываться, бросать семью, менять климат. Ему здесь хорошо.

Верю, что в федерации легкой атлетики больше нет ленивых старых людей, которым трудно поднять пятую точку со стула и сделать что-то полезное

– Вы нередко отмечали, что белорусская система подготовки спортсменов имеет много проблем и отличается в худшую сторону от европейской. Все по-прежнему?

– Конечно, отличия есть до сих пор, но постепенно интернет, совместные сборы, другие соревнования сокращают разрывы. Правда, у нас все еще большая беда с системой восстановления. Белорусские спортсмены работают сильно больше и лучше. Европейцы удивляются, как мы выдерживаем такие нагрузки. Но мы не умеем отдыхать. Мы просто не можем  правильно восстановиться, чтобы последующие нагрузки шли на пользу, а не во вред. Это беда. У нас действительно не хватает толкового медицинского персонала и вообще соответствующих центров, где бы эти люди смогли работать. В Германии, например, сборная сначала занимается по своей программе, потом идет в центр на восстановление, а уже затем кушать. Пока у нас не выстроят такую систему, ничего не сдвинется с мертвой точки. Очень нужны умные врачи, которые несли бы ответственность за спортсменов. Разовые победы по-прежнему будут, но успешной серии ждать не приходится.

– А спортивные функционеры влияют на положение дел?

– Вы знаете, не так уж сильно. Если спортсмен находится на высоком уровне, у него всегда есть менеджер, который поможет ему. Вообще, я не знаю, как сейчас там дела. Надеюсь, что Вадим многое изменил. Верю, что в федерации легкой атлетики больше нет ленивых старых людей, которым трудно поднять пятую точку со стула и сделать что-то полезное.

– Успехов вам. Если честно, удивлен, что после сложных четырех лет дисквалификации вы полны решимости вернуться в большой спорт.

– Первое время у меня были смешанные чувства. Чиновники постоянно говорили, что нет смысла помогать Остапчук, потому что после дисквалификации мне уже исполнится 35 лет. Я тоже много думала о возрасте. Тем более сама хотела заканчивать в 2013 году. И вот исполнилось 35, оказалось, что не все так страшно, как люди говорили. Надо уже прекратить мыслить советскими стереотипами. Кто нами руководит? 60-летние старики, которые думают еще старыми понятиями. Надо осознать, что современный спорт стал очень возрастным. В Европе никто не говорит, что Уле-Эйнар Бьорндален стар и ему уже пора на пенсию. Все восхищаются его победами и долголетием. И в Беларуси есть хороший пример – метательница диска Эллина Зверева. Она в 40 лет выиграла золото Олимпийских игр. И по моим ощущениям, возраст не помеха. Что в 35 лет, что в 31 я чувствую себя одинаково. Надо лишь набрать форму, а это не так уж сложно. 

Фото: Gettyimages.ru/Alexander Hassenstein, Clive Brunskill