Тренер-боксер из Барановичей вырос в детдоме, подготовил чемпиона мира и даже в 62 может выйти в ринг
Эмоциональное интервью первого тренера Кирилла Релиха о своем подопечном, детстве в детдоме и наркотиках
– Помни, что я тебе долбил не раз и не два. Малый он чистый, честный. Он даже не подозревает, сколько грязи в боксерском деле. Я все от него скрыл, понимаешь? (Джек Лондон «Лютый зверь»).
Кирилл Релих – белорусский чемпион мира по боксу среди профи. Он владеет титулом WBA в первом полусреднем весе.
Скоро белорус примет участие в масштабном проекте, который собрал восьмерых сильнейших бойцов этой весовой категории из разных боксерских версий. Они определят лучшего из лучших.
А с чего все начиналось? Все начиналось с боксерского зала в Барановичах. И человек, который заложил основы мастерства Релиху, продолжает там работать. Анатолий Хвойницкому за 60, но он, воспитанник детдома, до сих пор сам способен выйти в ринг и показать класс. А еще тренер пишет книги. О том, почему его ученик не попал на Олимпиаду, достойно ли встретили чемпиона на Родине, и есть ли молодые ребята, способные завоевывать новый титулы, Хвойницкий рассказал блогу «Старая Гвардия».
– Как вам последний бой Кирилла Релиха с кубинцем? Где его смотрели?
– С кубинцем… Я раз пять его смотрел. Я проснулся на следующий день после боя, знал, что он состоялся, но у меня дома интернета нет, не подключил. И утром уже начали звонить со всей страны: «Толя, поздравляем!» Было очень приятно. Но, к сожалению, в городе наши тренеры как-то не спешили поздравлять, многие до сих пор не поздравили. Я их понимаю. Но бой потом посмотрел раз пять, наверное. Скажу, это лучший бой, который я видел в исполнении Кирилла. Все было идеально проработано. У Кирилла есть две клички. Одна – Бешеная пчела, у него тату пчелы на плече, а манера вести бой агрессивная, как оса жалит. Чуть позже к нему приклеилась другая – Капитан Нокаут, у него 19 нокаутов. Я даже больше скажу, он и этот бой мог закончить в шестом или седьмом раунде. По его настрою, по тактике, схемам, физическим возможностям на тот момент, я думаю, если бы Кирилл захотел, он закончил бы бой нокаутом. Но мне кажется, Кирилл четко поставил себе цель: выиграть спокойно, без всяких эксцессов. Я всегда говорил: нанеси один удар – не пропусти ни одного. Это лучше, чем ты нанесешь десять, а пропустишь в ответ девять. В данном случае, наверное, Кирилл именно так и действовал.
– В чем отличие первого боя с Бартелеми от второго?
– Скажу честно, что и первый бой Кирилл не проиграл. Там сыграло роль, что бой проходил в Америке. Кубинец же их доморощенный боксер. Он живет там давно. Все специалисты определили, что Кирилл бой не проиграл, и назначили реванш. К поединку он готовился целый год. И если в первом бою Кирилл где-то нагловато лез, то во втором – чистая классика. Он разложил все по ступенечкам: я считаю Кирилла компьютером на ринге. Во втором бою все 12 раундов безоговорочно выиграны. А ведь кубинец все пытался прервать досрочно, чтобы как-то оттянуть, аннулировать этот результат, пять ударов было зарегистрировано ниже пояса.
– И в первом бою такие удары были.
– Да, и там тоже. Во втором поединке два раза Кирилл садился. Я сам боксер, удар ниже пояса – это страшно.
–Почему судьи давали кубинцу так грязно боксировать?
– Во-первых, в профессиональном боксе дают работать жестко и даже где-то грубовато, и это считается нормально. Во-вторых, пока ты не завоевал какого-то статуса, к тебе относятся… Ну, мальчик ты еще. Сегодня Кирилл уже не мальчик для битья.
– Как Кирилла встретили дома?
– Да особо никак. Надо было, наверное, как-то по-особому принять, отметить и губернатору, и федерации. В федерации дали что-то, в городе – комплект постельного белья, в министерстве – грамоту и часы, ну отметили, молодцы, хорошо. Но надо, наверное, чемпиона мира не так встречать. Поэтому Кирилл был в таком небольшом трансе. Сегодня он готовится в Майами. Я очень волнуюсь за его состояние, потому что это профессиональный бокс, тут каждый день важен. Боюсь, чтоб он успел войти в спортивную форму. Они готовятся примерно пять-семь месяцев, а у него этого времени нет. Но, тем не менее, еще месяц остался, у него 7 октября в Японии бой с Трояновским. Зная Кирилла, надеюсь, он должен выиграть, должен. Соперник ему по силам.
– То есть сейчас Кирилл в Майами готовится, да?
– Да. Если вы не знаете, то сейчас собрали восемь лучших боксеров-профессионалов мира, чемпионов и первых номеров, в четырех основных версиях (WBO, WBC, IBF, WBA). И вот они сейчас поборются за звание абсолютного чемпиона мира. Надо отдать должное, что в этой восьмерке есть еще один белорус – Ваня Баранчик. Из Солигорска парень. Знаю хорошо мальчишку. Там какие-то игры непонятные, и парень ушел в профессионалы. Опять же, возвращаясь к Кириллу. Он должен был ведь ехать в Пекин, если бы не какие-то тренерские игры за спинами, и у нас была бы тогда минимум бронзовая медаль. Я анализировал всех соперников, которые боксировали, он у них легко выигрывал. А так поехал Хацигов. А Хацигов Кирилла боялся, потому что Кирилл его нокаутировал когда-то. Я не хочу даже прятать это. Да и Селява был бы на Олимпиаде. И это ведь происходит постоянно… Еще же и Рабченко был, и тот же Ваня Баранчик. Вот сейчас… Почему Релих профессионал? Почему Баранчик? А вы задумывались почему? Вы тогда такие вопросы не ставили, а сегодня ставите. Чемпион мира, первый номер. И Рабченко претендовал на звание чемпиона. Вот сегодня сами притесняем боксеров, а потом спрашиваем, почему они не выступают в любителях. Беда… Но это беда всего спорта. Каждый будет тянуть своего, неважно выиграл-не выиграл, надо, чтобы свой был участником топ-турнира.
– Это еще хорошо, что Кирилл в профессионалы ушел. Потому что есть же другие виды спорта, где нет такого разделения на профессионалов и любителей. Этим людям в подобных ситуациях что делать? Гражданство менять?
– Так и Кириллу такие предложения поступали от тех же чехов, например. Но он этого не хочет, он говорит: я хочу за Беларусь выступать. Другой на его месте уже надел бы какой-нибудь американский или турецкий флаг и выступал бы за новую страну. А мы потеряли бы своего боксера. Но Кирилл патриот. И если вы помните, когда бой закончился, первое, что он крикнул: «Беларусь, я чемпион!» Это было на эмоциях! Какой отдел МИДа сделал больше за месяц или за год, чем он за один вечер? Ему надо было не только квартиру, машину, я б ему орден за мужество дал, потому что 12 раундов таких провести и вот так выкрикнуть и поднять белорусский флаг!.. А выступал бы он под немецким флагом, и что, нам легче было бы от этого? Дайте человеку квартиру хотя бы. У него квартиры нет. Он на съемной живет. А мы не ценим. Я второй раз уже инициирую вопрос: присвойте парню заслуженного мастера спорта. Никто не хочет даже шевелиться. Чемпион мира, а даже звания не присвоили. Может быть, там одумаются, посмотрят, изменят отношение к Кириллу. Ведь сегодня, я повторюсь, все расходы Кирилл несет сам, и страна, пока, не помогает. Мне хотелось бы, чтобы эти слова попали какому-то руководителю высшего ранга не как упрек. Вот если бы он прочитал это интервью и подумал: «Действительно, надо парню помочь». У нас же чемпионам мира и Олимпиад дают премии, льготы, квартиры. А ему, к сожалению…
– Когда последний раз общались с Кириллом?
– 17 июля последний раз мы с ним общались в Минске. Поговорили. Я у него сейчас скорее как тренер-психолог, потому что учить его, собственно, уже нечему. Когда Кирилл приезжает в Барановичи, то заходит к нам в зал потренироваться. Недавно он был у нас, я надел перчатки, и мы побоксировали, побаловались. Но, конечно, он не рубил меня, мы просто баловались. Я вроде все вижу, но не успеваю. Уже возраст, а он настолько острый, быстрый, видно, что читает все очень легко, грамотно. Сразу почувствовал, что парень стоит по уровню мастерства очень высоко. Для этого надо надеть перчатки и подвигаться, и все становится на место. Тут к нам ребята пришли, гости из одной постсоветской республики, и один захотел со мной побоксировать. Все в зал бросились: директор боксировать будет. Парень сам предложил: «Давайте побоксируем!» Я говорю: «Давайте». Он раунда не продержался, снял перчатки и сказал: «Извините, вы слишком для меня быстрый». Разукрасил я его. Говорю: «Сколько ж тебе лет?» – «24». А мне… А мне уже 62 тогда, считай, было. Он удивился. Все еще форму держу. Но с Кириллом когда стал боксировать, почувствовал себя не очень.
– А когда Кирилл уходил в 15-16 лет, вы не жалели его так отпускать?
– Я не хотел отпускать. Но Кирилл хотел ехать, мальчик хочет в столицу, в Минск, – это понятно. Я просто понимал, что ему еще лучше бы здесь было. Надо было еще немножко поработать. Хотя вот сегодня, смотря на Кирилла, я, в принципе, не вижу пробелов. Я говорю, что и Пыталев Сергей молодец. Как специалист он на уровне. И Пыталев доработал Кирилла. Сейчас у Кирилла, мне кажется, слабых мест нету. Если проиграет, то он сам себе проиграет.
***
– Помимо тренерской работы вы еще и автор шести книг. В автобиографической работе «Нас тонуть не учили» о вашем детстве в детдоме вы предстаете жестким, бескомпромиссным человеком, хотя сейчас по вам так и не скажешь. Почему? Это с годами к вам пришло?
– Мы с возрастом становимся мудрее, наверное. Сегодня, конечно, я многих ошибок, которые совершал, не сделал бы. А тогда мальчик попал в среду детдома, любящих глаз не видел, поцелуев не знал – что еще можно сказать? Да, я был жестковатый такой, драчливый, и не я один там, целая команда. Детдом воспитывает личность. А если мальчик будет вести себя мягко, сюсюкаться? Да его быстро заклюют там. У нас было все общее. В школе-интернате был парень, который сразу сказал, что это его и делиться не будет конфетками. Стало сразу понятно, что это уже не наш парень. Его быстро загнобили. Через два месяца мамка его забрала (в школе-интернате наряду с детьми из детдома учились и дети, у которых есть родители, – прим. Старая Гвардия), он не выжил в коллективе, его угнетать начали, избивать, сломали. Потому если ты не будешь личностью, тебя просто будут топтать.
– Правда, что вы уже в первом классе дрались на деньги?
– Да-да. Там были старшие ребята: Корнеев, Копейка, Куклин. Корнеева я вообще считал своим старшим братом. Это для меня был эталон, да и он меня выделил из толпы. Они там уже друг с другом передрались. И решили делать бизнес такой. Поделились на две команды, каждая из которых набирает себе ребят для боев. Вот я к Корнееву в команду и попал. Мы за дровяным складом дрались на деньги. Ставка 20 копеек бой. Титульный – это уже 50 копеек. Помню, я такой бой выиграл, и Корнеев мне рубль дал. Вы представляете, что было рубль тогда? Это фактически 1 кг конфет. Это были громадные деньги, причем я выигрывал их, и мы ходили всей командой покупать в ларек конфеты, печенье. Повторюсь, у нас такого не было, что это мое. Там выжить одному нельзя было, только командой.
– И в 13 лет вы марафон пробежали, да?
– Да, на спор бежал.
– Без подготовки?
– Ну как без подготовки.. Мы всю жизнь там бегали, тренировались. У нас же, понимаете, 10 минут перерыв школьный. Нам хватало 30 секунд добежать до спортплощадки, 30 обратно. Остальные 9 минут мы играем в футбол. Поиграли, прибежали назад и сидим дальше на уроке. Потом снова бежать. Понимаете, там вся жизнь была в движении, потому и поспорил. На обед. Пробежишь – обед завтра твой. Если нет – еду потерял. Я пробежал. Потом неделю ног не чувствовал.
– У вас же множество наград в различных видах спорта…
– Да, я первый чемпион области по каратэ. Второе место занял по многоборью в области. В 36 норматив мастера спорта по рукопашному бою выполнил. По дзюдо и самбо кандидат в мастера спорта. В зимнем многоборье кандидат.
– Когда вы это все успели?
– Понимаете, весь образ жизни в детдоме поневоле пробуждает какие-то навыки спортивные. Тренера не было, но вот этот активный образ жизни закладывал и физическую подготовку, и волю, и прочее.
– После школы вы пошли в бокс?
– Да. Выполнил кандидата в мастера спорта за шесть месяцев.
– А потом служили. Какая тогда была армия?
– Суровая. Но я боксом занимался, и мне это очень помогло. Одного старика учил боксу. Он меня и взял под свою опеку. Потом как-то поехал на сборы. После сборов приехал в часть, а там переводили, было ж такое. У нас был перевод: двое держат, а третий бьет по груди кулаком. Очень болезненная процедура. Я захожу в часть, лежит Резо, мой однополчанин из Грузии, лежит, кашляет, кровью течет. Говорит: «Меня переводили, в грудь били». И тут заходят старики: «О, приехал, давай переведем». Я им говорю: «Не, ребята». Они ко мне, я за табуретку, говорю: «Ребят, я знаю, что вас 12, но одному я врежу хорошо». Они так постояли, подумали… И ушли. Так я и остался без перевода.
– После армии вы вернулись в бокс?
– Да. На республике 1980 года должен был выиграть, но проиграл чемпиону Европы Дубовскому. Потом после одного хорошего всесоюзного турнира Виктор Агеев, тренер страны, обратил внимание на меня. Со слов Галицкого, планировалось, что я поеду в экспериментальном составе в Югославию. Но я в том году получил травму ноги и попал в больницу. 14 месяцев был на больничном. На этом моя боксерская карьера закончилась.
– Никто не захотел за вас бороться? Ни один тренер?
– К сожалению, нет. Галицкий как-то пришел: «Ты поправляйся. Поедешь в Югославию, в Финляндию». А потом это все быстро сошло на нет. Я сам вышел из больницы, с палкой ходил, мне место уступали в автобусах. Было очень неприятно. Долго очухивался и долго восстанавливался. Когда восстановился – пошел служить в систему МВД.
– Кем вы там работали?
– Работал 14 лет с осужденными. Вот и там бокс мне очень пригодился, очень. У меня после службы осталась кличка Боксер. И скажу честно, уже уволился с милиции, пожил около 10 лет на гражданке, однажды по месту своей старой службы зашел в комендатуру. И когда шел по лестнице, говорю: «Ребята, дайте пройти». И слышу сзади: «Идет тут фраер какой-то». Я поговорил с сослуживцами и потом уже выхожу назад и сразу: меня пропускают, проходите, пожалуйста, проходите. А когда уже спустился, слышу: «Это тот Боксер». Было приятно это услышать. Там уже поменялся весь контингент, а молва по людям все-таки передается.
***
– Вы с 2001 года начали преподавать бокс?
– Да. Через пять лет работы я стал тренером высшей категории.
– Есть отличие между детьми, которые у вас занимались 10-15 лет назад, и сегодняшними?
– Конечно, говорят, сейчас все в компьютерах. Знаете, раньше мне как-то попадали индивидуумы какие-то, желающие заниматься, какая-то мотивация была. Сегодня они какие-то более изнеженные. Вот найти б такого мальчика, который с горящими глазами скажет: «Тренер, сделай меня чемпионом мира! Я сделаю все, что ты скажешь, только я хочу стать чемпионом мира». Фактически таких нет сейчас. А тогда у меня пару экземпляров таких было.
– Знаете, у Майка Тайсона как-то спросили, собирается ли он сына в бокс отдавать, на что он ответил: «Мой сын никогда не станет хорошим боксером, потому что у него все есть».
– Логично. Когда мало радости у человека, наверное, он все-таки пытается свою личность проявить, индивидуализм, и это где-то настраивает на результат, каким бы он видом спорта ни занимался. Я анализировал. У нас же ведь в бокс идут те, у кого, как правило, папы или мамы нет, полная семья – редкость. Еще моя точка зрения, надо на бокс брать второго ребенка в семье, третьего еще лучше. Первый – циклик, он преуспеет в легкой атлетике, плавании, игровых видах, он спокойный, аккуратный такой – лидер. А младший – это ураган, оторвыш, хулиган. Они, как правило, становятся хорошими бойцами. Потому что характер, физиология как раз бойцовская. Мой спортивный опыт и мои ученики говорят, что второй мальчик в семье – лучший боксер.
– А много сейчас приходит детей?
– Приходится проводить работу, чтоб они ходили. Такого повального интереса, как раньше, нет.
– Сейчас в Барановичах появилась хоккейная команда. Не боитесь, что вам урежут бюджет?
– Нам нет, потому что мы профсоюзная школа, у нас свой бюджет, и у нас Федерация профсоюзов. Мы от города не зависим, и то, что клуб создали, нас это ни в коем случае не ущемит и на нас не повлияет. Моя точка зрения, что не нужно создавать новые команды: поддержите то, что приносило и приносит результат.
– Когда вы стали директором школы Дома физкультуры (СДЮШОР профсоюзов по спортивной гимнастике и боксу)?
– В 2012 году со мной поговорили, и я стал директором. Дали деньги. Мы потратили на ремонт 917 тысяч рублей (9 миллиардов до деноминации – прим. Старая Гвардия). Сделали капитальный ремонт здания и благодаря тому, что я настаивал, отделали некоторые помещения. Денег, как всегда, не хватило, но все равно слава Богу, что мы сделали ремонт хотя бы в том объеме, в котором мы сегодня его видим. При такой ситуации в стране – это здорово.
– Нравится вам ваша работа?
– Мне 62 года, уже вроде пенсионер, да? Но я не считаю себя пенсионером, а, казалось бы, чего ты тут сидишь, уже бы на пенсии писал бы свои книжки. А мне это приятно. Мне нравится работать директором не потому, что это должность, а потому что я вижу результаты своей работы. Стал директором. Приходит положение: мальчикам ехать на спартакиаду в Брест. А мне говорят:
– А мы не ездили… Мы 5 лет никуда не ездили.
– Почему?
– Нам директор деньги не давал.
– Как это? Ребята, вы 5 лет не ездили даже на область?! Что вы в зале тогда делаете?
Пять лет не ездить ни на одни соревнования. Для меня это шок был. Конечно, поехали, проиграли. Но потихоньку работать стали. Сегодня, извините меня, я считаю, что наша школа входит в десятку лучших школ страны. На последнем чемпионате Беларуси у нас три чемпиона, два из них мои ученики: Курбанов Егор и Бутрым Александр. И ежегодно у нас кто-то едет на Европу.
– В 2014 году вашего воспитанника посадили за распространение наркотиков. Вы где-то в интервью говорили, что он был талантливым боксером.
– Ожог Виталик. А не хуже Релиха был! Если бы мне удалось его сохранить… Не удалось, к сожалению. И это моя вина тоже. Без родителей, без отца, мама вечно занята, к сожалению, семья там… А где-то кто-то ему подсунул копейку, почувствовал парень деньги. Он мне даже сказал: «Анатолий Владимирович, я тысячу за день могу заработать». Каким образом, я только потом понял. Деньгами мальчика соблазнили.
– И не жалко? Может, страна потеряла нового чемпиона?
– А что делать? Честно скажу, если б он моему ребенку дозу продал бы, я б ему!.. С наркотиками жестко надо. Это серьезная угроза для нашего будущего. А парня жалко – это да. Как я шутил иногда, он боев провел больше, чем посетил тренировок. Говорю ему:
– Приходи завтра на тренировку.
– Анатолий Владимирович, а когда соревнования?
– Через неделю.
– Ну, я приду на вокзал.
Очень был перспективный и классный боксер.
– А кто ваш самый любимый боксер за всю историю?
– Я не очень люблю авторитетов. Но самый мне симпатичный боксер – Борис Кузнецов из Астрахани. Олимпийский чемпион 1972 года и серебряный призёр чемпионата мира 1974 года. Хотя, на мой взгляд, он у Говарда Дэвиса выиграл тот бой в финале в Гаване, но американцу отдали победу. Левша, 57 кг, суперманера, работа ногами. Я многое в свое время у него скопировал. Не все, конечно, но многое.
– У Кирилла Релиха любимый фильм о боксе – «Нокдаун», а у вас какой?
– У меня пока такого фильма нет. Но сейчас планируется проект «Бешеная пчела», художественный блокбастер о Кирилле Релихе. Гостюхин готов сыграть роль тренера, Андрей Голубев работает над сценарием. Вот если этот фильм появится, наверное, он и будет моим самым любимым.
– Над какой книгой работаете сейчас?
– Книга будет называться «Бездна». Про 1212 год – это Детский крестовый поход. Исторический роман. Трагедия целого поколения. Плюс несколько книг в работе.
Автор блога Старая Гвардия пытался ходить на бокс в ту пору, когда пар перчаток было в два раза меньше, чем желающих их надеть. На второй неделе тренировок, пропустив панч (не словесный), я лишился части зуба. Стало ясно: не быть мне Джо Фрейзером, и из боевых видов пора переходить в беговые. Типичная история. Прелесть ее в том, что Анатолий Владимирович, который был моим тренером, звонил четыре раза в течении месяца к нам домой и просил мою маму, чтобы я вернулся. Повторюсь, он звонил человеку, который занимался ДВЕ недели. Наверное, только у таких людей, как Анатолий Владимирович Хвойницкий, и появляются чемпионы.
Фото: https://www.intex-press.by; https://1prof.by; http://lugansk1.info/; Леша Старый
