Каган - тренер позвавший Валеру Стрельцова

КАГАН Илья Григорьевич родился в 1921году. Мать, Фаина Исааковна Грибинская , была простой портнихой из деревни Сапежинка под Быховом. Отца звали Геся Мовшевич . Он был сапожником. Родом из Могилева.

После окончания школы в 1939 г. я подал документы в Минское пехотное училище, но меня не приняли по зрению. Жить как-то надо было, отец тогда ушел из семьи, и мать одна не могла нас содержать. Она устроила меня на узел связи в газетное бюро. Там все меня знали как спортсмена, и стал я инструктором по физкультуре. Медкомиссия освободила меня от армии, поэтому, когда началась война, я постоянно находился на дежурстве на почте. Когда уже перед самой сдачей Могилева все стали разбегаться, я успел отправить в эвакуацию мать и сестру, у которой были две дочки-погодки Софа и Рая (1939 и 1940 гг.р.). Сам я, как работник почты, из-за дежурств уйти не смог. Бои уже велись под самым Могилевом. Я остался один в квартире и не знал, что же мне делать. Тогда пришли мои друзья Муля Певзнер и Васька Раль, и мы решили уехать на лошади (уже не помню, откуда она у нас взялась). Но на мосту нас задержал патруль, лошадь реквизировали, и мы вынуждены были вернуться опять в город. Это было уже 3 июля. Случайно встретил Шуру Макарова, вратаря сборной области по футболу. Он работал машинистом на паровозе. Сказал: приходите на вокзал, будут угонять последние составы, я вам помогу. На таком составе мы и уехали ночью. Я долго искал мать и нашел ее, наконец, в Куйбышевской области. Но работы там не было, и мы переехали в Магнитогорск. Пошли работать на калибровочный завод. Жили в общежитии, трудились по 12 часов в сутки. Очень тяжело было. Завод это был военный, и мы, естественно, имели бронь, но решили идти добровольцами. Уговорили секретаршу, и она нам дала бланк с печатью. Подделали подпись и так сняли с себя бронь сами. Муля попал в танковые части (с войны он уже не вернулся), а я — в артиллерию. Так как имел среднее образование, меня направили в школу младших специалистов в Чебаркуль. Готовили там военных топографов. Нас выучили за 7 месяцев вместо 3 лет. В итоге я попал в 723-й отдельный артиллерийский разведывательный дивизион. Воевал под Смоленском, Калинином, Витебском. 10 апреля 1945 г. подорвался наш наблюдательный пункт. Из 18 человек в живых только трое. Было это в Курляндии. Наши войска уже стояли под Берлином, а мы еще в Латвии сидели. Короче, я попал в госпиталь в Шауляе и там встретил День Победы. Мою дивизию перебросили на Дальний Восток, а я остался здесь. Попал в Эстонию. Здесь тоже было несладко. Наши сжигали хутора, хватали эстонцев, выселяли, а нам не давали покоя «лесные братья». Но в это время снова начались спортивные соревнования, так что я непосредственно к службе не имел большого отношения. Выступал в соревнованиях по футболу, баскетболу. В 1946 г. наша команда выиграла первенство Ленинградского округа и мне дали отпуск. Я приехал домой и здесь же смог демобилизоваться по зрению. Награжден я был орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». После войны неожиданно объявился отец, который ушел от нас перед войной, и мать его приняла. Во время войны он руководил какой-то артелью в Энгельсе. Всю жизнь был начальником в среднем звене и в хозяйственной, и в партийной областях. Устроил он меня на курсы  бухгалтеров. Я окончил их с отличием и стал главным бухгалтером артели «Новый путь» на Луполово. Посмотрел, что это была за артель, где все воровали, плюнул и ушел в областной спорткомитет инструктором. Так что бухгалтерия меня потеряла безвозвратно, но стал я заниматься тренерской работой. Уже позже, в 1961 г., я поступил на заочное отделение института физкультуры и в 1967 г. его окончил.

В 1951 г. на кубке Могилева я получил очень серьезную травму. В это время я играл за мужскую команду общества «Спартак», тренировал ее такой Валька Гриншпан . Но он был слабоват и как тренер, и как игрок. Мы в тонкостях разбирались получше его. И вот я помню, как сейчас, был финал кубка. Но в этот день мы договорились поехать в Мстиславль за поросятами, кушать то хотелось тоже. Выехали мы рано утром, а вернулись уже около четырех. И тут прибегает Валька и кричит: «Быстрей поехали, сегодня игра». А какая игра, когда я еле стою на ногах. Но играть пришлось. В общем, в один из моментов я выходил на вратаря один на один. Он выпрыгнул ногами вперед, а кто-то еще меня сзади изрядно толкнул. И получил я сильнейший удар по голове, так что даже два зуба вылетело. Я поднялся, пошел, обмылся под колонкой и вернулся в игру. Но смотрю, что-то меня водить стало из стороны в сторону. Руку поднял, меня заменили. Я Вале сказал спасибо, что он меня сюда привел, и пошел домой, а утром встать сам уже не смог. После этого два месяца провалялся в постели и уже в футбол больше не играл.

В динамовской ДЮСШ дали мне команду по баскетболу. Набрал я шпану-безотцовщину, почти все евреи: Семен Халипский , Гриша Гольфанд , Федя Тылин , Саша Шейнин и прочие. Команда получилась отличная. Выиграли мы первенство города, в Белоруссии проиграли только минскому «Спартаку». Я считаю, нас просто засудили. Но стабильно мы были вторыми, третьими. Ребята были просто замечательные. Учились очень хорошо. И все почти пошли дальше по спортивной части. Тылин и Гольфанд поступили в Минский институт физкультуры, а Халипский — в Гомельский пединститут на факультет физического воспитания. 

А я оставил тренерскую работу и пошел на организационную.

Образовалось новое общество «Красное Знамя», и меня пригласили туда заместителем председателя. Но в это же время я принимал самое деятельное участие в создании футбольной команды мастеров «Химик» при заводе имени Куйбышева. Сначала тренером поставили Володю Мандкевича из Минска. Он поработал 3-4 месяца, но поддержки особой не имел. Дела не заладились, начали проигрывать. Было это в 1959 г. Потом полгода тренировал команду военный фельдшер капитан Владимир Газаев из Быхова. Но стало еще хуже. Тогда я провел переговоры и пригласил из Москвы Александра Загрецкого, который проработал с командой еще три года. Он же в 1963 г. уговорил меня опять вернуться к активной тренерской работе. В 51 год пошел работать старшим тренером группы подготовки команды. Но когда Загрецкий ушел, я снова вернулся в зампреды «Красного Знамени». А в 1967 г., когда команда совсем провалилась, меня фактически насильно заставили принять команду мастеров, тогда уже «Спартак». Но работать было очень сложно. Постоянно, кроме тренерской работы, приходилось воевать с руководством. В итоге команда стала выступать просто здорово. Я прогнал всех пьяниц, оставил одну молодежь. Тогда в команде выступал еще Штукмастер, но потом он уехал в Башкирию. Взял я в команду в 1969 г. талантливого Яшу Рыжавского . Он в одном из матчей забил мяч с углового, и его забрали в минское «Динамо». Но там тоже была своя мафия, и он не смог закрепиться. Было ли это связано с его национальностью — не знаю. Сам Яша об этом ничего не рассказывал. Но он был одним из немногих евреев, которых приглашали в минское «Динамо». Я ему не советовал туда идти, но, как-никак, это было престижно, и он согласился. В общем, сезон 1969 г. мы закончили успешно и получили поощрительную поездку в Болгарию на серию товарищеских игр. По возвращении не дали команде никаких обещанных премий. Я поругался с начальством и ушел. Пошел инструктором в спорткомитет. Там началась какая-то пертурбация после смерти председателя, и меня поставили заместителем председателя облспорткомитета.

А команда через пару лет снова стала «валиться». В 1973 г. ее пере- дали «Лавсану», назвали «Днепр», и генеральный директор Белявский буквально «задушил» меня: «Принимай команду!» Я подумал, что будет поддержка, обеспечение (а без этого в спорте совершенно невозможно), и согласился. Белявский сам показал мне базу, обещал премии и квартиры, а через месяц его сняли. Для меня это был просто шок. А потом становилось все хуже, и я ушел в детскую спортивную школу.

На пенсии в 1991 г. пошел на «Техноприбор» инструктором спорткомплекса, позже стал заместителем директора спорткомплекса, где проработал до 1998 г. Получил я и республиканскую категорию по судейству, приходилось судить чемпионат Союза по баскетболу. А первенство республики судил лет пять подряд. (из воспоминаний 2000 г. Кагана)