«История жены Лосика куда страшнее нашей». Супруга честного дзюдоиста из Беларуси – о том, как ее семью закалил вынужденный резкий переезд в чужую страну
«У нас заведено так: если считаешь, что это правильно, значит, нужно так делать».
Галина Шершань не сомневается в муже, которого возила на митинги.
Массовые репрессии, накрывшие Беларусь после событий августа-2020, отразились на тысячах граждан страны. Люди, спасаясь от преследования или опасаясь его, вынуждены были покидать Родину: кто-то уехал один, кто-то – вместе с семьями. В такую историю попал и один из лучших беларусских дзюдоистов Дмитрий Шершань. Подписант за честные выборы мог оказаться за решеткой в ноябре 2021-го, но смог уехать за границу.
Вместе с ним в Германию через Украину отправилась и семья – жена Галина и дочка Ника, которой в этом году исполнилось 9 лет. Telegram-канал «О, спорт! Ты – мир!» поговорил с супругой Дмитрия о жизни со спортсменом, не побоявшимся выразить гражданскую позицию, опасениях за безопасность на Родине, а также, как оказалось, простом решении оставить привычный быт в Беларуси. «Трибуна» перепечатывает это интвервью.
– Расскажи, как и когда познакомилась с Димой?
– В 2010 году я училась на четвертом курсе в БГУФК. Мы с девчонками готовились принимать участие в шествии к 3 июля, репетировали в общежитии. Мы жили на 12-м этаже, борцы – на 13-м, у борцов всегда был интерес к гимнасткам. Вот Диму, который пришел к друзьям по спорту, и занесло вместе с ними к нам. Так мы и познакомились – обменялись телефонами и начали общаться.
Поженились уже через год. Причем свадьба была, скажем так, веселой. На пятом курсе я подрабатывала, участвовала в различных акробатических номерах. И на одной из репетиций партнер меня неудачно уронил. Несмотря на то, что упала на гимнастический ковер, получила два компрессионных перелома. Случилось это 1 апреля, а на 15 апреля у нас стояла роспись. Мне нужно было месяц лежать, но друзья помогли доехать до ЗАГСа. Приехал Дима со сборов, чуть ли не в спортивном костюме, мы быстро расписались и отправились по своим делам :).
– Тебе удалось чего-то достичь в спортивной карьере?
– В свое время я занималась парно-групповой акробатикой. Но так получилось, что у меня не складывались отношения с одной из партнерш. На тренировках постоянно враждовали, буквально бросали друг друга головой вниз. А вот на соревнованиях были командой. Но после того, как мы выполнили разряд мастера спорта, эта девочка решила бросить акробатику ради конного спорта. В нашем виде спорта, если один человек из состава уходит, то возникают проблемы – нужно время, чтобы найти нового партнера, сработаться. И так получилось, что еще до 18 лет я закончила со спортом.
– Когда ты познакомилась с Димой, каким он тебе показался?
– Полная противоположность своей внешности. Со стороны считают, что он очень гордый, строгий, закрытый. Но с первой же встречи я увидела, что он добрый, отзывчивый, открытый и интересный человек.
– До 2020 года у вас в семье были обсуждения неспортивных моментов, в частности, политических?
– Если честно, я сама не сильно разбираюсь в политике. Этими вопросами интересовалась у Димы. Спрашивала, почему так, почему не так. И он со своей позиции мне все объяснял. И на самом деле интересно было слушать, потому что были постоянные отсылки к истории и сравнения с тем, то происходит сейчас в Беларуси. При этом Дима – такой человек, который считает, что у каждого должно быть свое мнение, это нормально. Но наши взгляды всегда совпадали, в этом плане мы находили общий язык.
Когда Дима подписал письмо за честные выборы и против насилия, я восприняла это как что-то, что рано или поздно должно было произойти. Прекрасно понимала и знала взгляды мужа, поэтому меня его поступок вообще не удивил. Помню, он пришел домой и просто поставил меня перед фактом, что подписал. Повторюсь, для меня это не стало новостью, которая могла бы ошарашить. Дима – человек слова, чести, и он просто не мог поступить по-другому.
– Когда появилось письмо, вы обсуждали в семье, стоит ли его подписывать?
– Так я понимала, что он подпишет, так что не видела смысла что-то обсуждать. Да и, если честно, не было никакого желания как-то его отговаривать. Если ты поступил так, как захотел, и при этом остался с совестью, чувствуешь себя легко, значит, ты поступил абсолютно верно. Мы придерживаемся такой позиции. И когда Дима мне сказал, что он подписал письмо, я только и сказала: «Ну, хорошо». Для меня это было неизбежно.
– В те моменты не думала о последствиях?
– Нет. Я понимала, что, возможно, это как-то аукнется, но в глубине души была надежда, что все будет хорошо.
– А не было обсуждений, что этот поступок может отразиться на карьере?
– Нет, таких разговоров не было. В нашей семье заведено так: если ты считаешь, что это правильно, значит, нужно так делать. А если из-за этого возникнут трудности, значит, будем вместе их принимать и преодолевать. И когда Дима лишился места в сборной, у меня ни разу не возникло желания предъявить претензии за его поступок, который привел к таким последствиям. Он сделал все верно.
– Отсутствие работы у Димы отразилось на материальном благосостоянии семьи?
– Мы уже проходили такие испытания в начале отношений. Было так, что Дима получал зарплату по спорту, потом ушел в армию, соответственно, ничего не получал. Мне пришлось устроиться на работу, но мы понимали, что такое положение вещей временно, и в будущем все наладится. Поэтому спокойно переносили непростые времена. И когда Дима лишился места в сборной, тоже спокойно все преодолели. Но да, мне пришлось какое-то время одной тянуть семью.
– В тот момент не хотелось отмотать все назад и поступить по-другому?
– Может, иногда такие мысли и возникали, но потом быстро приходило осознание, что лучше все-таки жить в ладах с совестью. И если тебя с детства учили, что нельзя врать, нельзя применять силу по отношению к безоружным, тогда ты по-другому просто не можешь поступить. Поэтому даже когда было непросто в финансовом плане, я все равно понимала, что главное – это что мы все поступили по совести. Говорю честно: трудности на взаимоотношения в семье никоим образом не влияли.
– Спустя какое-то время Дима пошел работать охранником.
– Да, тоже начал приносить в дом деньги. На самом деле после окончания карьеры он мечтал работать тренером, ему очень нравится эта профессия. Но было понятно, что в беларусском спорте его никуда не возьмут. Охранник – не сильно престижно, но это хоть что-то. Он молодец – не нацепил на себя корону, не сказал, что ничего не будет делать, а нашел вариант.
– У вас есть дочка, ей уже 9 лет. Как вы объясняли ей, что происходит в Беларуси?
– С ней мы о политике старались не разговаривать. Но если от нее следовали какие-то прямые вопросы, мол, почему происходит так, а не по-другому, мы отвечали честно: в Беларуси людей задерживают за то, что они просто выразили свое мнение. Но сами старались не начинать эти темы, хотели оградить ребенка. У нее должно быть детство.
Новости по телевизору? По сути, у нас был телевизор, чтобы дочка могла посмотреть мультики или можно было собраться семьей, чтобы посмотреть фильм. А так мы вообще его никогда не смотрим. Поэтому Ника была избавлена от каких-то новостей о Беларуси.
– Дочка не интересовалась, почему папа перестал ездить на соревнования и ходить на тренировки?
– Нет, таких вопросов не было. Ей только в радость было, что папа постоянно дома, рядом.
– Тебе было страшно за ребенка, когда жили в Беларуси?
– Когда ты живешь в стране, где не работают законы, где за любую сказанную фразу могут арестовать, в любом случае будет страшно и за себя, и за ребенка, и за любого близкого. XXI век, когда есть масса источников информации, когда можно анализировать все, что читаешь или слушаешь, а люди все равно слепо верят телевизору. А если ты попытаешься сказать что-то правдивое, показать что-то, то тебя просто посадят. Этот маразм у меня просто не укладывается в голове.
– Знаю, что Дима ходил на марши. С какими чувствами ты его отпускала туда?
– Естественно, боялась, но я его сама туда отвозила, а потом забирала. Помню, как-то у него на телефоне стоял беззвучный режим, и я не могла дозвониться. Ты не представляешь, сколько у меня мыслей было в голове. И какая я была счастливая, когда он ответил.
– Боялась, что его задержат?
– Конечно. Каждый раз думала: сегодня он может не вернуться домой, и придется носить передачки. При этом ни разу его не отговаривала. Более того, я бы сама пошла с удовольствием, но Дима сказал, что у нас в семье должен быть один революционер. Да и с ребенком кто-то же должен оставаться дома. Когда Дима возвращался, внутри у меня было облегчение. Но, как говорится, выдохнула – и поехали сражаться дальше.
– Ты не боялась, что домой могут заявиться силовики?
– Было ощущение, что могут прийти, но со временем я просто перестала этого бояться. Придут – значит, придут. Зачем думать о том, что не произошло? Когда случится, тогда и будем разбираться, что делать и как выходить из этой ситуации.
– Вы обсуждали, что делать, если Диму задержат?
– Да, были такие разговоры. И мы понимали, что если Диму посадят, то меня, в принципе, трогать не должны – я нигде не засветилась, нигде не была. Вот, в принципе, на этом и строились наши обсуждения. Хотя как-то Дима даже сказал, что если его задержат, то мы с Никой должны уехать за границу, чтобы быть в безопасности.
– Тревожный чемоданчик собрали?
– Нет, мы надеялись на авось :). Думали, что будем действовать по ситуации. Чемоданчик мы собрали, когда Диме позвонили и пригласили на разговор в ГУБОПиК. Ну, как собрали – что успели, то и положили, чтобы хоть с чем-то уехать из Беларуси.
– До этого были мысли покинуть Беларусь?
– Нет. Но мы видели, что ситуация в стране становится только хуже и хуже. Нужно думать о своей безопасности. Вставал один вопрос – куда уезжать. Можно сказать, если бы Диму не пригласили на этот разговор, мы бы просто позже уехали.
– Раз ты была уверена в своей безопасности, не было вариантов, что Дима один уедет за границу?
– Еще до 2020 года я иногда бывала в Германии, а когда возвращалась в Беларусь, смотрела на все вокруг и думала: «Вот почему у них так, а у нас – вот так». И начала задумываться, почему Беларусь не развивается и не похожа на страны Запада. В студенческие годы ездила за границу, а возвращаясь, думала, почему все у нас такое серое, люди угрюмые, если ты улыбнешься кому-то на улице, подумают, что ты ненормальный. Мне такими казались беларусы. Но 2020-й стал неким переломным моментом. Я увидела, какие беларусы, оказывается, талантливые, добрые, отзывчивые, готовые всегда помочь. Я на маршах не была, но мне рассказывали, что идешь по улице, а вся толпа – это как будто семья, родственники. Именно 2020-й год показал, насколько классные у нас люди. Не государство, а именно люди.
– Ты вообще ожидала, что рано или поздно Димой заинтересуются в правоохранительных органах?
– Мы ждали. Общались же с друзьями, видели, что кого-то задерживали. Когда задерживали спортсменов, мы понимали, что рано или поздно очередь дойдет до Димы. Поэтому то, что его все-таки позвали на разговор, нас нисколько не удивило. Просто тогда мы окончательно поняли, что нужно уезжать. До этого жили спокойно, страха особого не было, но в один момент все пришлось поменять.
Когда мы уезжали из Беларуси, в голове все-таки были мысли, что по дороге нас могут остановить, задержать. И Дима тогда снова сказал, что если его заберут, мы должны все равно уехать.
– Тебе было жалко оставлять привычную жизнь?
– Нет. Наоборот, это воспринималось как какое-то путешествие: ты предполагаешь, что тебя ждет, но наверняка знать не можешь. Неизвестно, какие трудности ждут. С другой стороны, голова, руки и ноги есть, всегда можно найти работу. Все зависит только от тебя.
– Сбор вещей у вас получился экстремально быстрым?
– По ускоренному сценарию. Особо вещи мы не выбирали, главный вопрос был – как сложить все, что можно, чтобы все влезло. Мы уезжали поздней осенью, поэтому смотрели, что можно надеть, что необходимо взять с собой. Понятно, что много вещей ребенка было.
– Что вы сказали тогда Нике?
– Что мы едем отдыхать :). Могли бы ей сразу все объяснить, но боялись, что она из-за своей детской наивности расскажет кому-нибудь, а распространяться не хотелось. Поэтому сказали, что едем на отдых. Она приняла это как данность. Даже порадовалась, что в понедельник не нужно будет идти в школу :).
Когда мы уже добрались до Германии, она окончательно поняла, что мы приехали все-таки не отдыхать. И мы уже рассказали правду, почему вынуждены были так сделать. Что папу могли посадить в тюрьму, и тогда неизвестно, когда бы он вышел.
– Были ли вещи, которые хотелось, но не удалось забрать?
– Конечно. Нам их потом передавали друзья. Например, кимоно Димы. Мы это кимоно, как и некоторые другие вещи, в Минске сложили в отдельную сумку. Понятно, что можно купить новое, но это все-таки личная вещь, ее хотелось перевезти в Германию. История вообще интересная получилась. Диму уже пригласили работать в клуб тренером, до занятий – две недели. Кимоно нет. Тут наши друзья вспомнили, что их знакомый дальнобойщик стоит на границе, забрали сумку и рванули туда. Дальнобойщик нам привез вещи за день до первой тренировки Димы. Настоящий подарок.
– Сначала вы уехали в Украину. Чье это было решение?
– Нам в первую очередь нужно было оказаться на безопасной территории, а ближе всего была Украина. Поэтому и приняли решение туда уехать. И я, кстати, всегда считала, что Украина давно перегнала Беларусь по многим показателям. Даже когда смотрела украинские фильмы, телеканалы, было ощущение, что эта страна намного более развита, чем Беларусь.
– И все же, за кем последнее слово было по поводу отъезда и направления?
– За Димой. Годы совместной жизни доказали, что его нужно слушаться – все его решения так или иначе оказываются верными. Поэтому я нисколько не сомневалась, что и в этой ситуации должна ему довериться.
– Не пожалела, что переехала?
– Нет, ни разу. Да, здесь были моменты и вопросы, которые хотелось бы решить побыстрее, но все равно это не заставляло жалеть о сделанном шаге. Воспринимаю это как еще одну ступеньку в жизни, новое испытание, которое просто нужно пройти.
– Все эти испытания, переезды, страх за Диму каким-то образом отразились на вашей семье и взаимоотношениях?
– Мы стали крепче. Конфликтов вообще нет. В начале отношений мужчина и женщина показывают свои характеры, но со временем люди притираются. И сейчас не вижу смысла ругаться, если мне что-то не нравится. Испытания? Да, мы переехали, столкнулись с какими-то трудностями, но мы оба понимаем, что это временно. Мы – семья, значит, вместе справимся. Мы в безопасности, рядом друг с другом – что еще желать? Когда рядом твой человек, никакие преграды не могут рассорить. Наоборот, отношения делаются еще крепче. Куда страшнее история [жены приговоренного к 15 годам колонии в Беларуси политзаключенного медиаэксперта и активиста Игоря Лосика] Дарьи Лосик, которая не может увидеть своего мужа.
– Кому в семье тяжелее в условиях репрессий в Беларуси – мужу или жене?
– Если в семье есть взаимная поддержка, то справляться легко вдвоем. В нашей семье мы всегда все обсуждаем, никогда не таим обиду – разговариваем. С поддержкой друг друга все тяжелые моменты можно пережить. И все это будет восприниматься как очередное приключение.
– Чего-то беларусского тебе не хватает?
– Сразу вспоминаю магазины с национальной символикой: symbal.by, LSTR. Мне очень нравилась их продукция. Вот по этим вещам я скучаю. Что касается морального, то скучаю по живому общению с родителями, друзьями и родственниками. Скучаю по тем людям, которые на протяжении всех лет были рядом. Тем людям, которые в 2020-м показали свое истинное лицо, показали, кто друг, а кто не друг. И я очень рада, что, в отличие от окружения Димы, в моем оказалось больше правильных и честных беларусов, тех, кто думает так же, как и я. Так что после всех событий мой круг общения не стал уже.
Но я наблюдаю за Беларусью и понимаю, что когда мы уезжали, все было плохо, а сейчас становится все хуже и хуже. Когда будет пробито очередное дно, сложно сказать. Но мне очень хочется, чтобы беларусы не страдали из-за этого, хотя в глубине души понимаю, что вся эта жесть может задеть каждого. Мое убеждение, что 2020-й поменял нацию. Кто-то стал лучше, кто-то – хуже. Но я увидела, какие беларусы классные.
– Готова ли ты в случае необходимости снова сорваться с места и поехать за Димой?
– Без проблем. Я к месту обитания не привязываюсь :). Наверное, это черта характера. И понимание, что муж всегда прав. Если надо, значит, будет так, как он сказал.
– Хочешь вернуться в Беларусь?
– Чтобы встретиться с друзьями и родными. Но при нынешней власти точно не хочу возвращаться.
Фото: Facebook Галины Шершань
