«Отец хотел купить танк и поехать на нем воевать против немцев». Жизненные истории Олега Волоха

Фото: Владимир Шарников.

Благодарственное письмо от Иосифа Сталина, желавшие разобраться по-мужски армяне и шампанское от Льва Яшина. Ветеран тренерского цеха Олег Волох рассказал Андрею Масловскому о своей интересной жизни.

О здоровье

«Не жалуюсь. Хорошая аура дает мне позитив, который уже и не ожидал ощущать в 72 года. Но я не замечаю своего возраста. И благодаря тому, что все еще являюсь действующим тренером, каждый день общаюсь с молодыми ребятами, оттого и чувствую себя молодым. Я бегаю на тренировках вместе с ними. Могу и пас отдать, и действие какое-то показать. После каждой тренировки чувствую себя еще лучше».

О молодежи

«В Бобруйске плохая инфраструктура. Мы обделены условиями для занятий. В течение 20 лет никак не могут сделать искусственное поле. Когда таких полей не было везде – все находились в равных условиях. И разница в классе не так ощущалась. Но сейчас наша молодежь не дотягивает.

Что касается отношения парней к футболу, то чувствуется, ими что-то футбольное в связи с этой компьютеризацией утеряно. Обсуждают «Реал» – «Барселону», но не знают, к чему хотят стремиться сами».

О бобруйском футболе

«Я в Бобруйске с 1987 года. Мы всегда хорошо играли, на нас ходили болельщики. И мы добивались успеха. «Бронза», «серебро», кубки. Когда в 97-м заняли второе место и выиграли Кубок, мне руководители устроили самый настоящий разнос! Требовалось только первое место.

Фото: Владимир Шарников.

Мы всегда закручивали карусель у чужой штрафной. Футболисты были быстрые, техничные. Играли в скоростной футбол. Сейчас «Белшина» не дотягивает до прежнего уровня. Ну что это за игра, когда ребята выходят на поле без азарта, без страсти, без огня в глазах? Во что они вообще играют, если не могут создать ни одного момента? Схемы какие-то. Не дать забить. В итоге и сами не забивают, и сопернику не дают. На что зрителю смотреть?»

О женском футболе

«В 1996-м часто встречались с женской командой на «Спартаке». Мне было интересно смотреть, как девчата тренируются. Решил попробовать. Стал обучать основам. Прием мяча, к примеру, был ужасным, но мы это дело поправили. Девочки быстро схватывали. Да и отношения  у нас сложились довольно тесные. Мы легко общались на самые разные темы. Даже на откровенные. Они меня в этом вопросе не стеснялись. Время работу с футболистками оставило в моей жизни приятный след».

О военнопленных в Мюнхене

«В 60-е годы с «Кайратом» ездили на какой-то матч дружбы в Мюнхен. «Кайрат» же в переводе с казахского «локомотив». В общем, играли мы против какой-то сборной железнодорожников Германии. Когда нас выпускали из страны, руководители партии требовали чуть ли не расписку о том, что не убежим. Говорили: «Живем мы хорошо. Поэтому сами понимаете». Но мы ходили, смотрели и между собой так: «Не знаем, как коммунизм, но здесь лучше» :). Хотя в принципе жили мы в те времена действительно неплохо. Так что обратно вернулись все.

В ФРГ к нам подходили те, кто остался там жить после плена во время войны. Просили передать привет на родину и называли фамилию. Скажите, мол, что жив и все хорошо. Один такой мне рассказывал, что работал на хозяина. После того, как предложили вернуться, – отказался, женился. И хорошо живет. Общаться с такими местными нам не разрешалось. Запрещено было брать от них посылки и сувениры.

Олег Волох третий справа.

Фото: kaz-football.kz.

А после возвращения играли в Москве против ЦСКА, и по завершении матча нас окружила толпа людей. Они выкрикивали фамилии и каждый из нас, услышав «нужную», подходил и рассказывал, как там родственники».

О благодарности Иосифа Сталина

«Я родился в Хабаровском крае и прожил там пять лет. Мой отец белорус. Родился в Крупском районе в деревне Плиса, а мать–ленинградка. В 39-м году комсомольцев отправляли на Колыму для поднятия края. Мои родители были в их числе. Вместе работали в банковской системе поселка Сеймчан. Влюбились, поженились…

И вот в 42-м году отец захотел на фронт. Но ближайшие формировавшиеся полки были в Сибири – очень далеко от Колымы. А деньги он тогда получал хорошие. Помню, когда уезжали, в мешки складывали. Так много было. Отец хотел купить танк и на нем поехать воевать на фронт. Пришел в военкомат и рассказал об этом. Там ответили, что в тылу тоже нужны люди. Тогда он передал сумму на покупку танка армии. И вскоре получил благодарность от самого Сталина со словами: «Спасибо за помощь красной армии».

О Западной Украине

«После Сеймчана отца перебросили в Западную Украину. Это был тяжелый и поначалу страшный период жизни. Во-первых, летели очень долго на военном самолете Ли-2. Двухпропеллерный такой, на 20 мест. Я еще, помню, шутил: «Долетишь, Ли?». Отца направили в Станиславскую область (ныне Ивано-Франковская – Tribuna.com), в город Заболотов. Во-вторых, почти сразу по прилету один из наших мешков с деньгами украли. Ну, и в-третьих, несмотря на то, что война уже два года как закончилась, там процветал бандитизм.

Бандеровцы, солдаты УПА днем прятались по лесам, а ночью, несмотря на военные патрули, ходили по городу и стучали нам в ставни: «Москаль, выходи!» Они считали, что раз прислан из Москвы, то москаль. Отец тоже был вооружен. Дома имелись автомат, гранаты. Но применять их не пришлось, хотя на улицах, бывало, стреляли.

Правда, постепенно агрессия сходила. А когда я в 16 лет заиграл в футбол с их пацанами, меня окончательно зауважали. До десятого класса, все москалем звали, а тут вмиг стал своим. Да и по-украински шпрехал.

На первенстве области среди школ меня заприметили люди из станиславского «Спартака». И я в 18 лет попал в команду среди мужиков. Дали зарплату в 140 рублей. Но поиграл я там недолго. После поступления в институт физкультуры во Львове пригласили в основывающиеся «Карпаты».

Об украинцах

«Западники – патриоты своего города и страны. Пламенные националисты. Считали, что русские – это бескультурье и босячество, одни мужики. А у них культура. В принципе они были правы.

А как они болели! Очень страстно поддерживали своих. И если удавалось обыграть московские команды – праздник был! Во Львове имелась пешеходная улица, где тусовалась молодежь. Все ее называли «брод», от слова бродвей. Улица упиралась в круглую площадь, которая называлась «биржа». Там постоянно собирались болельщики, выпивали, обсуждали футбол, общались. Каждый день там было полно народа! Не важно, есть игра или нет. Даже днем собирались. Когда работали только?! В городе любили футболистов. А если парень львовянин, то буквально носили на руках».

О Ереване

«Играли «Кайратом» против «Арарата» в Ереване. Нас предупреждали: «После игры, если победите, сидите в гостинице – могут украсть, навалять и так далее». В общем, в одном моменте жестко сошлись с центральным защитником хозяев Фуриком Абрамяном. И он мне сразу: «Я тебя убью! Я тебя закопаю! Я тебя зарежу!» Я пропустил мимо ушей – что ни наговоришь в пылу борьбы. В итоге «Кайрат» победил.

А вечером под гостиницу начали приходить люди и кричать: «Эй, восьмой, выходи, поговорим!» Смотрел в окно, а народу прибавляется – собралась толпа друзей этого Фурика. Ясное дело, я не вышел. Когда они к нам в Алма-Аты приехали, пообщались с ним на эту тему. Помирились».

Фото: fcbelshina.by.

О Казахстане

«В Азии было здорово. Всегда полные трибуны на стадионах. Играешь в Ташкенте с «Пахтакором» – 60 тысяч тюбетеек. У нас в Алма-Аты – так же. Обыграешь московскую команду – праздник. Выходишь из раздевалки, а там толпа. Люди кричат, тянут руки, зовут в чайхану, предлагают выпить, поговорить!

Я жил, как национальный герой. В ту пору автомобиль получить было невозможно. Очереди. Да и давали ГАЗ-21. А я получил быстро и ГАЗ-25! Если на улице узнавали, могли всунуть в руки виноград, другие фрукты, вино. Марихуана? Местные называли «фаис», чтобы никто не догадался. Я не курил, но предлагали, конечно. Но это дурман. Нахрена он нам?»

О голе Льву Яшину

«Забить Яшину было невозможно! Выбегаешь на ворота, смотришь – все закрыто. Куда бить?! Недаром лучший вратарь мира. И мы все гордились тем, что играем вместе с ним. И не было в человеке звездности, зазнайства и, как сейчас говорят, пафоса. Обычный парень.

Приехало к нам в Алма-Аты его «Динамо». Выбегаю один на один, но под углом. Понимаю, что бить нет смысла – перекрывает. Замахиваюсь, и резко мяч под себя убираю. Яшин бросился под удар и проехал мимо. А я хладнокровно, под рев 50 тысяч, качу мяч в пустые ворота.

После игры около раздевалок Лев подошел: «Здорово исполнил, молодец! Так мне еще никто не забивал!» А вечером, когда мы с командой сидели в кафе, динамовцы, идя из магазина, проходили мимо и Яшин, протягивая мне бутылку шампанского говорит: «Держи за гол. Ты всех нас покорил. Это высший класс! Напиточек легкий, потом пригубишь как-нибудь».

Об Эдуарде Стрельцове

«Обыграли московское «Торпедо». Сижу вечером дома. Телефонный звонок: «Это Эдик Стрельцов. Я тут у тебя во дворе, знаешь эту квартиру (у нас там часто игроки собирались). Мы все хотим, чтобы ты пришел». А я женат уже. И не скажешь же супруге, что пойду выпью со Стрельцовым. А жил я возле гостиницы Казахстан, где все приезжие команды останавливались. Говорю жене: «Понимаешь, позвонил Иванов – их тренер – хочет поговорить». И убежал. Пришел в квартиру, а там: Стрельцов, Воронин, Шустиков. Девчонки. Весело. Поговорили, выпили. Прихожу домой, а жена, принюхавшись: «Тебя там что, тренеры поили?» Нагородил там что-то в ответ – отмазался, в общем».

О Пакистане

«В 70-м году семипалатинский «Спартак», за который тогда выступал, поехал в Пакистан на товарищеский матч. Не знаю, как сейчас, но тогда это была ужасная страна. Нищая. Гуляем по улице, а навстречу абсолютно голый старик. Даже набедренной повязки не было. И никто не обращает на него внимание. Он подошел к ведру, стоявшему на улице. Другой человек черпаком налил ему в чашку какой-то баланды и старик это съел. Ужасное зрелище.

А еще задолбали комары. В номере, хоть на окнах и висела марля, невозможно было находиться. И уж тем более спать. Кусали жутко. Местные шутили: «Они европейцев любят. Вы ж беленькие такие». Нас перед матчем фотографировали, так все на карточке покусанные и в пятнах. Забавно было и играть. Остановишься передохнуть – они сразу роем вокруг тебя».