Хацкевич на «Малине»: договорняк на Кипре, снятие стресса алкоголем, Малофеев – лучший тренер Беларуси
Не удалось вытащить из ямы Белькевича.
В воскресенье вышел первый выпуск в 2024 году на YouTube-канале «жизнь-малина». Гостем Никиты Мелкозерова стал тренер Александр Хацкевич. Экс-коуч сборной Беларуси и киевского «Динамо» поделился своим видением на молчание Дарьи Домрачевой, встрече с Лукашенко, ужасающем состоянии Артема Милевского и беларусских репарациях Украине.
Передаем самые интересные слова из почти двухчасового интервью Хацкевича.
Поддерживает связь с полком Калиновского
– С большим уважением отношусь к тем людям [из полка Калиновского], которые защищают Украину. Они отдают свои жизни за тот дом, где я живу, где я жил, хотя они не обязаны это делать. Ребята набрали [мне по телефону]. Я как раз в то время, по-моему, на Кипре был. Мы пообщались, мы сейчас поддерживаем [связь]. Говорили, что когда я вернусь в Украину, мы обязательно встретимся. Спрашивал, какая нужна помощь. Они говорят, никакой не надо – ни финансовая, ничего не нужно. Чисто поддержка, хорошие слова, что вы поддерживаете нас, верите в нас – это самое главное. Иногда слова важнее.
Не хочет менять паспорт на украинский
– Мне и сейчас его [украинский паспорт] предлагают сделать. Мы, беларусы, только знаем, какие проблемы могут быть с беларусским паспортом в Европе. Когда не можешь легализироваться, тогда ты никто, получается. Но есть страны, которые помогают, и ты можешь спокойно себя чувствовать, и получить европейские документы, чтобы спокойно жить здесь, работать.
Был момент, когда 10 апреля [2022 года] я выехал из Украины. Война 24 [февраля] началась. Мы приехали в Прагу, и нужна была легализация. Там есть центры, которые все это делают. Ты туда приходишь, чтобы получить визу. Полицейский увидел синий паспорт – он даже не стал расспрашивать. Он увидел, что мы въехали со стороны Украины. Просто поставил визу депортации и сказал, чтобы через месяц нас не было [в стране]. Я говорю, что не могу вернуться в Беларусь. Он говорит, что у нас войны нет – туда и возвращайся. Я начал объяснять, но никто не хотел слушать.
Мы подали документы, оспорив эту визу. Документы так и рассматриваются в Праге до сегодняшнего момента. Больше, чем год. У нас есть бумага, что можем находиться на территории Чехии, никаких проблем нет, но дальше ты выехать никуда не можешь.
В первый раз предложили украинский паспорт в 2000-2001 году. Валик [Белькевич этим] начал заниматься, почему-то он захотел поменять паспорт и начал эту процедуру. Он мне тоже предложил этот вариант, но я говорил, что не вижу смысла. Валик тогда поменял паспорт. Он уже видел, наверное, тогда, что перспективы в Беларуси нет.
Я беларус. Я родился в Беларуси. Я его [беларусского паспорта] не стесняюсь. Почему я должен его стесняться? Да, многие не понимают той политики, которая идет [в Беларуси], когда рассказывают, что в Беларуси происходит, что могут забрать телефон у тебя.
Почему молчали футболисты в 2020-м
– Сегодня я могу сказать, что это страх. Страх за свою семью, находясь там, в Беларуси. Это нормально. Не все готовы уехать. Не все готовы рисковать той карьерой, которая у них складываются.
Вот эти заявления от нового председателя АБФФ [Николая Шерстнева], что я помогу ребятам, которые в [черных] списках. Итог какой? Никакой. Поэтому футболисты, и не только футболисты, молчат. Да, там страдали многие. Мы говорим про футболистов, да? А хоккеисты? Почему хоккеисты молчат?
С интеллектом у среднестатистического беларусского спортсмена то же самое, что и с интеллектом среднестатистического беларуса. Умное общество не нужно никому.
Отношение к Глебу
– [Александр Глеб] футболист умный. Человек? Не знаю. Мы разные поколения. Могли только пересекаться где-то в общих компаниях. И то это были не такие частые и долгие встречи. Поэтому как про человека я не могу ничего сказать. Мы даже в сборной виделись только на тренировках и футбольном поле. В быту мы не общались. У нас в команде были разные круги общения.
[Когда вижу Глеба в окружении пропагандистов,] если это его осознанный выбор, то мне жаль Сашу. Если это расплата за какие-то свои ошибки или ошибку – это другой момент. Он не мой друг, он мой знакомый. Просто знакомый.
Глеб почему-то приехал учиться, получать лицензию в Украину. Он не поехал в Москву почему-то. Его приняли здесь очень хорошо, но он ни разу не позвонил мне. Или это установка, что с кем можно общаться, а с кем нельзя. По-моему, пару сессий было у него в Украине. Ты приехал в незнакомый город. Понятно, что у тебя тоже есть какие-то знакомые, может быть, друзья даже. Не знаю, сегодня есть у него друзья в Украине или нет.
Пример такой [из времен, когда Хацкевич возглавлял сборную, а Глеб играл за нее]. Он мне говорит: «А почему я не могу покурить возле автобуса?» У нас так не принято. Так принято за границей. Играли против «Манчестер Юнайтед» за киевское «Динамо». Мы после матча выходили – Бартез и темнокожий француз стояли возле автобуса и курили. Там стоит пепельница – пожалуйста. Значит у них это нормально. И Саша Глеб, поиграв в Европе, образно говоря, мог себе позволить стоять возле автобуса и курить, когда выходит команда. Возьми кофе, никто тебе не запрещает, выйди на улицу, покури и приди за минуту до отправления автобуса. Никто наказывать же не собирался. Это говорит об уважении к твоим же партнерам. Почему в команде курят еще человек десять, но они себе не могут позволить покурить возле автобуса, а Глеб себе может?
Домрачева заслужила звание Героя Беларуси
– Дарья… Молодец. Как спортсменка – личность. Мне не важно, что Герой Беларуси она… Она, в моем понимании, великая спортсменка. Что ей дало правительство или режим Лукашенко дал ей герой Беларусь, она заслужила своим трудом. Она же не украла ничего, никого не убила. Но то, что она молчит, для меня это непонятно. Она свободный человек. Мне хочется так верить и думать.
Почему Домрачева молчит? Почему Соболенко молчит? Почему Азаренко молчит? Такие люди известны, популярны во всем мире. Вы выберите, скажите все, мы вот на этой стороне. Сегодня это так должно быть. Народ тоже разделился сейчас. Понятно, что закручивают гайки во всех отраслях, во всех вузах, школах, детсадиках. Люди должны как-то жить. Может быть, даже не жить, а хотя бы выживать. Когда нет свободы, ты выживаешь.
Как тренеру устроиться в Беларуси
– В жопе находиться всегда сложно. Вот вылезти еще бы из нее. Как они [в беларусском футболе] будут вылазить, я не знаю. Простой пример. Сегодня, чтобы работать тренером в Беларуси, первое, что ты должен, когда тебя хотят взять на работу, получить справку о несудимости. Еще есть пять пунктов. Один из них – это не использование символики кроме государственной. Потом все вот эти пункты, связаны не с футболом, – выражение своего мнения. Вот поэтому футбол в жопе. Потому что никого не интересует профессиональные качества тренера: как он видит футбол, как он видит развитие футбола, есть ли у него программа. Всех в первую очередь интересует лояльный ты или нелояльный.
Встреча с Лукашенко
– [На базу сборной Беларуси в «Стайки»] приехали с собаками, с миноискателями, ходили по комнатам, проверяли. Ты спишь, заходят, проверили. Разбудили? Когда заходит собака и начинает тебя нюхать, ты, наверное, проснешься. Ты дальше ложишься и спишь.
У нас тренировка была на пять часов. Правитель приехал около шести. Самая долгая разминка была в моей карьере. Без него не начинали. Мы стояли просто, «обезьяну водили по полю», ждали, когда приедет правитель.
Какой разговор был? «Вы должны, вы обязаны. Мы все сделали для вас». Никакого впечатления [не осталось от Лукашенко]. Я еще играл в сборной Советского Союза, мне посчастливилось. И вот эти наставления перед выездом, что вы обязаны, вы должны… К этому уже привыкаешь. Это только слова. Ты слушал, пропустил и занимаешься своим делом.
Стали на поле [перед приездом Лукашенко], но не в шеренгу – в круг стали. Стояли пять человек с чемоданами. Все думали, что это премиальные за игры. Это мы в свой юмор уже переводили. И вот эти напутственные слова, что страна для вас все сделала. Посмотрите, как вы одеты, обуты. Какая прекрасная у вас база. А то, что я приехал с базы, которая стоит 25 миллионов, на базу, которую построили к Олимпиаде-1980, то это тоже заслуга тоже правителя, что он такую базу построил?
Остались великолепные отношения с Малофеевым
– Давление [от Эдуарда Малофеева в 2001-м перед домашним матчем против Украины] пошло где-то за дня два до игры. Не знаю, почему именно так. Можно было сразу все расставить на свои места раньше. Мы [с Белькевичем] могли не играть с Украиной, а уже готовиться к следующему матчу. Но потом, когда ты общаешься с Алейниковым, с Зыгмантовичем, то же самое происходило, когда были игры «Динамо» Минск – «Динамо» Киев. Когда ребята приезжали из сборной Советского Союза под влиянием Лобановского, тоже было это недоверие. Наверное, тогда была такая фобия. Недоверие, что кто-то тебя предает, но мы не давали никаких оснований.
Как после этого отношения с Эдуардом Васильевичем? Великолепно. Я его сейчас считаю лучшим тренером в истории Беларуси. Человек, который так горел на своей работе, он полностью себя отдавал. Да, понятно, есть свои моменты, [которые] наложили отпечатки. И вера его, и, может быть, алкоголь. На то время он еще не был таким духовным, как он говорит. Тогда у него больше стихи были, Есенин.
Когда приезжал правитель, Малофеев немножко загулял. Его же даже не показали правителю. Мы полетели на первую игру с Нидерландами. Правитель даже запретил лететь Эдуарду Васильевичу. Нас повез помощник его. Проиграли. Возвращаемся после игры, где-то в 5 утра приезжаем на базу. [Малофеев] стоит, пиджак, туфельки, спортивные штаны. В руке пиво. Полбутылки. И вот он говорит своему помощнику: «Ты тряпка. А я волевой». Берет эту бутылку – и выпивает.
Нужно видеть его глаза, эмоции. Как он в шесть утра ходил и будил на базе ребят. Ты в комнате спишь, он приходит в шесть утра. Вася Баранов как-то просыпается. Не понял, кто это стоит: «Мужик уйди отсюда, а то сейчас как #### [ударю]».
Покинул Кипр из-за договорного матча
– С Кипра улетел, потому что команда сыграла, как мне сказали, фиксированный результат. Меня это, слава Богу, не коснулось. Спортивный директор просто говорит, что сегодня команда в гостиницу не заезжает, нет смысла тратить деньги, потому что завтра надо сыграть фиксированный результат. Я говорю, что в такие игры играть не буду. Это не приказной порядок, но ты должен это сделать. Футболисты решают. Просто мало времени прошло [с момента назначения в «Кармиотиссу»], я не узнал от кого какие футболисты зашли. У него было 14 футболистов, которых он привел в команду. Мог поставить [на матч] других, но все равно три-четыре человека вышло бы на поле, которые… Ты никуда не денешься. И они сыграют. В этой команде так было.
Поэтому не было смысла дальше продолжать. Я сказал, что не будет этого. В итоге мы проиграли 0:4. Ставка была, что команда проиграет в два-три мяча, я без понятия. Потому что все равно вышли футболисты, и они сыграли так, как им сказал тот человек, который их завел в команду. [Потом] просто мне сказали, что ты больше не работаешь. Они требовали заявления об уходе. [Я не соглашался,] потому что это не моя инициатива. В контракте написано, если я такое пишу, то я должен клубу платить деньги.
Были угрозы. И с пистолетом ехал на тренировку, меня не пускали. Они же меня не уволили. Я говорю, все, я еду на тренировку. После этой игры было два дня выходных. Мне сказали на следующий день приехать в клуб. Приезжаю – они мне говорят, что я уволен. Я говорю, что президенту хочу позвонить. Говорили: «Президент очень злой, не надо». Я пытался дозвониться, он русскоязычный, но не взял трубку. Хорошо, тогда мне давайте бумагу [об увольнении] и я набрал агенту, который должен был все решить. В среду мы собираемся. Два дня нету никакой бумаги. Я в среду еду на тренировку, стоят машины, стоит охрана с пистолетом, не пускают. У меня нет оружия. Мы подписали то, что было – [расторжение контракта] по инициативе клуба. Там прописана сумма. Полчаса сказали постоять. Привезли деньги, я получил, расписался и все. Кэш привезли, но уже с вычетом налогов. Сумма, которая была прописана, была отдана.
Там были два тренера еще из Беларуси, которые приехали, неделю работали. Им говорили, что после этой игры подпишут контракт. Никто с ними не подписал. И они все это видели. Я говорю: «Ребята, вам не надо ехать на тренировку, потому что я знаю этих людей. Я сам там уже как-то разрулю. Юридически вы никто. Никаких там прав не имеете». Мы пришли, там два колеса [у машины, которую дал клуб] порезаны. Что делать? У меня напротив рент-кар. Я пошел, взял машину напрокат и ехал на этой машине. Они [в клубе] меня не узнали, потому что не знали, что это моя машина. А уже при подъезде, там блокпост такой сделали из машин, поставили охрану. Конечно, стремно. Потому что они говорят: «Ты понимаешь, что это Кипр, это остров. Тут воды много». Забрали телефоны, обыскали. Потом приехал человек, представитель спортивного директора. Он там с криминалом связан. Он и до этого появлялся в команде. Мы с ним отошли, шли, говорили. Он говорит то, что ты на меня напал – и мои охранники прострелить тебе ногу могут. Я говорю, если вы на это готовы, то нет вопросов.
Что у Милевского пошло не так
– Артем в жизни очень классный. Он без камня за пазухой. Выложит все, что у него есть. Отдаст свою душу человеку, которого видит первый раз. С ним за столом он будет открытый и откровенный. К сожалению, у него нет ни семьи, ни друзей. Настоящих друзей. Да, Саша Алиев помог, успел вытащить его из ямы, в которой, как я видел, он был.
Видел человека, который был похож на Артема. Когда я увидел его в Ужгороде 5 июня 2023 года, у меня был шок. Сане [Алиеву] я сказал, что может произойти трагедия, как с Валиком. Печальное зрелище, на самом деле. Был благотворительный матч. Его проводил Женя Селезнев. Алиев меня предупредил, что Артема не узнаю. Напротив проходит человек в кепке. Он прошел, начал оглядываться, увидел Алиева, подходит. Не знаю, какое у меня было выражение лица тогда, но то, что говорил Саня, оно произошло.
Удивился всему. Под кепкой не видно лица, очки, опухший, затекший, движения замедленные. Точно не Артем. Речь его не связанная была. Было очень печально. Но молодец – вылез.
Про кому не знаю. С Сашей тоже не обсуждал. Знаю, что было тяжело затащить его в клинику. По закону без согласия нельзя ничего сделать. Не знаю, как удалось его убедить, но то, что я вижу сейчас в соцсетях, меня радует. Если это навсегда. Артем должен понимать, что в таком состоянии надо быть всегда. Назад дороги нет. За тот период времени, за который он себя довел до такого, это очень быстро. Но спорт помогает – сердце сильное. Дай Бог, чтобы он осознал и понял, сколько людей приложили усилий, чтобы его вытащить.
Снимал стресс алкоголем
– Сейчас любят говорить, что мы тогда пили столько, а потом еще и на поле выходили… Мы выпивали. Стресс все равно нужно снимать. В запой не уходишь, потому что нет времени. Дико спортсмены не пьют. Но мы ездили на турниры, сборы, жили в одних гостиницах с испанцами, французами, итальянцами. Они тоже выпивают. Кто-то, как англичане, крепко может выпить. Но у нас сложился такой стереотип, что спортсмены вообще не должны пить. Это какой-то культ Советского Союза. И из нас делали алкоголиков. Хотя мы пили раза в три меньше, чем, например, обычный труженик серпа и молота. Поэтому такая печать, что спортсмены не выпивают.
А как расслабляться? Как нагрузки переносить? Как выходить со стресса? Психологов тогда не было. Тренер должен был быть и психологом, и папой, и мамой, и женой, и любовницей, и любовником. Начиная с 1997 года, когда пришел Лобановский, мы в киевском «Динамо» после каждой домашней игры Лиги чемпионов, всей командой, с женами, друзьями сидели в ресторане до четырех-пяти утра. Кто-то больше выпивал, кто-то меньше. Но на футбольное поле и тренировку должен выходить и уважать своих партнеров, тренеров и не быть в нерабочем состоянии.
Об открытии доски Белькевичу
– Я видел, как это [открытие мемориальной доски Белькевичу в Минске] все происходило, как эта табличка вешалась, какие там речи были. Помню тех людей, которые стояли в пиджаках и галстуках и кричали, что в этом доме родился Валентин Белькевич, что он там провел свои лучшие годы. Провел он лучшие годы немножко дальше. Я знаю, в каком доме он провел и у кого он провел – у бабушки на Пулихова. Те популистские заявления, что мы никогда не забудем, что будет турнир – ########## [отстаньте] и все. Эту табличку повесили, они даже не знали, наверное, кто там, потому что стояли люди с горисполкомов. На банкете они лучше себя проявили, были очень инициативными. Когда на халяву, оно все раскрывается. Но я был там недолго, мне неприятно находиться в таком обществе.
Что с памятью Валентина в Киеве? Тоже ничего. Как-то все это… Сейчас, понятно, не о чем говорить. Да, был матч памяти, через год, по-моему.
В конце жизни Белькевич попал в яму
– У Валентина все отлично складывалось. Мы вместе работали сначала в киевском «Динамо» U-21, потом он сам возглавил в U-19, стал чемпионом. Что там произошло, я очень хорошо знаю эту историю, просто не хочу ее рассказывать. Потому что там задействованы люди, которые сегодня достаточно известные. Валика уволили, у него закончился контракт, и с ним не хотели продлевать. Кто-то не захотел продлевать Валика. Не знаю. Я знаю, но не буду говорить.
Немножко, да, он был… Упал в яму, можно сказать. Я его с этой ямы не смог вытащить. У меня были контакты с президентом клуба и с его братом. Не хватило немножко времени, там уже вроде мы обо всем договорились, и он знал, что вернется обратно. Но был настолько глубоко, и он для себя, наверное, решил, что не будет возвращаться. Депрессия, алкоголь, все, и т.д., и т.п. Но это уже не вернешь.
Беларусь должна заплатить репарации
– То, что [Беларусь] предоставила свою территорию [для нападения на Украину], конечно [должна платить репарации Украине]. Она такой же участник. Соучастник.
[На украинской границе] узнают. Кто-то узнает, кто-то нет. СБУ [Служба безопасности Украины] по-своему, но это их работа. Все равно тебя проверяют, кем бы ты ни был. Но я считаю, это правильно.
Нужно ли допускать беларусов до Олимпиады
– От позиций [спортсмена зависит]. Сегодня мы говорим, что спорт – это тоже политика. А Олимпийские игры – это такой самый для спортсмена определяющий итог за четыре года. Поэтому если ты четко, откровенно говоришь, что ты против войны, потому что очень важно это. Потому что спорт – это все равно мир.
Это не мои слова, я где-то прочитал, что даже если участвует [в соревнованиях] спортсмен без флага, гимна, но завоюет какую-то медаль, то завтра будет стоять в «Лужниках» вместе с Путиным. Может быть не с Путиным, может еще с кем-то, но с этой буквой Z.
Полный выпуск
